Девиловка

– Паскуда! Из-за тебя мы забрели хрен знает куда!
– Лина, успокойся, – ответил Кирилл, хотя от его собственного душевного равновесия оставалась самая малость. Вот уже который час молодые люди – Кирилл, - типичный панк в рваных джинсах, кожанке с металлическими заклепками и с копной соломенно-желтых волос, из которой обычно ставился ирокез, и Элина – экзальтированная девица с зелеными волосами и пирсингом в носу, додумавшаяся отправиться на кемпинг в кожаных шортах и колготках в сеточку, – брели  по безлюдной, поросшей кустами дороге. Машина по непонятным причинам заглохла после резкого торможения на крутом повороте, и ребята безуспешно пытались найти населенный пункт с автосервисом или хотя бы повстречать какой-то проезжающий мимо автомобиль. Как назло, в такой глуши не было ни намека на присутствие людей. Дорога, по-видимому, уже давно была всеми забыта. На ней не виднелось ни следов, ни борозды колес, лишь сплошным зеленым полотном поросла трава.
– Если бы не ты со своей дурацкой идеей похода, мы могли бы сейчас тусить с ребятами на фесте, а не торчать черт знает где! – недовольно бросила Лина. – Кирь, а вдруг мы уже заблудились?! – глаза девушки испуганно округлились.
– Глупости, разве можно тут заблудиться, – нарочито беззаботно ответил парень. В глубине души Киря уже осознавал, что опасения девушки не напрасны. Мало того, что они сбились с пути, и он едва помнил, где осталась его машина, так еще и телефоны давно перестали ловить. Ситуация начинала казаться безвыходной.
Вымещая друг на друге накопившуюся досаду и раздражение, ребята брели дальше. Они хотели было вернуться назад, но коварная дорога множество раз раздваивалась, и они, видимо, в какой-то момент свернули не туда. Никто не додумался взять с собой карту или хотя бы оставить маячки.
Вконец переругавшись, молодые люди вдруг заметили вдалеке небольшую реку и проложенный через нее качающийся, полусгнивший мост. На другой стороне из-за поросли кустов виднелись покосившиеся от времени деревянные домишки.
– Странно, дорога-то была совсем заросшая… Видимо, давно здесь никто не бывал. Походу, деревня давно брошена.
– Да ладно, пойдем, посмотрим. Может остался кто живой, а если повезет, может и телефон найдем, – ободрил девушку Кирилл.
Деревня выглядела странно и жутковато. На указателе рядом с одних из домов облезлой выцветшей от времени краской было написано: «Девиловка». Никакого присутствия людей здесь не наблюдалось. Все выглядело так, будто местные жители давно бросили свои дома и отправились куда-то искать лучшей жизни.
Но это ощущение оказалось обманчиво.
Вскоре ребята заметили какие-то движения в окнах. Из некоторых домов слышались разговоры и свист чайника. В деревне определенно еще кто-то жил. 
Кирилл хотел было начать стучать в двери в поисках помощи, как вдруг на скамейке во дворе одного из домов заметил мальчика лет шести, который при ближайшем рассмотрении оказался довольно странным. Щекастое бледное лицо, оттопыренные маленькие уши, редкие белесые волосики, непропорционально короткие толстые ручки и ножки, мутные водянисто-серые глазки – ребенок выглядел явно не совсем здоровым. Рот его был измазан чем-то коричневым и засохшим – наверное, шоколадом, а из носа аж до губы свисала сопля. В руках у него была раздетая, с отломанными руками и ногами кукла, которую он, словно колокольчик, раскачивал за волосы из стороны в сторону. Казалось, ему не было никакого дела до случайных путников.
– Привет! Не мог бы ты позвать кого-нибудь из взрослых? – наигранно дружелюбным тоном спросила Элина, подойдя к ребенку и опустившись перед ним на корточки, чтобы их лица оказались примерно на одном уровне.
