Глава 43. Несчастья Лериных родителей и дяди Миши

               1
     Несколько дней сидел дядя Миша на нарах в симферопольской тюрьме мрачнее тучи, отвернувшись от своего единственного напарника по камере и картёжника дяди Андрея. Если вспомнить всю неудачную историю героя-неудачника дяди Миши, то можно сразу вспомнить, что эта неудачная история кончилась тем, как Андрей, прямо в камере, со всех сил тузил дядю Мишу за то, что он отказался сыграть с напарником в карты. За карты-то и сидел молча дядя Миша надутым за драку, учинённую Андреем. А в тюрьмах, как правило, в большинстве случаев существует, всего лишь, только два развлечения – карты и драка. Но такие противозаконные развлечения могут стать понятными лишь только для тех людей, которые, как и сам Андрей, прожили в великой скуке пять лет. Хотя, если быть честным, Андрей, всё-таки, в душе сильно любил дядю Мишу, как своего лучшего, нового знакомого, друга.
     На Андрея дядя Миша обижался, конечно, не настолько сильно, как на одну очень странную проводницу поезда тётю Свету, из-за которой он-то и попал в тюрьму. Проводница обвиняла, на чём свет стоит, дядю Мишу так, как только и можно обвинить самого последнего на свете жулика, укравшего двадцать тысяч гривен и золотые часы. Но обвинение тёти Светы было, настолько неправдоподобным, что дядя Миша и до сих пор не понимал, что же с ним происходит!
     - Ну, как, дружок, - каким-то разом заговорил с дядей Мишей Андрей, прервав длительное молчание, затянувшееся на несколько дней, - не сильно ли тебе на зоне томиться осточертело? Может, оттого-то ты и невесёл, что хочешь вырваться на волю?
     - Здесь все хотят вырваться на волю! – проворчал обиженно дядя Миша. – Да, что поделаешь!
     - То есть, как это – что, дружок?! – сказал весёлым голосом Андрей, как будто бы он предчувствовал впереди своей жизни великое будущее. – Самое главное здесь – не грустить, голову повесив, и не отчаиваться! Надо отвлекать свою голову от печали всякими радостными мыслями и планами про то, что в скором времени ты, всё-таки, сбежишь из тюрьмы! Когда я о таком мечтаю, у меня всегда становится на душе спокойнее!
     - Так что же вы тогда думали, думали, а так и не придумали сбежать?! – усмехнулся дядя Миша. – Увы, отсюда сбежать никому невозможно! В тюрьме везде такие хитрости, сигнализация!
     - Да, кто тебе сказал, дружок, что сбежать из зоны невозможно?! – буяня радостно, Андрей по-дружески похлопал Мишу по плечу. – Давай, мы будем верить, что на свете всё является возможным! Лишь только, надо уметь думать, как следует!
     - Ну, думай и дальше, дружище! – вздохнул дядя Миша. – А я подожду, пока ты придумаешь!
     - Что с тобой?! – растерянно глянул на дядю Мишу бывший хулиган и картёжник дядя Андрей. – Ты ещё всё на меня сердит?!
     - А за что же вас, спрашивается, любить?! – пристально глянул на Андрея дядя Миша.
     - Что, обидел тем, что немного подрался с тобой? – дружелюбно хлопнул по Мишиной щеке дядя Андрей. – Так за это тебе нечего на меня обижаться! В этой тюрьме увидеть можно и не такие порядки! Так что, лучше тебе, брат, и в глаза не видеть никогда в жизни самый настоящий тюремный контингент! Сладу с ним нет никакого! А вот стал бы ты, брат, петухом на зоне, ты бы ещё, ой-ой-ой, как ко мне захотел бы поселиться! А вот я потузил тебя только легонько-легонько, а ты уже бросаешься в обиду! Просто, мне, заключённому, сидеть здесь пять лет, стало быть, настолько скучно, что и охота была бы с кем-то в жизни потолковать да в карты поиграть! Ну, а если просидишь ты в этой самой тюряге, в камере-одиночке, ещё дольше, то тебе захочется и, как следует, своего напарника поколотить, как можно больнее! Ну, ты мне этот случай, может быть, уже простишь?! Может, мир, братуха?
     И дядя Андрей смело протянул дяде Мише свою сухую, жилистую, и избитую, усеянную множеством огромных шрамов, руку.
     - Мир так мир! – слегка улыбнулся дядя Миша, и в ответ крепко пожал руку дяди Андрея.
