Генеральские яйца

Генерал белыми, аккуратными зубами впился в перепелиное яичко. Он где-то слышал, что это полезно, вроде повышает потенцию и вообще уважаемые люди едят перепелиные, а не куриные яйца. Всё просто. Статус сегодня — это не  звёзды на погонах, а яйца в тарелке. Во всяком случае именно так считал отставной генерал по фамилии Лапушкин.

Как и положено высокому чину, он подписывал документы, делая вид, что внимательно их читает. Для этого имелся целый набор сосредоточенных выражений лица, призванных вводить неопытных подчинённых в ступор. В действительности, генерал не думал ничего о том, что подписывал и во всех своих решения полагался на проверенных годами советников — заместителя и помощника.

Заместителя звали просто и незатейливо Грач. Была, конечно,  у Грача фамилия, но какая именно Лапушкин точно не помнил. То ли Грачёв, то ли Грачиков, а может и вовсе неприличная белорусская Драч.

Помощнику с фамилией повезло ещё меньше, ибо величали его Елдугин, и был он славен тем, что годы службы прапорщиком в приёмной КГБ СССР произвели на оного такое неизгладимое впечатление, что на весь остаток жизни стал Елдугин знатным паранойиком.  В знаменитом Библио-Глобусе на Лубянке отставной прапорщик КГБ, дослужившейся до целого подполковника в МВД, скупал книги про разведчиков и детективы известного выходца из спецслужб генерала Говоруна, своего идейного соратника.

Нет, идейного не в плане поимки вражеских шпионов, а в плане незаконного обогащения. Упивался его книжонкой «Главное управление», в которой генерал живописал историю крышевания бизнесменов в 90-е годы, когда капризный ветер спецслужбы прикомандировал его в почившей ныне РУБОП. Генерал был не оригинален в плане названий своих творений, потому вторую свою книгу назвал просто и незатейливо: «Откройте, РУБОП», очевидно позарившись на удачную французскую комедию «Откройте, полиция», в которой французы высмеивали собственных коррупционеров. Но так как талантом Говорун обладал ровно таким, чтобы его почитали в основном казарменные дневальные, то книжки его нашли своего читателя в лице непритязательного Елдугина.

— Всё в этом мире происходит из-за денег, — таким было кредо Говоруна, высеченное калёным железом в душе старого прапора.

Сошлась эта троица под негласным предводительством Грача в ничем непримечательном казённом учреждении из десяти человек, коих много на просторах нашей большой Родины. Выкинутые из хлебного министерства внутренних дел, лишённые  грозных корочек, но всё же при своих погонах, они не могли смириться с высоким званием пенсионеры МВД. За истекшие годы они легко и быстро позабыли, что могли оказаться не в этом скромном особнячке внутри Садового кольца, а в местах не столь отдалённых, но ряд обстоятельств удержали высочайшего полицейского министра от дачи хода делу.

Итак, Лапушкин со вкусом закусывал яйцами, Грач генерировал всё новые и новые, хотя и весьма скромные схемы обогащения с учётом невысокого статуса организации, Елдугин строчил под них документы, дабы схемы в глазах проверяющих выглядели вполне невинно и благопристойно, чувство собственной важности каждого члена группировки страдало по-прежнему из-за утраты красивых корочек и таких же кабинетов. Одним словом всё шло своим чередом.

И вот однажды утром раздался вопль. Вопль доносился из кабинета генерала. Он вырвался из его лужёной глотки, влился в уши трепещущего секретаря, и воплощением секретарского отчаянья достиг персонала. Дело было в пропаже ценных вещей, о чём  с утра известили высочайшее начальство. Пропало целых десять перепелиных яиц из личного холодильника шефа. Эта невосполнимая утрата, эта коварная кража привела к разразившейся по утру буре. Тем более, что украсть можно было всё что угодно. Дорогой бразильский кофе, зёрна которого отбирали юные латиноамериканские девственницы. Шоколад, завёрнутый в эксклюзивную обёртку, с уникальными рисунками известного портретиста. Грецкие орехи, отобранные зёрнышко к зёрнышку руками темнокожих мальчиков. Но свистнули именно яйца перепёлочки!

Секретарь с печатью скорби  на лице опрашивала каждого.  Конечно, морального права обратиться к Грачу и Елдугину она не имела, ведь они автоматически были вычеркнуты из списка подозреваемых, а вот весь остальной персонал был занесён туда сразу же  и каждому потенциально угрожало обвинение в краже. Маленькая и худая до безобразия, с выражением вечного недовольства на бледном лице она заходила в кабинеты с одним и тем же вопросом:

—  Это вы взяли яйца генерала?

Грач разошёлся не на шутку. Он ходил по курируемому им отделу и уже более часа предавался воспоминаниям о тех временах, когда проходил практику в органах. Сегодня, как и всегда,  показывал всё в лицах. Реквизит хватал со столов сотрудников, чтобы легче было изображать тот эпический момент, когда он сделал фотографии на месте преступления, а казённый фотоаппарат едва не приказал долго жить и сломался ровнёхонько на последнем снимке. Грач топал ногами, изображая себя, молодого и подтянутого, идущего подписывать отчёт о практике у начальника тогда ещё райотдела милиции.

— И вот я зашёл… зашёл, зашёл в кабинет, а товарищ полковник мне и говорит… —Тут он, как мастер эпатажа, с готовностью встал на вытяжку, для чего пришлось втянуть щёки и живот, потом резко прыгнул на свободное кресло, развалился и протянул:
— Большим начальником  станешь, курсант!