Мальчик, явно раздосадованный, что его отрывают от столь важного занятия, поднял голову на Лину. В минуту раздражение на его физиономии сменилось ухмылкой.
– А вы скоро умрете! – зловеще взвизгнул пацаненок и зашелся злобным хохотом. Словно желая подтвердить свои слова, он демонстративно отломал голову кукле и уставился на девушку своими мутными глазками, наблюдая за ее реакцией.
«Как в дешевых ужастиках…» - подумала Элина и содрогнулась от страха и омерзения перед этим божьим созданием.
Вдруг дверь дома отворилась и из нее показалась фигура, укутанная с головы до ног в черное одеяние. Лицо ее было завешено вуалью, сквозь которую едва различались глаза.
«Мусульманка что ли… Странно видеть ее здесь, в Липецкой глуши» - подумал Кирилл.
– Эдгар, иди домой, несносный мальчишка, – прикрикнула она на ребенка и тихо пробурчала, – Мало мне в жизни страданий, лишилась мужа, так еще и приходится растить этого имбецила.
– Не хочу! Я хочу поиграть! Я хочу поиграть с ними! С НИМИ! – завопил Эдгар, указывая пухлым пальчиком на ребят, но мать была непреклонна. Тогда он в истерике свалился на землю и стал кататься по траве, не переставая пронзительно визжать.
– Больной ребенок – горе в семье, - словно извиняясь, сообщила женщина. – Не обращайте на него внимания. Как вы здесь оказались? Давно никто не забредал в наше захолустье.
Кирилл с Элиной поведали историю о том, как у них сломалась машина и они заблудились в лесу, пытаясь найти помощь, но запутавшись в петляющих дорогах.
¬– До ближайшего города километров семьдесят. Назавтра Васильич поедет за продуктами и может вас взять, пешком все равно не дойдете. Можете пока отдохнуть в одном из домов, здесь много пустующих. Там и мебель осталась, сможете устроиться, как вам удобно, – отрешенным голосом промолвила женщина.
– А почему так много домов пустуют? – удивился Кирилл.
– Уехали искать… Новой жизни. Лучшей жизни. Нас тут осталось мало совсем, да и то – лишь те, кто не смог уехать. Я вон с ним, – женщина указала рукой на ребенка, – Куда подамся?
– Понимаю, - ответил Кирилл, пытаясь изобразить сочувствие. – Спасибо вам. Мы как-нибудь переночуем. А утром как нам найти машину?
– Васильич сам заедет за вами, – ответила женщина. – Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. Можете пойти в тот дом, там никто не живет, но все необходимое в нем есть, – она указала рукой на один из домов, немного покосившийся и поросший мхом. – Ну, мы пойдем. Будет что-то нужно – приходите.
Женщина схватила за руку все еще катающегося по траве Эдгара и прямо по земле потащила его домой. Мальчик всхлипывал и упирался, но, когда мать волокла его мимо ребят, внезапно поднял голову и скорчил им гримасу.
– Делать нечего, придется переночевать здесь, - сказал Кирилл Лине. И заговорщицки добавил: – Зато у меня в рюкзаке есть кое-что, и это тебе понравится.
– Знаю я твое «кое-что» – опять бухла набрал… Что делать… Пойдем уже, я устала.
Молодые люди расположились в доме, который на удивление оказался довольно уютным, хотя вся мебель и интерьер были явно советской эпохи, если не старее. На стенах висели пожелтевшие от времени картины. Обычный старый, деревенский дом. Странным было разве что то, что в комнатах отсутствовали зеркала, а на окнах не было стекол, только железные решетки, завешенные светонепроницаемыми тряпками. Благо, было лето и открытые окна никак не мешали ребятам. Они расположились на тахте и разлили в пластиковые стаканчики припасенный Кириллом портвейн.