     А что же оставалось Мише делать ещё?!

               2
     Прошло с тех пор ещё пару дней, проведённых с печальными, серыми мыслями о будущем. И, вдруг, на днях стал дядя Андрей быть настолько радостным, как никогда! Миша вопросительно глянул на Андрея, и Андрей ему, в самом деле, сообщил, просто, невероятную новость:
     - Братан, ты не поверишь! Мы уже, прямо в эту ночь, сбежим из тюрьмы!
     - Что, в самом деле?! – удивился дядя Миша. – Не может такого быть!
     - А через несколько часов ты сам увидишь, что можно! – радостно воскликнул Андрей. – Я сегодня украл у самого начальника тюряги целую связку ключей! Ключи я тихонько достал из кармана его пиджака, когда мы гуляли в тюремном дворе! Здесь есть и от нашей камеры ключ, и от самого центрального входа в тюрьму! Будем подбирать ключи, аж покуда они нам не подойдут!
     - Что вы наделали! – ужаснулся дядя Миша и схватился руками за голову. – Нас же, ведь, за это накажут! Либо изобьют, как сидоровых коз, либо припишут ещё дополнительный срок тюремного пребывания!
     - Всё хорошо, не переживай! – утешил Мишу Андрей. – Ничего, я сделал всё так, что и никто нас не поймает!
     - В самом деле?! – ещё больше удивился дядя Миша. – А как же мы будем устраивать побег?! А, вдруг, у нас какой-то ключ не подойдёт к двери! Мы тогда точно пропадём!
     - Ничего, брат, не пропадём! – сказал Андрей. – Если говорю я, что не пропадём, то мы, значит, и в самом деле не пропадём! А уж как мы устроим побег, это ты увидишь ночью!
     После Андреева обещания о побеге Миша ни на каплю не повеселел, а всё и дальше так сидел на нарах, печальный и очень надутый на свою судьбу. Настоящий побег из тюрьмы ему постоянно казался каким-то бредом, а не радостным известием!
     Наступила полночь. Андрей, немного выспавшись, полон новых сил и энергии, бодро вскочил на ноги и подбежал к дяде Мише, чтобы его разбудить. А недостаточно доспавший Миша спросонья понял не сразу, зачем его будит напарник по камере Андрей.
     - Жизнь и веселье, братан, пора вставать! – Андрей трепал со всех сторон спящего на нарах дядю Мишу. – Слышишь, сплошная тишина кругом! Наступил самый прекрасный момент бежать из тюрьмы!
     - Что, из тюрьмы?! – не понимал спросонья Миша.
     - Ну да, из тюрьмы! – воскликнул Андрей очень радостным голосом. – Вот, я прямо уже отыскал тот ключ, который пролезает сквозь замочную скважину нашей двери!
     - Может, лучше не надо, а, пробовать такие эксперименты?! – прошипел дядя Миша и снова погрузился в сон. – У нас, итак, ничего с наших опасных экспериментов не выйдет хорошего, и мы точно попадёмся, и переборщим себе дело!
     - Ладно! – расстроился тогда Андрей. – Если тебе так нравится, то и оставайся здесь! А вот я за это время уже успею из тюрьмы сбежать!
     - Что, в самом деле?! – всполошился дядя Миша и мгновенно вскочил с нар. – Нет, если вы стопроцентно уверенны в том, что вы сбегаете отсюда, тогда берите и меня с собой, я тоже рядом с вами побегу! Не хочу я жить в этой тюрьме!
     - Тогда, братан, двигайся по моим следам! – вновь обрадовался Андрей и мгновенно подбежал к железной двери тюремной камеры.
     Андрей просунул правую руку сквозь дверное отверстие для принятия пищи от тюремщиков, и дотянул её, вместе с нужным ключом, аж до самой замочной скважины. Он повертел ключом в дверном замке пару раз, и дверь тотчас с тихим скрипом отворилась.
     - Ты видишь, как всё просто?! – сказал Андрей дяде Мише. – Теперь ты можешь смело пробираться, рядом со мной, по тюремным коридорам! Только, не забудь самое главное! Ты должен идти, тише воды, ниже травы! Так тихо, чтобы никто шагов твоих не слышал! Если услышит кто, так мы пропали!
     - Так! – сказал дядя Миша. – Идём!
     Андрей медленно «выполз» на цыпочках в тюремный коридор, а вслед за ним точно так же переступил порог камеры и дядя Миша. В тюремном коридоре царила непробиваемая тьма, сквозь которую двум нашим героям необходимо было пробираться очень и очень осторожно, да так, чтобы их не заметили тюремщики, кое-где спящие в своих будках при тюремных коридорах.