После чего он внезапно и не к месту вспомнил, как позднее, когда сам возглавлял уже в полиции отдел по борьбе с экономической преступностью, придумал такую игру. В его столике был ящичек, куда нужно было положить стопку денег, чтобы сохранить свою должность. Конечно, это была только игра, осёкся бывший полицейский начальник и перескочил на тему современного государственного устройства и собственного понимания как нам дальше жить и что делать.

— Нет, вы поймите, раньше мы все жили во имя общественного благо! А теперь во имя личного. — Эту фразу он повторял всякий раз, когда брал эту свою излюбленную высокую ноту о том, как же нам обустроить Россию. Он потрясал высокой целью во имя общества, потом резко выдыхал и выкатывался из отдела.

Такие часовые приступы клоунады начальника сотрудники наблюдали пару раз в неделю. После них он пребывал до конца дня в хорошем настроении, однако к утру следующего начинал требовать нечто входящее в разрез со всеми незыблемыми традициями бюрократии: заставлял переписывать письма по десять раз, приводя их к собственному пониманию того, как надо; часами читал лекции о длине предложения и структуре делового письма, пока, наконец,  получив желаемое, не успокаивался и тогда блаженная улыбка освещала  его покрытое красноватыми сосудами лицо.

Ничего хорошего, впрочем, эта улыбка не предвещала, ведь следом отставной полковник начинал генерировать всё новые идеи обогащения, как, например, устроить зимний сад в выделенном им особнячке или вовсе надстроить этаж-другой…. Для воплощения этой своей затеи он готов был снежной метелью свалиться на голову любому бедолаге, замучить его официальными запросами,  попытками руками бывших собратьев возбудить хоть что-нибудь. Весь этот вид бурной деятельности был призван, во-первых, для того, чтобы сорвать с бедолаги куш за отказ в возбуждении того самого, а во-вторых доказать высокому начальству свою необходимость, а значит и необходимость в устройстве зимнего сада. И бассейна с рыбками. На что, конечно же, следовало выделить средства, которые как в чёрные дыру канули бы в карман подрядчика, который, словно по системе сообщающихся сосудов, соединился бы с карманом бывшего правоохранителя.

Однако время шло, а яйца так и не были найдены даже после многочисленных размахиваний руками великих сыскарей местного разлива в лице Грача и Елдугина.

Лапушкин мрачнел. Он видел в этой пропаже заговор против него. Ведь, если на то пошло, кому это нужно? Что разве так уж сложно пойти и потратить немного денег и купить себе эту, можно сказать, копеечную продукцию? Разве можно вообразить такое, чтобы кому-то могло не хватить на яйца перепёлки? Смешно даже предполагать подобное. Значит, это нечто вроде привета откуда-то сверху. Намёка на то, что он Лапушкин не мужик уже вовсе. А раз не мужик… тут Лапушкин вспотел и ещё больше раскраснелся, значит, могут и припомнить былое. А былое было в таких масштабах, что даже сам сиятельный министр отказался в своё время принимать пришедшего с повинной генерала. Просто передал через помощника, чтобы опальный генерал написал рапорт об отставке и был свободен.

Кроме того недавно в их организацию внедрили молодого советника его нынешнего начальства, эффективного, модного провинциала. Есть такая категория этих словно на фабрике выпускаемых провинциалов, прорвавшихся в столицу. Словоохотливые с единственным, но очень дорогим костюмом, снимающие на всю зарплату квартиру на второй станции от кольцевой линии метро, с этим вечным айфоном и разговорами о том, что винды для них не существует. Винда для нищебродов, Мак —  для тех, кто понимает…. При слове Линукс они кривятся, будто им только что предложили отдохнуть на собственной, нет вы только подумайте, на даче, а не на курорте! И неважно, что нет у него ни дачи, ни денег на этот курорт. Главное вот это выражение презрения на лице.

— Как это вы сказали? Как это зовётся… как? Линукс...? Нет, я не буду это даже запоминать.

Чего не знал Лапушкин, так это того, что Иванов, прибывший с далёких рубежей, уже давно питался запасами гречки,  брошенными в офисе кем-то из бывших сотрудников, но так как гречка не насыщала молодой организм эффективного управленца, то он решил, что вряд ли кто-то так уж озаботится пропажей десятка яиц. И потому,  прибыв на службу этим судьбоносном утром раньше всех, он отварил генеральские яйца и с аппетитом поел, наконец, белковой пищи. После чего разговоры об айфонах велись им с куда большим апломбом.

К концу дня тучи сгустились над милым розовым особнячком, похожим на восточную сладость. Генерал Лапушкин окончательно укрепился в мнении о том, что пришла  пора воспользоваться своим итальянским гражданством. И потому, забыв подписать крайне важные для своих соратников документы, он вывел чернилами на белом листе: « Прошу уволить меня с замещаемой должности по собственному желанию». Проверил наличие визы, вызвал такси, и быстрым шагом покинул присутственное место.

                ***

Кучер причмокнул и лошади тронулись неспешной рысцой, унося его превосходительство к заморским берегам. Коллежские секретари ещё даже не знали, что высокий сановник уже покинул свой кабинет. Советники его ломали голову над тем, как украсть из казны и не попасться и готовились получить санкции на это, а также прикрыть прошлые свои делишки размашистым генеральским автографом.

Но кони уже неслись по столичным дорогам, унося человека в соболях всё дальше и дальше. Если бы только не эти яйца! Ведь на вечер в местном трактире генералу страсть как захотелось их всенепременнейше откушать и чтобы удовлетворить пожелание их Превосходительства ему их доставили, да только прикрыли куриный срам просроченным майонезом. Что произошло дальше, уважаемый читатель пусть догадывается сам.


Рецензии
Отдать жизнь за яйцо,славная жизнь генерала.С уважением

Семяшкин Григорий   09.07.2020 20:42     Заявить о нарушении