– Ты знаешь, Кирилл, – уже в полусне пробормотала девушка. – Я ведь на режиссера учусь. Как думаешь, здорово было бы снять про эту деревню какую-нибудь документалку? Тут ведь реально крипово…
– Обычная вымирающая деревенька, – улыбнулся Кирилл. – Да мало ли таких в нашей стране. Слышала про Рудник? Там ведь вообще заброшенные дома прямо напротив города, вот это действительно жесть… Хотел бы я там побывать. И еще, пожалуй, в Припяти. А эта деревня – так, ничего особенного.
– Да ты чертов псих, Кирь! Может, ты меня специально сюда затащил, чтоб попугать? А ты видел этого парня, Эдгара? Это ж вообще жесть… Не дай Бог такое чудо родить.
– Замолчи, - сонным голосом с улыбкой сказал Кирилл. – Давай лучше еще накатим.
За выпивкой, сигаретами и разговорами вечер пролетел незаметно, и утомленные путники вскоре забылись хмельным сном.
***
В полночь Кирилл проснулся от громкого, настойчивого скрежета, доносившегося из коридора.
«Мышь. В этом старом доме наверняка полно мышей», - подумал парень и успокоился.
Тем не менее, Кирилл вдруг понял, что после выпитого его одолевает сушняк, и решил выйти во двор к колодцу.
Элина мирно посапывала на тахте. Кирилл невольно залюбовался девушкой, несмотря на ее нечесаные волосы, порванные колготки и размазанную несмытую косметику.
«Красотка», - подумал парень. Он ведь специально позвал ее на кемпинг, чтобы получше узнать и, возможно, закрутить отношения. Они познакомились всего неделю назад на одном из концертов, но девушка, к его приятному удивлению, с воодушевлением приняла идею отправиться на природу вдвоем.
Улыбаясь своим мыслям, Кирилл пошел к выходу из дома. Скрежет стал слышаться сильнее. Но звук, издаваемый мышью, доносился не из стен коридора или из-под плинтуса, а как будто извне старого дома. Парень заинтересовался и, не зная, что ему предстоит увидеть (может быть, кто-то пытался взломать замок и ограбить их), резко открыл входную дверь. Та, в свою очередь, с грохотом влетела во что-то и распахнулась. Одновременно с этим ночную тишину пронзил истошный вопль. На пороге лежал рыдающий Эдгар и держался за лоб, покрасневший от удара. В руке он держал ржавый гвоздь.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Кирилл, выходя во двор и вдруг опешил. На двери гвоздем было выцарапано нечто непристойное – огромный мужской детородный орган.
Увидев реакцию Кирилла, ребенок перестал плакать и разразился хохотом. Резво, с несвойственной для его комплекции ловкостью он подскочил на коротких ножках и убежал в сторону леса.
«Бедная мать», – подумал Кирилл. На задворках создания у него мелькнула идея пойти поискать несносного мальчишку и отвести его домой, но похмелье и усталость были против этого.
Кирилл выпил холодной колодезной воды, вернулся в дом, где спала Элина, и прилег рядом. Сна не было ни в одном глазу.
«Ну и местечко…» – с неприязнью поморщился Кирилл, обдумывая произошедшую только что ситуацию.
Желая избежать неприятностей, молодой человек встал и вернулся в коридор, дабы удостовериться, что дверь надежно закрыта. После этого он сделал еще пару глотков портвейна, чтобы ему удалось заснуть, достал из походного рюкзака маленький складной нож и на всякий случай положил его под подушку, после чего устроился на тахте рядом с девушкой и снова провалился в сон.
Но поспать ему удалось не долго.
Молодые люди проснулись от ворвавшихся в ночную тишь странных звуков.
– Что за хрень… – растерянно произнес Кирилл. Сон снова как рукой сняло. Он взглянул на Элину – девушка вжалась в стену, на лице ее застыл безмолвный ужас.
Голоса – визжащие, скрипучие, утробные, страшные… что-то протяжно и заунывно напевали, все громче и громче с каждой минутой. Этот странный хор был похож на песнь самой смерти.