     В тюрьме, в самом деле, было необычно тихо. Андрей и Миша вскоре добрались по лестничной клетке до первого этажа, и там Андрей попросил дядю Мишу лечь пузом на холодный пол, и в такой же позе ползти черепахой по полу аж до самих выходящих на улицу дверей. Миша, хоть и был человеком совершеннолетним, но дядю Андрея он послушал, так как прекрасно понимал, что охранник тюрьмы, который дежурит при дверях, не спит никогда, и может заметить каждого, кто пробирается к дверям. Андрей тоже пополз до дверей черепахой.
     - А теперь уже можно вставать! – сказал, вдруг, Андрей. – Тут нас точно никто не заметит!
     Миша приподнял свою голову кверху, и он тут же обнаружил, что его собственный лоб уже в упор смотрит на саму входную дверь симферопольской тюрьмы. Андрей мгновенно приподнялся на ноги. И, вслед за ним, то же самое сделал и Миша, который даже не успел и спросить, точно ли им не угрожает опасность, как в ту же самую секунду запищали неподалёку от них пронзительные звуки сигнализации. Андрей мгновенно воткнул первый, попавшийся под руку, ключ в дверной замок, и счастливая дверь в тот же миг таки отворилась. С потерей памяти Миша даже не верил своим глазам, что его нога уже вот-вот переступит порог милицейского отделения. Хотя, ещё долгое время он был уверен, что в скором времени их уже точно поймает милиция.
     - Бежим немедленно! – дрожа от страха, схватился рукой за Мишину руку Андрей, и потянул его до проезжей части улицы. – Бежим, пока не поздно! Дорога теперь нам каждая секунда, браток, и это ещё будет для нас счастье, если менты нас не заглазеют в ночной темноте!
     Сигнализация милицейского отделения пищала безостановочно. Из отделения слышался шум каких-то людей. А Андрей с дядей Мишей тем временем уже прятались за деревом, которое росло на противоположной стороне улицы.
     - Надо нам, пожалуй, куда-нибудь смазываться от этого злосчастного места! – в великом ужасе дядя Миша тормошил за руку Андрея.
     - Ничего, браток, я знаю такое место! – заявил радостно Андрей. – Идём!
     Андрей бодро схватил за руку Мишу, и через несколько минут тюремные беглецы успешно скрылись в одном ночном баре-ресторане.
     - Не желаешь ли, браток, немного подкрепиться? – там вежливо обратился к дяде Мише дядя Андрей. – Выпьем за свободу пивка, коньячка, да и водочку на закусочку! Так мы и отпразднуем сейчас побег из триклятой тюрьмы! А уж потом мы, как напьёмся, так пойдём и грабанём себе где-нибудь огромную кучу бабла!
     - Нет уж, дружок, - сказал вежливо в ответ дядя Миша, - так дело не пойдёт! Если хочешь грабить, то ты уж сам грабь, без меня! Ведь, я не есть вор! А в ресторане с вами напиваться я тоже не хочу, потому что я спать хочу у себя в пансионате! Мне обязательно нужно выспаться, так как завтра меня ждут решающие дела!
     - Ну, чего же ты так, дружок, покидаешь своего друга?! – занервничал Андрей. – Без тебя мне так скучно, а с тобой мне так весело! Останься, будь другом, со мной в ресторане! Ну, чего же тебе это стоит, а?! Выпить тебе немного ни чем не помешает, а как утром похмелишься, то всё вчерашнее тут же, словно рукой снесёт!
     - Нет, и ещё раз нет! – отрезал дядя Миша. – Пьяным я быть не собираюсь, чтобы вы не заставляли меня ночью, на пьяную голову, вытворять такое, что и вовек не расхлебаешь! Вы уж, лучше, прощайте!
     И Миша, не говоря больше ни слова, взял и выбежал из ночного ресторана на улицу, где и громыхнул со всех сил дверями ресторана, стараясь прикрыться от своей беды. Но, стоило Мише только скрыться за ближайшим углом дома, как он в тот же миг сзади услышал дикие крики выбегшего из ночного ресторана на улицу Андрея:
     - А ну, кретин, немедленно ко мне возвращайся, а не то тебе худо будет! Что, бежать вздумал, сучара?! Так, погоди же ты у меня, извращенец, я тебя сейчас на живо зарежу, как жука, проткну, и останутся от тебя только одни потрохи! Злодей бежит! Злодей! Держите же злодея, сейчас я ему за всё отомщу!
