Цветет урюк в Яване

В конце восьмидесятых  годов  далекого  минувшего века  ( как странно звучит…)  мы с моим отцом, инвалидом войны, каждый год в День Победы ходили к Большому театру, где встречались   фронтовики. Он , бывший  «красноармеец-телефонист 353 стрелкового полка 1-го  батальона   взвода связи…» искал своих  боевых друзей… Искал своих однополчан из 8-го механизированного корпуса и  уроженец  Таджикистана  Вайседдин  Худайбердыев … Они стояли  рядом – с табличками, оба седые,  оба на костылях,  с  орденскими планками…Там и познакомились…  Тогда   ни тот, ни другой  так  и не встретили  своих….Договорились на следующий год  на этом же месте   увидеться .   Не  удалось. … Наступали другие времена.

О  рядовом солдате Советской Армии Вайседдине Худайбердыеве наш рассказ.

ЦВЕТЕТ УРЮК  В ЯВАНЕ

Маленькая нянечка из медсанбата подбегала  к нему   как только выдавалась свободная минутка, наклонялась , прислушивалась – дышит? Гладила по волосам, шептала :   « Никак в сознание не приходит… Черненький, ты живой?  Очнись!»
На третий день после операции он открыл глаза, увидел над собой курносое лицо, белую косынку и прошептал:  «Су…».  Она поняла – таких «черненьких» из  среднеазиатских республик  в медсанбате было много.  Осторожно, по-матерински приподняла с подушки его голову, поднесла к губам кружку с водой и  смотрела, как он пил, пил…Солдат слабо улыбнулся, хотел что-то сказать, но сознание  вновь покинуло его.

Очнулся  Вайседдин Худайбердыев  от  перестука колес – санитарный поезд  отсчитывал километры, увозя вглубь страны раненых воинов.  Почти полгода пролежал  он в  госпиталях Казани и Горьковской области. Мужественно переносил   все  тяготы  солдатского бытия. Но не мог привыкнуть  бывший учитель   к страданиям  других людей, иной раз казалось – не выдержит сердце… Не мог  забыть, как под Гданьском  наши солдаты выносили из бараков концлагеря    истощенных   советских девчат, угнанных в рабство . «Откуда вы, сестры?» А  в ответ – « Из Смоленска», « Вязьмы», Минска»,  Барановичей»… Разве такое забудешь?

  Врачи и донорская кровь  спасли ему жизнь. Запомнилась одна фамилия на флаконе с кровью «Донор Валя Бондаренко». Тогда  Вайседдин  поклялся, что после войны найдет тех, чья кровь текла   в нем,  кто выходил его, тяжелораненого… Но  далеким был  еще путь  до Победы. Медленно заживали   раны,  но сильней этой боли  была другая – в сердце.  Пришло от родителей письмо – « Твоя жена оставила наш дом – не хочет знать тебя, инвалида. А мы ждем тебя, сынок.  Приезжай! Скоро у нас  зацветет урюк…».

В родные края  вернулся   Вайседдин на костылях.  Встречала его  большая родня, братья, сестры, племянники. Каждый житель Явана   считал своим долгом зайти в дом Худайбердыевых, чтобы поприветствовать  бывшего  учителя  -«Салам алейкум, уважаемый !» . До войны Вайседдин  работал в школе, а в марте  сорок второго  вместе с отрядом комсомольцев Яванского района ушел  добровольцем на фронт. Участвовал в боях на Курской дуге,  был  наводчиком противотанкового орудия, сапером, освобождал Польшу, дважды был тяжело ранен. Воевал  честно - боевые награды об этом говорят.

 
… Четыре сына и две  дочки  родила ему новая жена-Махрамой. Радостно звенели   детские голоса   в их просторном саду, который каждой весной утопал в  бело-розовых облаках  цветущего урюка. В это время  года  особенно радовался Вайседдин – цветение  урюка  для него, фронтовика,  было связано с Победой.  Но один раз не видел он цветения: слезы горя застлали ему глаза -  в тот год умерла его  жена.

 Младшему Шахо исполнилось тогда  всего полтора года.  Не стал приводить  в свой дом  чужую женщину, решил, что никто не заменит ему Махрамой, а детям –родную мать. Один воспитал семерых детей, выучил, старшие сыновья  женились, дочки вышли замуж.   И вновь в саду зазвенели детские голоса – внуки стали подрастать .
 
Но все  эти годы, как ни трудны были его домашние заботы,  в начале мая отправлялся  Худайбердыев в дальнюю дорогу  - в Москву , надеясь встретить в сквере у Большого  театра кого-либо из своих однополчанам и , может быть, тех, кто  спасал ему жизнь  на трудных военных дорогах  - командира взвода Потехина, который вынес его, тяжелораненого , с поля боя. И ту женщину хирурга, что сохранила  ему ногу, сделав три сложнейшие операции.  И  курносую девчушку из медсанбата, которая  тревожными ночами    прислушивалась к его дыханию  -  живой ли?  Даже через много  лет он  узнает ее,  подойдет  и скажет: «Здравствуй, сестра!  Это я, «черненький»! Помнишь меня?» Я – живой!»
Он надеялся  и ждал…