На фоне этого мракобесия послышался треск разрубаемого топором дерева. Они, кем бы они ни были, пытались проникнуть внутрь.
– В окно, скорее в окно! – вне себя от страха закричал Кирилл, забыв, что окна зарешечены. Так или иначе, было уже слишком поздно. Они ворвались в дом и окружали ребят, расходясь по периметру комнаты.
Это были люди в длинных белых одеяниях, похожих на хитоны ангелов. Среди них были и женщины, и мужчины, и седые старцы… Со странными, мертвенно бледными лицами и словно нарисованными углем черными кругами вокруг глаз.
«Это секта… Мы попали к чертовым сектантам!» - с ужасом подумал Киря. Он рванулся к подушке, пытаясь достать спрятанный нож, но вдруг кто-то больно ударил его по ноге, заставив на секунду отвлечься. Это был непонятно откуда вынырнувший Эдгар. Он увидел, за чем тянулся Кирилл, и проворно выхватил нож прямо у него из-под руки. Заговорщицки улыбаясь, мальчик спрятал его в нагрудный карман.
Несколько крепко сложенных мужчин с веревками в руках вышли из толпы и направились к ребятам. Кирилл пытался загородить собой девушку, но он был панком, а не качком, да и к тому же вел не самый спортивный образ жизни. Сектанты крепкими ударами сбили его с ног, выбив ему в борьбе несколько зубов, и наскоро, но умело связали. Элина стояла рядом, оцепеневшая от ужаса, не в силах кричать или попытаться убежать. Разобравшись с Кириллом, мужчины связали по рукам и ногам и ее. От страха бедная девушка лишилась чувств.
Еще не до конца протрезвевший Кирилл между тем был в сознании и отлично видел все, что происходило вокруг. Ему казалось, что это какой-то ужасный сон, вызванный переизбытком алкоголя в организме, что нужно просто проснуться… Но, как он ни старался, реальность проявлялась лишь отчетливее, по мере того, как от страха сознание становилось все более и более ясным.
Сектанты схватили ребят за веревки и потащили в сторону леса. Рядом, подпрыгивая и пританцовывая, сновал туда-сюда Эдгар. Позади процессии шла его мать, единственная из сектантов не облачившаяся в белое.
Всю дорогу эти люди продолжали напевать свою заунывную, могильную песнь. Кирилл с усилием пытался разобрать ее слова, как будто это могло ему как-то помочь.
– Прими в жертву тела детей своих, Господь наш… И да сияет душам их, вновь возрожденным, свет твой вечный. Да пребудут в мире они ныне и присно и во веки веков. Аминь!
По телу Кирилла пробежал холодок. Неужели их хотят…
Постепенно деревья расступились, и из-за них показалась раскинувшаяся на небольшом холме поляна. На ней виднелись странной формы столбы. При ближайшем рассмотрении это оказались огромные, вырезанные из дерева мужские половые органы. Кирилл нервно усмехнулся.
«Уж не поэтому ли пацан нацарапал нам на двери такую картинку? Может, быть, это метка их божества?» - мелькнула у него совершенно невероятная мысль.
Ребят притащили к столбам и положили у их подножья. Пока их волокли на холм, Элина успела очнуться и с ужасом озиралась по сторонам, словно ища возможные пути бегства. Ее красивое личико исказилось в отчаянном рыдании.
Один из старцев, также одетый в белый хитон, украшенный красными лентами (по-видимому, предводитель секты) вышел вперед.
– О, блаженные путники, вы имели честь остановиться в нашей деревне… И теперь вам предстоит пройти обряд инициации и заплатить дань нашему великому Господу Плодородия.
– Заплатить… Как? – дрожащим голосом спросила Элина.
– Кровью! – захохотал мужчина, и вся толпа сектантов вслед за ним разразилась зловещим смехом.
Девушка закричала от страха. Кирилл, сам того не ожидая, тоже завизжал, как девчонка.