     Миша не остановился даже и слушать того, какими матами его называл негодяй. Миша остановил на ночной улице первое попавшееся такси, залез в него, и там сказал шофёру:
     - В Гурзуф, пожалуйста! Только, вы уж, будьте добры, скорее отъезжайте от этого места, а то тут один сумасшедший на меня нарвался! А за проезд я вам потом заплачу.
     Довезло такси дядю Мишу до Гурзуфа благополучно, без приключений. Выспался дядя Миша в своём номере пансионата «Чайка» на славу. Спал он до одиннадцати часов утра. Именно в этот же день отправился Миша в Ялту позавтракать в одном кафе, которое находится на улице Московской, неподалёку от здания автовокзала. Миша считал, что ему необходимо хорошенько подкрепиться перед поисками своих новых знакомых – девочки Леры и её родителей. Это и были его решающие дела, так как за своих новых знакомых переживал он сильно, и думал о них, постоянно задавая себе один и тот же вопрос, что же такое с ними случилось, и куда они пропали.

               3
     Так, всё-таки, как же сложилась тем временем эта злосчастная судьба бедных родителей девочки Леры? Именно уже к ним мы и вернёмся с самой печальной историей о их горестной судьбе.
     Можно себе, в первую очередь, представить такую необычную картину, которая с первого взгляда может для кого-нибудь показаться даже немного удивительной. Вот, казалось бы, стоит на одной заброшенной ялтинской улочке, отдалённой от центра города, один какой-то старый, трухлявый, с трещинами, бедный двухэтажный дом – один из самых беднейших домиков Ялты. Трухлявый домишко окружает со всех четырёх сторон куча всякого вонючего мусора из-за дефицита стоявших вокруг дома мусорников. Эту самую ялтинскую местность вполне можно было бы назвать, грубо говоря, мусорной ямой. И вот там, в земле, возле стены трухлявого домика прорыта большая дыра в самый грязный ялтинский подвал, в котором ночуют порой самые отвратительные ялтинские бомжи. В том ужасном подвале под трухлявым домиком было настолько неприятно, что всем было даже идти противно мимо того самого трухлявого домика. Из подвала резко воняло плесенью, грибком, дерьмом и крысами.
     Лежало в том самом подвале трое человек, спиной на соломе, расстеленной на грязный, холодный пол, и накрытые каким-то древним, дырявым покрывалом, добытым недавно из мусорника. Это были родители девочки Леры – дядя Стёпа и тётя Люба. А так же ещё один незнакомый дяденька-бомж, весь такой обросший-обросший, с большущей русой бородой, и такими же точно длинными, обтрёпанными волосами, весь с тёмной кожей и в синяках, замотанный в одну из самых беднейших деревенских одежд – пиджак, рубаху, штаны и дырявые носки. Такого вот нового знакомого Лериных родителей звали просто бомж Максим. От Максима жутко воняло алкоголем.
     Лерины родители выглядели ни чем не лучше бомжа Максима. Они тоже выглядели до края заброшенными бедняками. Их бедность, в первую очередь, подчёркивала их минувшая трагическая судьба, отвратительное настроение, почерневшая от злости кожа, а особенно лицо, глаза, а так же их новая, изношенная, слегка порванная одежда. Лерина мама постоянно лежала в подвале, закатив от ужаса глаза и постоянно держась правой рукой себе за сердце. Причина такого несчастного вида родителей Леры – это ни что иное, чем как их минувшая судьба!
     - Эх, вы, глупцы глупцов, - бомж Максим ни раз обращался так к двум своим напарникам, стараясь со всех сил их чем-то приятным потешить, - чего ж вы нудитесь, и себя так мучаете ужасно в этом противном, грязном подвале?! Вышли бы вы лучше на улицу и свежим воздухом себе подышали! Ведь, свежий воздух полезен для здоровья!
     - Спасибо! – сказал Лерин отец. – Но нам, всё-таки, в грязном подвале находиться гораздо легче, нежели на свежем воздухе! Там нам будет ещё опаснее!
     - Это почему же опасно?! – удивился бомж Максим. – Свежий воздух не может быть опасным! Опаснейшая вещь – это только скука, которая портит людям настроение! Вот, выйдете, наконец, отсюда на свежий воздух – так, глядишь, и на душе станет гораздо легче! Вот я когда выхожу отсюда, то сам начинаю иногда радоваться жизни!
