Золото. Гл. 39

Глава тридцать девятая
Ноябрь 1911 года
В холле испуганно заржал вдруг Умник, и Лисицкий мгновенно вскочил на ноги. Несколько секунд он стоял, ощущая босыми ступнями тянущий по полу сквозняк, и понял, что входная дверь в здание открыта.
Он взял со стола револьвер и, подкравшись к двери кабинета,  слегка приоткрыл ее. Да, ошибки не было – он услышал тихое шарканье чьих-то ног в коридоре и тяжелое дыхание. И это был человек, поскольку проходя по коридору, он поочередно открывал все двери, явно разыскивая хозяина коня.
В холле послышался звук удара, и снова отчаянно заржал жеребец.
Лисицкий, глаза которого уже привыкли к темноте, рывком распахнул дверь и выскочил в проход, сразу же присев на одно колено. В двух шагах от него стояли два приземистых человекоподобных существа в каких-то несуразных одеяниях. Один из них рванулся к нему, занося для удара палицу, и Лисицкий дважды нажал на спуск, уложив обоих. Переступив через тела, он направился в холл, прижимаясь к стене коридора.
У самого угла стены Лисицкий бесшумно опустился на пол и осторожно выглянул - такое же приземистое существо стояло за углом, сжимая в руках занесенное для удара копье, готовое  нанести удар тому, кто шагнет в холл из коридора. 
 Лисицкому неудобно было стрелять снизу вверх, и он выстрелил в колено незваного гостя. Тот взвыл от боли и рухнул на пол, продолжая орать. Прямо перед глазами Лисицкого оказалось перекошенное от боли круглое лицо, похожее на человеческое, с узкими прорезями глазниц. Он выстрелил прямо в это лицо, оборвав крик на самой высокой ноте.
В этот момент в стену, в метре от головы Лисицкого  вонзилась стрела,  и он понял, что стрелок его не видит, и пустил стрелу на движение. Если бы он стоял, стрела вошла бы в его тело на уровне живота.
Лисицкий мгновенно откатился под противоположную стену и стал ждать – он был уверен, что лучник непременно войдет в помещение.
Вскоре Лисицкий услышал скрип снега под ногами. По звукам, доносящимся с улицы, он понял, что приближаются трое… Столько же нерасстрелянных патронов оставалось в барабане нагана, а значит, он не должен допустить ни одного промаха…
Но вошел только один, двое остались на улице у двери.
Лисицкий привстал на колено и вскинул револьвер. Как только пришелец появился в коридоре – буквально в шаге от него, Лисицкий выстрелил ему в голову. Тот обрушился на пол так, как будто у него разом переломались все кости…
И тогда на него бросились сразу двое, до времени скрывавшиеся у входа.
Расстояние между ним и нападавшими было такое, что промахнуться он просто не мог. Громыхнули два выстрела, и еще двое незваных гостей распластались у его ног.
Но в тот же самый момент лес вдруг громко дохнул и ожил, огласившись громким воем. Длинные тени легли на снег, причудливо перемежаясь с полосами лунного света.
Лисицкий опрометью ринулся в кабинет и перезарядил наган. Сорвав со спинки кресла ружье, он зарядил его стволы картечью. Едва он вышел из кабинета, как весь проход коридора заполнился воющими и потрясающими копьями и палицами пришельцами. Вскинув ружье, Лисицкий дважды выстрелил. Стволы полыхнули пламенем, и картечь выкосила толпу, свалив ее на пол.
Вой за стенами здания вдруг оборвался, наступила зловещая, грозная тишина. А через некоторое время Лисицкий услышал что-то похожее на причитания.   
 - Ктулху фтанги Эрлик льехе бол! Ктулху фтанги Эрлик льехе бол! Ктулху фтанги Эрлик льехе бол! – раз за разом повторяли дикари, притопывая ногами и хлопая руками.
Это было настолько жутко, что Лисицкий почувствовал озноб, и только теперь осознал, что он все еще босой и без верхней одежды. Пришлось, рискуя вновь подвергнуться внезапному нападению, метнуться в кабинет и одеться.
Вернувшись в холл, Лисицкий при свете луны осмотрел и ощупал коня. Умник не пострадал – повреждений на его шкуре не было, хотя Лисицкий помнил звук удара, услышанный им перед нападением дикарей. Он понял, что конь мешал пришельцам, и его сильно хлопнули ладонью по крупу, чтобы оттеснить в сторону.
Дикари перед зданием все еще водили свой хоровод, распевая то ли молитву своему Богу, то ли призывая его. Через некоторое время Лисицкий вдруг каким-то шестым чувством понял, что и сам, слушая причитания пришельцев, впадает в состояние транса и уже готов присоединиться к ним…
Уже не раздумывая, он схватил ружье и дважды нажал на спусковые крючки.
Пламя, вырвавшееся из стволов, ярким светом озарило поляну и тела дикарей, рухнувших в снег, обильно орошая его своей кровью. Выжившие после залпа картечи подхватили тела собратьев и с воплями скрылись в лесу…
Лисицкий перезарядил ружье и сел на крыльцо – опустошенный и раздавленный свалившимся на него приключением.
Небо на востоке озарилось поднимающимся из-за гряды горных вершин солнцем, и Лисицкий услышал вдруг конский храп и звяканье удил…