– Вы слишком много кричите, меня начинает это утомлять. Нитки!
Несколько жрецов подошли к своему предводителю, и тот подал им молчаливый знак. Изогнутыми хирургическими иглами сектанты принялись зашивать молодым людям рты. Лина яростно мычала и отбрыкивалась, но сильные руки жрецов намертво пригвоздили ее тело к земле. Кирилл лишь плотно сжимал глаза от боли и старался не кричать, стоически принимая свою участь. По его лицу катились слезы, смешиваясь с кровью.
– Я хотел, чтоб вы закрыли свои поганые грязные рты, а не глаза, – громогласно крикнул предводитель. – Пришейте к бровям их веки, чтобы наши почтенные гости могли лучше видеть! Спать им все равно больше не придется, – усмехнулся он.
Прокалывать иглами веки оказалось еще больнее. Ребята мычали, не в силах кричать из-за зашитых ртов, кровавые слезы застилали их лица. Хотелось моргать, но пытаться закрыть глаза было невыносимо больно. Открытые глаза начинало щипать от сухого летнего воздуха. Губы жгло от оставленных иглой ран, так же, как и свежепришитые веки.
– Блаженные путники, вы попали в чистилище! Мы – жрецы великого Бога Плодородия, должны принести ваши тела в дар нашему Господу, чтобы души ваши могли вновь возродиться в новом обличье.
«Давайте уже, делайте свое чертово дело», - злобно подумал Киря, - «Сколько можно нас мучить, живодеры хреновы…»
Вдруг из толпы сектантов вынырнул Эдгар. При всей своей уродливости, выглядел он, пожалуй, менее устрашающе, чем окружающие его жрецы.
– Я хотел поиграть. Почему вы не дали мне поиграть? Поиграть с ними?
– Их время истекло, дитя. Пришло время их душам совершить переход.
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! Нет! – брызжа слюной, истерично заорал ребенок.
Вдруг на его лице отразилось какое-то подобие мысли – если это убогое создание вообще способно было мыслить. Он показал предводителю средний палец и скорчил рожу, сделавшую его лицо еще более безобразным, после чего проворно проскочил к столбам, достал из нагрудного кармана нож и перерезал веревки, опутывающие руки Кирилла. Затем Эдгар отдал ему нож, заговорщицки подмигивая.
– Вы сейчас убегите, а потом я к вам приду. И мы поиграем!
Кириллу не нужно было объяснять дважды. Он быстро перерезал путы на своих ногах, затем освободил Лину и резкими движениями распорол швы на их лицах. Киря, держа в одной руке ладонь девушки, а в другой нож, уставился на жрецов.
– Не подходите! Только попробуйте, мрази, я порешаю вас всех! – крикнул парень, угрожающе рассекая ножом ночной воздух и сплевывая кровь.
Жрецы протяжно, заунывно завыли и заулюлюкали, словно только что лицезрели что-то постыдное, порочное.
Ребята сбежали вниз по холму, в сторону, противоположную деревне и стоящим перед столбами сектантам. Жрецы Бога Плодородия почему-то не пытались остановить их, а наоборот – расступились, словно от прокаженных.
Кирилл и Лина бежали так быстро, как будто от этого зависела их жизнь… Хотя – почему будто?
Спуск с холма придавал их ногам дополнительное ускорение, и вскоре беглецы были уже далеко от злополучного алтаря жертвоприношения. Миновав лес и вновь оказавшись в деревне, они, несмотря на боль, страх и усталость, бежали и бежали – так быстро, как только могли, и из последних сил направляясь к мосту, который привел их в это злополучное место.
Наконец из-за деревьев показался тот самый мост. Уже начало светать, и над рекой и поросшими на берегу кустами разлился густой молочный туман.
Ребята спешили поскорее оказаться на другой стороне, подальше от пережитого кошмара. Сквозь пелену тумана они перебирались по гнилому мосту, не видя ничего на своем пути и лишь следуя вперед.