     - У вас, просто, не было детей! – лила свои слёзы Лерина мама. – Кто потерял родного ребёнка, того даже и миллион не обрадует!
     - У меня, в самом деле, никогда не было детей, – признался Максим. – Бомжевать меня кинула судьба ещё с самых молодых лет! Но, уж если вы сегодня пойдёте на пляж загорать и в море немного поплещетесь, то я вполне уверен в том, что на душе у вас таки станет легче!
     Долго приходилось бомжу Максиму уговаривать Лериных родителей выйти на свежий воздух, советуя им это только с одними добрыми целями. Просто, выражение лиц родителей девочки Леры со стороны выглядело, настолько ужасным, что даже в сердце настоящего бомжа, и то пробудилась жалость! Максим умолял их его послушать аж до тех пор, пока родители потерянной девочки не набрались смелости рассказать ему настоящую правду.
     - Мы ужасно боимся выходить на улицу, - признался Лерин отец, - так как нас там может встретить милиция, и она обязательно поведёт нас в милицейское отделение!
     - Мы есть, почти, самые ужасные преступники в мире! – сказала сквозь слёзы Лерина мама. – Мы уже убили своими руками шестерых человек, обокрали семнадцать и незаконно лишили свободы ещё двоих! Но это ещё сказано, как минимум!
     - Вы – преступники?! – бомж Максим повёл бровями от удивления. – И вы не шутите, что совершили столько краж и убийств?!
     - Нет, - печально вздохнул Лерин отец, - о таких вещах не шутят, как бы вам сказать!
     - Очень странно! – удивился Максим. – А, по-моему, вы не похожи ничуть даже на самых мизерных преступников! По-моему, вы вполне совершеннолетние, честные, интеллигентные люди! Как же случилось так, что вы вдруг стали такими опасными преступниками?!
     - Да, - сказал дядя Стёпа, - но мы и сами в этом не виноваты! Нас самих заставляли совершать преступления! Вот, именно поэтому мы и боимся выходить на улицу, чтобы нас там вдруг не застала милиция!
     - Кто это вас так заставлял совершать преступления? – поинтересовался бомж. – Где это вас заставляли?
     В ответ на вопрос бомжа Максима Лерины родители поведали ему все свои крымские приключения, связанные с историей и похождением банды «Кошалапы», из-за которой они и оказались в самом вонючем крымском подвале, вместе с бомжем Максимом, который застал несчастных наших героев в подвале после того, как они туда спрятались.
     - …И вот, - заканчивала свой рассказ тётя Люба, - значит, привели нас эти бандиты в Ялту, на улицу Кирова, чтобы там нас заставить совершить очередной грабёж. Вот там схватили нас за руки, да и постучали было во чью-то незнакомую квартиру, приказав нам с голыми руками воровать за дверями всё, что мы только сможем увидеть, не оставляя ни одной-единственной крупицы! Да, только, тем бандюгам в то время немного не повезло! Жителями новой намеченной квартиры оказались молодые и сильные спортсмены, как следует занимающиеся боксом и каратэ. По трём толстеньким молодцам это можно было сразу заметить по их накаченным и тренированным мышцам в плечах. Да, только вот эти пентюхи «Кошалапы» думали, что только они одни есть самыми сильными из всех! «Кошалапы» тогда как ввалились к тем силачам в комнату, как накинулись на них с верёвками, стараясь к стульям их спины привязать! Да не тут-то было! Силачи оказались умными, да сразу же и подумали на нас, что мы на вид настоящие честные люди, а не какие там не преступники! Они тогда как встанут, как схватят за руки всех вместе бандюг до одного, что «Кошалапам» не по силам даже было, ни то что связать, а и покончить с ними! Придерживая, как следует, бандитов, силачи сказали, что мы уже на свободе, и велели нам уходить. Ну, а мы тогда, сразу же, и сбежали, не забыв отблагодарить силачей на словах за их добрую услугу! Страшно подумать, что было бы, если бы силачи подумали, что и мы тоже бандиты! Ну, а мы так побежали по улице, аж покуда не увидели для себя самое подходящее место! И нас теперь даже не интересует, чем закончилась такая история с теми бандитами! Мы бежали по улице так быстро, что я аж юбку сбоку порвала, зацепив её подол за куст, и это ещё одна дополнительная причина, по которой я не хочу отсюда выходить!
