Золото. Гл. 36

Глава тридцать шестая
Октябрь 1988 года

Утро было морозным, а над ручьем, по которому густыми молочными клочьями плыла шуга, стлался туман. Нечего было и думать выходить в поле…
Наумов, покряхтывая, выбрался из палатки и хмуро оглядел сопки, едва различимые в утреннем мареве.
- Стоянов, давай связь! – крикнул он и отправился к ручью умываться.
Час ждали, пока на узел связи прибудет Гаспарян.
- Что у тебя Марк? – наконец зазвучал в эфире голос начальника управления.
- У меня все плохо! – без обиняков заявил Наумов. – Карта не закончена, поскольку выход в поле не возможен из-за погоды, продукты на исходе, надвигаются морозы, а самая теплая одежда у нас – телогрейки. К тому же, у нас скопилось более ста килограммов образцов. Нужна срочная эвакуация.
- Послушай, Марк, не только ты в беде. У меня на участке Олындя вообще сложилась чрезвычайная ситуация: шестьдесят три человека, среди которых одиннадцать  студентов геологоразведочного факультета Северо-Восточного федерального университета имени Аммосова и Хандыгского училища, вышли из тайги на кордон, поскольку остались без продуктов питания и зимней одежды. И они сидят там уже больше месяца, а я не могу их вывезти.
- Так вывози! У тебя же власть в руках!
    -  Марк, ты прекрасно знаешь, что раз в месяц мы должны летать на один участок работ для того, чтобы завезти и вывезти персонал, получить информацию, вывезти пробы, завезти продукты, оборудование, запчасти. Согласно государственному контракту, мы должны ежеквартально отчитываться по выполненным работам, но из-за того, что запланированные рейсы за август и сентябрь не были осуществлены, наш отчет остается невыполненным. А отчет геологов это не просто бумажка, а это прежде всего образцы, с описанием. А образцы нужно вывезти. И вывезти вертолетом. Программа государственная. Полеты должны оплатить из казны. А министерство без отчетов не оплачивает полеты. Вот и получается замкнутый круг.
     - Ты мне все это уже рассказывал! – перебил Гаспаряна Наумов. – И грозился добиться оплаты полетов, а значит, и эвакуации всех партий, отправленных в тайгу.
     - Извини, дружище! – упавшим голосом произнес Гаспарян. – Я ничем не могу тебе помочь. Чтобы тебе было более понятно – я в этой должности доживаю последние дни. Потом буду искать работу… Так что, тебе придется выбираться из тайги самостоятельно. Извини!
     На этом связь прервалась.
 В палатке повисло тягостное молчание.
 - Ну, и что нам делать?! – воскликнул Моргунов. – Нас бросили в тайге на произвол судьбы!
 Непроизвольно взоры всех собравшихся в палатке обратились к Найденову.
Проводник долго думал…
    - Надо идти к  Федоровских. За оленями. Без оленей нам не преодолеть двести верст по тайге. У них же возьмем какую-нито одежонку меховую. Но это люди прижимистые, в долг не дадут - им нужно будет заплатить!
     - Чем?! – воскликнул Наумов. – Никто в тайгу с собой деньги не брал!
     - Золотом! – пожал плечами Найденов. – Золотом, начальник. Коль уж мы оказались в таком положении, выбирать  нам не приходится.
     - Найденов прав! – поддержал проводника Моргунов. – Тут уже для нас вопрос жизни и смерти стоит. Придется пожертвовать образцами.
     - Господи, да за что мне это?! – Наумов охватил голову руками, раскачиваясь. – Образцы по золоту все описаны! Как я буду объяснять их отсутствие?! Меня же посадят!
     - А так и объяснишь, мил человек, как есть! – жестко ответил Найденов. – А насчет посадят… Это вряд ли! Зимовать в тайге в палатках, без провианта и теплой одежды – это обрекать себя и всех членов экспедиции на лютую смерть. Дай-то Бог выйти нам всем из тайги, а там уж, как  Господь управит.
     - Ладно, дайте мне время обдумать все! – сказал Наумов. – Но к походу, видимо, придется готовиться. Другого решения действительно нет.