Наконец ноги их ступили на другую сторону реки, и туман немного рассеялся. Они ожидали увидеть заросшую лесную дорогу, но…
На этой «другой стороне реки» каким-то образом снова оказалась проклятая Девиловка.
Молодые люди несколько раз пытались пересечь мост, но все их попытки всегда завершались одинаково – они выходили к ненавистной деревне. Снова, и снова, и снова пред их взором являлись старенькие покосившиеся дома и злополучная табличка с названием населенного пункта.
Деревня как будто была сразу по обе стороны моста.
Это было просто невозможно.
***
Уже совсем рассвело, и солнце озарило все вокруг своим радостным, несущим жизнь и надежду светом. Но туман над рекой, как ни странно, никак не рассеивался.
Глаза ребят, воспаленные, опухшие и израненные иглами, невыносимо болели от солнечных лучей.
– Я поняла: эти люди – чертовы сектанты! Они околдовали нас! Мы теперь никогда не сможем отсюда уйти! – захныкала Элина. Девушка попыталась заплакать, но слезы причиняли глазам еще большую боль. – Знаешь, мне так больно, мои глаза… Я не переношу этот свет. И еще… Я так устала. Кажется, я засыпаю. Давай вернемся обратно в дом, поспим немного, а потом пойдем дальше?
«Хорошая идея», - неожиданно для себя отбросив голос рассудка подумал Кирилл.
– Да. Я тоже смертельно устал, пойдем в дом. Глаза так болят, а еще это солнце проклятое. В доме все окна тряпками завешены – темно, прохладно – то, что надо.
***
Кирилл проснулся посреди ночи оттого, что где-то за стеной как будто снова настойчиво скреблась мышь. Странно, но события, произошедшие за прошлые сутки, казалось, были где-то далеко… Словно случились и не с ними вовсе.
Оказалось, это в очередной раз была вовсе не мышь, а скрежет, доносимый снаружи. Кирилл на удивление спокойно подошел к двери и аккуратно приоткрыл ее. На пороге стоял Эдгар со своим ржавым гвоздем, а на его предыдущем художественном творении красовался свежевыцарапанный крест.
– Вы это, сколько можно дрыхнуть, типа того! – радостно воскликнул пацан. – Две недели прошло, играть пошлите, скоро новенькие придут.
– Что за новенькие? Какие две недели? Ничего не понимаю…
– Ну это. Новенькие! Типа вас! Мам! – окликнул кого-то мальчик. – Расскажи им.
Из-за двери показалась мать Эдгара, все также с головы до ног облаченная в черное, но на этот раз без вуали.
– Идемте с нами, я вам все здесь покажу… И расскажу. Уж коли вас в первую ночь не принесли в жертву, то… вы теперь одни из нас.
– Ничего не понимаю, - Кирилл был ошарашен. – У вас тут какая-то секта? Вы нас одурманили, и поэтому мы никак не можем уйти отсюда?
Женщина грустно улыбнулась.
– Это место – чистилище. Сюда попадают заблудшие души. Наша цель – помочь им перейти в другой мир. Но на это дается всего одна ночь. Если что-то идет не так – сущность становится привязанной к этой земле и остается здесь навсегда. Выбора у вас нет. Пойдемте со мной на поляну, там все наши… Да не бойся ты, ничего мы вам уже не сделаем.
Кирилл разбудил Лину, и сонная, ничего не соображающая девушка доверчиво поплелась за ними на поляну.
На поляне сидело человек двадцать пять – тридцать, и каждый из них был занят своим делом. Кто-то беседовал между собой, кто-то точил ножи, женщины вышивали и водили хороводы вокруг деревьев. Старцы рисовали какой-то план на листе бумаги. Все они были одеты теперь в обычную, вполне будничную одежду. Лица многих людей были знакомы после событий злополучной ночи. Увидев Кирю с Линой, сектанты поднялись и начали приветствовать их, поочередно заключая в объятия или хлопая по плечу. Звучали слова ободрения и сочувствия.