     - Вот же, нахалы какие, эти гадкие бандюги! – проворчал Максим, выслушав историю Лериной мамы. – Даже не знаю, что и советовать вам, как бы вам спасаться от такого ужаса! Ну, что ж, буду я делать для вас теперь только самые возможные варианты, чтобы облегчить мне ваше душевное тяготение! Вы должны сохранить себе здоровье в случае того, если вы снова встретитесь с вашей дочкой! Здоровье ваше станет ей очень дорого! Вот вы, хотите – верьте, а хотите – нет, а через часок я вернусь сюда, и сделаю так, что вы, выйдя на улицу, не почувствуете ни малейшего страха встречи с милицией!
     - Знаете что, - сказал тогда дядя Стёпа, - можете даже и не стараться нас выпутывать из беды! Вы нам, итак, ничем не поможете! Я уверен в этом стопроцентно, что к нам наша дочка уже точно не вернётся! Что жива останется Лера, поверить, просто, нереально!
     - То есть, что вы сделаете, чтобы мы не боялись встречаться с милицией? – дрожа от любопытства, тётя Люба поинтересовалась у Максима, даже не отреагировав на такие печальные слова мужа.
     - Ничего, - обнадёжил несчастных родителей бомж Максим, - скоро вы сами всё увидите!
     - Да, вряд ли мы скоро что-то увидим! – с горечью вздохнула Лерина мама. – В милицию, знаете ли, дураки не поступают! Они каждого узнают, кого им надо узнать!
     Не говоря уже ни слова, бомж Максим на некоторое время удалился из подвала, оставив наедине в подвале, убитых горем, родителей девочки Леры.

               4
     Тётя Люба и дядя Стёпа такими несчастными не чувствовали себя ещё никогда в своей жизни. Но их главная причина несчастья заключалась вовсе не в том, что они только что вырвались из лап одних из опаснейших в мире бандитов и попали в грязный подвал. Главная причина несчастья заключалась в том, что у них пропала девочка Лера. Дядя Стёпа мрачно лежал и молчал, глядя в потолок. Из глаз тёти Любы, одна за другой, текли мелкие слёзы и капали на матрац, на который она положила свою голову. Она всё лежала тихо и неподвижно, схватившись правой рукой себе за сердце, а левой держалась за покрывало, стараясь спастись от сырости и холода из подвала.
     - Ах, какие тяжкие времена у нас наступили, Стёпа! – причитала Лерина мама. – Никогда в жизни я себе не представляла! У меня уже несколько дней ноет сердце, зверски жжёт и печёт, когда я расстраиваюсь чем-то! Что, охота мне аж в больницу лечь! Я очень плохо себя чувствую! Но без родной дочки меня никогда никакая больница не спасёт! Нет дочки – то и в больницу не нужно, ни за какие деньги!
     - И у меня тоже беда! – жаловался своей жене Лерин папа. – Я почему-то стал в последние деньки очень плохо видеть, хотя, зрение всю жизнь у меня было прекрасным! Что ни день, то я всё хуже и хуже вижу, что мне даже на душе отвратительно! Я уже даже газету не могу прочитать! Было, мне вчера дал бомж Максим свои очки, да очки мне никак не помогли! И мне тогда уже стало ясно, что это, скорее всего, катаракта! Катаракта – это такая болезнь, когда даже никакие очки не помогают!
     - Я тебе верю, Стёпа, и прекрасно тебя понимаю! – сказала с сочувствием его жена. – Нервные клетки не восстанавливаются! Если человек чем-то очень сильно расстроится, то его нервы очень сильно действуют на сердце и на глаза, с чем они есть, очень сильно связаны! Вся причина таких страданий – это те все выходки бандитов и пропажа родной дочки! И всё это ясно, что зрение у тебя будет падать постоянно, пока ты не увидишь Леру!
     - Ты, Люба, можешь уже об этой Лере и не говорить! – печально вздохнул дядя Стёпа. – Ты её уже зря мечтаешь увидеть! Уже нет нигде никакой такой нашей Леры!
     - Ты что, кровопийца, совсем с ума свихнулся?! – не выдержав резкой сердечной боли, вдруг заорала на своего мужа Лерина мама. – Не смей мне, даже и говорить такого! От твоих слов у меня аж сердце ещё сильнее разбаливается, и тело дрожит вокруг меня! Вот, скоро сердце у меня заболит настолько, что я скоро не выдержу и помру! У меня пока ещё есть надежда, что наша дочка жива, и мы её обязательно увидим!