       - А кто такие эти, как их, Федоровских? – спросил Смирнов проводника, когда они вернулись в свою палатку, и проводник принялся из лозы тальника и брезентовых ремней изготавливать снегоступы.
      - Это давняя и долгая история, - сказал Найденов, не отрываясь от работы. – Тянется она еще с послевоенных лет.
     - Так и времени у нас – вагон и маленькая тележка! – усмехнулся Смирнов. – Спешить нам теперь некуда!
     - Расскажу, так и быть! – сказал проводник. - В 1946 году три брата Фёдоровских с женами – они толь манси, толь эвенки по происхождению, и сестра с русским мужем украли в колхозе пятнадцать оленей и ушли в тайгу. Там они стали охотиться и разводить оленей. Пушнину тайком сдавали через знакомых охотников в Усть-Абакан и Тиши. Кто-то им разобъяснил, что кончился срок давности по их преступлению, и они уже легально стали выезжать в жилые места. В 1959 году у них уже было стадо оленей в сто пятьдесят – двести  голов. Они построили несколько зимовий в долинах рек Таштып и Джебаш, кочевали с оленями между ними, а зимой охотились на пушных зверей. Практически они были хозяевами территории, сопоставимой по площади со средним европейским государством. Появились у них и дети. По достижению соответствующего возраста, дети на зиму отправлялись в школу-интернат. Весной Федоровских выезжали всем своим «колхозом» в Усть-Абакан, сдавали пушнину, закупали снаряжение, боеприпасы и необходимые продукты на всю зиму, а остальные деньги пропивали с драками и стрельбой друг в друга. Но почему-то при стрельбе всегда «мазали». Затем забирали детей и отправлялись в свои владения. Раньше-то я частенько  бывал у них - нанимал оленей для доставки всяко-разных грузов, а это дело приносило им хороший доход. Они встречали всегда приветливо, угощали оленьим молоком и тарбаганьим жиром. Бывало, прятали они у себя беглых преступников, которые работали на них за еду и укрытие. Но никто не доносил на Федоровских - ссориться с ними было опасно. Они были хозяевами в этих местах и если их обозлить, то могли и подстрелить. А там попробуй, разберись, кто в тайге стрелял.
    - А что, олени нам помогут выйти? – спросил Сергей.
    - Так ведь раньше, когда партии уходили на все лето, и никто их в шею не гнал за результатами, транспортным средством всегда были только вьючные олени. Но для них надо было выбирать дорогу и прорубать тропу. В день с гружёными оленями, в зависимости от местности, можно пройти десять – пятнадцать километров. Одна беда - олень не силен и может нести не более полутора пудов груза. Вот и посчитай, сколько оленей нужно будет только под образцы. А у нас ведь еще и другая, необходимая в дороге поклажа…
     - Ну, спальники, палатки, тенты, кухонная утварь, личные вещи и продукты, образцы и пробы. Килограммов по двадцать на каждого геолога…  Мы же таскали все это на себе!
     - Так то было летом, паря! – воскликнул Найденов. – Летом! А сейчас, по глубокому снегу много ты пройдешь с такой поклажей за плечами?! А?!
     - Да-а, - протянул Смирнов. – Получается, без оленей нам не выбраться.
     - По секрету, паря, я тебе еще одно скажу, - произнес Найденов заговорческим тоном и подмигнул Смирнову. – У оленей бывает заразная болезнь, которая называется «копытка». В копытах у них заводятся черви, разъедают копыта, олень не может двигаться и погибает. Болезнь заразная, поэтому при обнаружении её рекомендуется немедленно заражённого оленя уничтожить. То есть, если нас в пути застигнет настоящий голод, то можно будет составлять акт о наличии «копытки» и оленя съедать. Акт потом предъявляется хозяину или колхозу, коли олень колхозный, и он молча принимает его. А теперя отдыхай, паря, набирайся сил. Взавтре отправимся с тобой за оленями.
     - Что, вдвоем? – не на шутку встревожился Смирнов.
     - Кого-то третьего возьмем, думаю Дзюбу – он ростом невелик, его наст выдержит. Троих за глаза хватит.
     Утром проводник показал геологам как из жердей соорудить волокуши, в которые нужно будет впрягать оленей, получил у Наумова под расписку сто граммов золотого песка и увел свою маленькую группу в тайгу.