– Объясните же наконец, что здесь происходит! – заорал Кирилл на очередного попытавшегося приветствовать его мужчину.
– Вы умерли, – просто ответил он. – Как и все мы здесь. Каждой душе дается возможность переродиться, но чистые души уходят мгновенно, тогда как заблудшие души попадают в чистилище, то есть к нам или подобным… Вы упустили свою возможность совершить переход, и теперь останетесь здесь, с нами, навсегда.
– Нет, подождите, бред какой-то. Мы же можем спать и чувствуем боль. Мы состоим из плоти и крови! Да вы все здесь сумасшедшие!!!
Жрецы расхохотались. Вдоволь посмеявшись, они начали наперебой рассказывать.
– А кто сказал вам, что мертвые не спят и не чувствуют боль? Насмотрелись фильмов про призраков? Мы – такие же, как и живые, только наш мир отрезан от них и лишь заблудшие сущности попадают к нам, – со знанием дела заявил старик, который был предводителем на мессе жертвоприношения.
– Спать, есть… Остатки человеческих привычек. Мы не любим дневной свет, организм уже не функционирует так, как раньше, свет и солнце иссушают тело. Днем мы просто отсиживаемся по домам, закрывая тряпками окна, – поведала вышивающая крестиком женщина. – Вам ведь тоже не понравился солнечный свет, ведь признайтесь. В крайнем случае, если нужно выйти на улицу днем, мы закрываем все тело и глаза, иначе просто жуть какие ощущения!
Кирилл нервно сглотнул, осознавая, что все сказанное становится похоже на правду.
– Окна, зеркала, все это мы тоже не любим. Кому понравится смотреть на свое отражение, когда ты давно уже мертв? – бросила одна из танцующих дам.
– Живые просто обходят это место стороной, интуитивно чувствуют страх. Они и на километр сюда не подходят, – усмехнулся внушительного вида качок, связывавший Кирилла и лишивший его нескольких зубов.
– Зачем же вы тогда с нами так? – заплакала Элина. Неужели нельзя было провести обряд перехода более… гуманно?
– Мы здесь столько лет… Нам скучно. Мы ожесточились, да, но должны же мы хоть как-то развлекать себя. Еда, алкоголь, наркотики, секс – для нас все потеряло смысл. Единственное, чем мы можем питаться – это человеческими эмоциями, а какие эмоции и чувства столь сильны, как страх и боль…  –  все так же грустно поведала мать Эдгара. – Мы развлекаемся, как можем. Жалость умирает здесь, как и все чувства. Вы не представляете, насколько сложно хоть иногда что-то почувствовать… Я уже давно ничего не ощущаю, кроме пустоты. С тех самых пор, как мой муж ушел.
– А где же теперь ваш муж? – поинтересовалась Элина.
– Нас с мужем убили недалеко от этого места три года назад. Андрей – чистая душа, сразу перешел… Эдгар не может перейти, потому что он – единственный здесь из живых. Он особенный, блаженный, если хотите – поэтому может видеть нас. Он мог бы покинуть это место, но куда он такой пойдет? Какая его ждет жизнь в этом жестоком мире? Разве я – мать, могла его оставить?.. Я не сразу поняла, что он может видеть мертвых – Эдгар всегда был странным и частенько разговаривал сам с собой. Сначала мы с ним так же брели по лесу, как и вы. Я не знала, что умерла, а он все время плакал и звал папу, – со скорбью в голосе сказала женщина.
– Это получается, что и мы… А как же мои мама и папа, что же теперь с ними будет, – заплакала Лина.
– Вашим родителям скажут, что вы разбились на машине, не вписались в поворот. Впрочем, так оно и было.
Девушка всхлипнула, и, не удержавшись, разрыдалась.
– А как же столбы в форме членов, все эти песнопения, белые одежды, разукрашенные лица? – спросил Кирилл, чтобы сменить тему.