     - Что с тобой, Люба?! – ужаснувшись, потормошил её Стёпа. – Чего плетёшь такой бред?!
     - Бред?! – зверски обиделась и сорвалась в ещё страшнейший крик тётя Люба. – Вот, когда ты будешь сам меня в гробу хоронить, тогда и поймёшь, какой такой «бред»!
     Дядя Стёпа хотел было открыть рот, чтобы сказать своей жене уверенным голосом, что она зря надеется увидеть Леру, как тут зашёл к ним в подвал бомж Максим, держа в руках коробку. Бомж испуганно посмотрел на тётю Любу:
     - Чего кричите так, женщина, аж разрываетесь?! Может, случилось что?
     - Это не со мной, - строго сказала тётя Люба, - это с моим мужем что-то не в порядке! Он постоянно утверждает, что мы больше никогда не увидим нашу родную дочку! А мне это слушать так больно! И он это знает прекрасно! Любой маме дети так дороги!
     - Неужели, я ослышался?! – спокойно сказал в ответ муж. – Можно прямо так и подумать, что я постоянно делаю тебе больно, всю жизнь! Да я, дорогая, всю жизнь, то и делаю, что люблю тебя, и постоянно о тебе забочусь!
     - Что-то мне не верится в это! – проворчала жена. – Уж, во всяком случае, если что серьёзное случится с моим сердцем, то будешь сам виноват!
     - Я – виноват?! – удивился муж. – С какой это стати?!
     - Вот сам потом увидишь, с какой именно! – пригрозилась жена.
     - Ну, всё-всё, хватит уже вам здесь устраивать скандал! – заботливо махнул руками бомж Максим. – Вам скандал бесполезен, и ни до какого добра он вас не доведёт! И вы уж, во всяком случае, не сможете никогда увидеть свою родную дочку, не покидая стены этого вонючего и грязного подвала! А для всего этого стоит вам лишь только замаскироваться, чтобы вас не узнала милиция! Вот, гляньте, какой я вам сюрприз притащил!
     - Что же это за сюрприз такой? – поинтересовался дядя Стёпа.
     И бомж Максим молча перевернул вверх дном найденную в каком-то мусорнике коробку. Из коробки вывалилось на пол несколько вещей: домашний халат столетней давности серого цвета, два парика мужских и женских волос, искусственные усы и специальная тушь для лёгкой закраски лица. Всё это вывалив на пол, бомж смело предложил:
     - Маскируйтесь, пожалуйста! И тогда вы сможете, хоть на пляж, смело идти!
     - А может, лучше, нам это не надо?! – отмахнулся рукой от сюрприза дядя Стёпа. – Вы, молодой человек, ничем не сможете нам помочь, как бы вы не старались! Да нас же, кто угодно, и по глазам заметит!
     - А мне-то уже, вовсе, не до пляжа! – проворчала тётя Люба. – И клоуном наряжаться я тоже не собираюсь, так как не нахожусь в цирке!
     - Какой вам цирк, мужчина, женщина, послушайте! – уговаривал двоих бомж Максим. – Я вам истинную правду приготовил! А вы уж зря, дорогие, отказываетесь маскироваться! Вот замаскируетесь, и сходите тогда на пляж! Тёплое солнышко и море всегда полезно, и для нервов, и для сердца, и для глаз, и для всего здоровья! Нервы закаляться – и здоровье живо вернётся!
     Таким образом, бомж Максим посветил себе полчаса на то, чтобы потолковать с Лериными родителями о плане хитрой маскировки. И под конец родители девочки Леры, всё же, согласились воспользоваться Максимовым планом!
     - Что же, эта идея, вроде бы, неплохая, можно нам попробовать! – неожиданно решилась Лерина мама. – А что ты скажешь, Стёпа?
     - Я, всё же, тоже подумал, что не помешало бы! – сказал Лерин папа.
     И тут же начался тот славный процесс маскировки родителей девочки Леры. Мама переоделась в новый серый халат, навсегда расставшись с пляжной блузкой и с порванной юбкой, а так же надела на голову парик и намазала тушью себе лицо и ресницы. Папа налепил себе под носом искусственные усы и тоже напялил себе на голову парик, а потом ещё вдобавок напудрил себе лицо пудрой своей жены. Бомж Максим наблюдал внимательно за таким процессом маскировки Лериных родителей. А когда родители Леры замаскировались, их Максим добровольно, за ручку, повёл сквозь ялтинские улочки, до самого пляжа, где он их двоих и оставил наедине. Выгуливая их до пляжа по улицам, он удачно воспитал их чувства страха. Таким образом, Лерины родители, увидев, что никто из пешеходов не обратил на них абсолютно никакого внимания, слегка вздохнули с облегчением, и поняли, что, замаскировавшись, выглядят не так-то уж и плохо.