– А, со столбами штуку эт Михан придумал, шутник наш, – рассмеялся предводитель, указывая на одного из стариков. – Весь этот фетишизм – песни, грим, одежда – так, для острастки. Мы развлекаемся, как можем. Вы только представьте, что с годами ничего не происходит и совсем ничего не меняется.
– И что же нам теперь делать?
– Ваше время ушло, зря вы тогда убежали – теперь вам придется остаться с нами.
– Но, если мы просто уйдем отсюда? – не успокаивалась девушка. – Мы не хотим вместе с вами мучить людей… – жалобно промолвила она.
– Отсюда еще никто не уходил по своей воле… – усмехнулся предводитель. 
– Они не уйдут, – зловеще улыбаясь, добавил Эдгар. – Теперь мы с ними вместе будем играть. Им еще понравится.
***
– Так и знал, что не нужно идти за грибами так далеко, точно ведь похеримся! И сказал же тебе кто-то, что тут растут грибы, от которых торчат!
– Так вали, Сиплый, мне больше достанется.
Парни расхохотались.
– О, Лысый, смотри, деревня, че ли? На той стороне реки.
– Торпеду мне в задницу! Айда на ту сторону!
Парни перешли через прогнивший мост и увидели небольшую деревеньку с маленькими старенькими домами. Надпись на табличке гласила «Девиловка».
– Девиловка – дебиловка!
– Заткнись! Смотри, там на скамейке девка сидит. Айда к ней, вдруг симпотная!
– Тебе я смотрю кислота совсем мозги разъела, откуда в такой дыре симпотные девки, – Сиплый мерзко заржал.
На скамейке действительно сидела красивая девушка с зелеными волосами, одетая в длинное черное платье и такого же цвета шляпку с вуалью. В руке она держала раскрытый над собой зонт, словно защищаясь от палящего солнца, которое в этот день вовсе не было палящим, хотя и светило довольно ярко.
– Эй, детка, ты че, готка? – гоготнул Лысый.
– Типа того, – усмехнулась девушка. – У меня аллергия на солнце. Парни, а вы как тут оказались?
Сиплый и Лысый, желая произвести на девушку впечатление, начали несвязно рассказывать историю о том, как, закинувшись после клуба амфетамином и кислотой им пришла в голову шальная мысль пойти поискать в лесу псилоцибиновые грибы. Добравшись на автобусе до лесного массива, они углубились в чащу и заблудились, но потом каким-то чудом набрели на Девиловку.
– Парни, оставайтесь здесь, у нас с другом есть первоклассная спайсуха. Ночью вам принесем, чтоб не палиться. А утром покажем, где эти самые грибы растут. Посидите пока вооон в том доме, – девушка указала рукой на один из домишек.
– Вот это вписон, братан, – обрадовался Сиплый. – А телочка то ничего, я бы вдул. Предлагаю остаться, к тому же меня до сих пор знатно кроет после нашего микса. Боюсь, что от такой беготни по лесам я скоро откинусь.
 – Ради такого подгона сам Господь Бог велел!
Обрадованные парни пошли в сторону дома.
Убедившись, что наркоманы ушли, из-за деревьев вышел юноша в желтой соломенной шляпе с широкими полями и с такого же цвета волосами. Он также, как и девушка, был одет в черное – на нем были классического кроя брюки и фланелевая рубашка с длинным рукавом, в которой любому нормальному человеку наверняка было бы жарко в такой солнечный день.
– Все еще не могу привыкнуть, что ты больше не носишь свое рванье, – бросила девушка вместо приветствия.
– Да и ты выглядишь непривычно без коротких шортиков, – усмехнулся парень. – Слушай, может, в этот раз обойдемся без подвешивания на железные крюки за ребра?
Девушка задумалась.
– Эти конченные торчки наверняка сдохли в лесу от передоза. Есть у меня пара интересных мыслишек на их счет… Отправь-ка Эдгара на разведку.

Март 2020