               5
     Попрощавшись с Максимом, Лерины родители устроились на пляже, на укромном месте под стеной набережной, так как народу на ялтинском пляже было полным-полно. Покупавшись немного в море, они отправились на пляж загорать. Лерина мама сказала, что больше плавать не хочет, так как не выдерживает её сердце любых, даже самых слабых нагрузок. Её муж сказал, что ему тоже не до купания в море. Так что, двум нашим несчастным героям только и оставалось прилечь на пляжное покрывало и загорать. Тётя Люба легла загорать на спину, а её мужу дяде Стёпе загорать, ни чего не делая, как всегда, было очень скучно. Вот он и пошёл, чтобы развеять скуку, в ближайший киоск на набережной, и купить там газету, чтобы почитать. Авось, он там увидит что-то интересное, а может быть, и кое-что необходимое, своё. Так пошёл он с газеткой на пляж, присел на покрывало, и приставил только что купленную газетку к глазам. Оказалось, что он едва-едва видел заголовки в газетах, даже на солнце, а мелких букв он и вообще не видел! Вздохнув от ужаса, дядя Стёпа потрогал свою жену за бок и попробовал всунуть ей в руки газету:
     - Милая, будь настолько доброй, почитай мне газету и вычитай мне из неё всё самое интересное и важное, что считаешь нужным! Жить мне без газет, ничего не делая, всегда скучно, так как я уже давно привык к газетам! Трудно тебе, Люба, будет себе представить, но я даже заголовки еле-еле вижу! Так, может быть, ты не против мне сделать услугу, а?
     - Какую услугу? – не поняла тётя Люба. – То есть, о чём ты хочешь, чтобы я тебе почитала?
     - О том, что первое попадёт тебе на глаза и саму тебя заинтересует! – ответил дядя Стёпа.
     - А загорать как я, тогда, буду?! – встревожилась тётя Люба. – Если я буду сидеть и читать тебе газету, моя кожа не загорит равномерно, как ей положено! А для равномерного загара я должна загорать только лёжа! Ну, а газету я тебе потом, каким-то другим разом прочитаю!
     - Пойми, дорогая, - взмолился дядя Стёпа, - мне сейчас так скучно, ты не представляешь!
     - Что ж, бедный ты, Стёпа, человек! – сочувственно простонала женщина. – Надо будет как-нибудь восстанавливать тебе зрение! Выхода другого нет! Надо будет сходить тебе в какую-то львовскую офтальмологическую клинику, чтобы глаза тебе, как следует, прооперировали!
     - Да, какая тебе там клиника! – с сильным содроганием промолвил Стёпа. – Не будет мне никакой такой клиники! Нашу Леру мы итак уже нигде не найдём! Нет Леры – нет и денег, ни на какую клинику!
     - Опять ты меня расстраиваешь! – с горечью вздохнула тётя Люба и тут же села, приподнявшись с лежачего положения. – Пойми меня, Стёпа, я ещё так верю, так надеюсь на такое чудо, что скоро мы, в самом деле, увидим Леру! Будь добр, не лишай меня этой сказочной надежды!
     - Люба, но ты же, уже взрослый человек, а не маленькая девочка! – честно растолковал ей Стёпа. – И ты должна понимать, что нечего надеяться на невозможное! Вот, ты же не будешь, допустим, надеяться, что полетишь в своей жизни на Луну!
     - Но мне, всё-таки, кажется, дорогой, - в сердцах промолвила тётя Люба, - что мы в ближайшее время уже точно увидим Леру! А чтобы найти нам Леру, то, естественно, нам необходимо заняться поисками! Нам лишь только нужно будет обратиться в службу розыска детей!
     - Но, ты же должна иметь совесть, дорогая! – взмолился Стёпа. – Нам уже и не надо заниматься никакими такими поисками! Ведь, эти поиски итак кажутся безрезультатными! Вот, ты же разумный человек, и должна бы ты подумать! Если девочка на такое долгое время заблудилась в диком, незнакомом лесу, то она никак оттуда не сможет вернуться живой! Её точно в лесу уже загрыз какой-то дикий зверь!
     - Всё, хватит тебе уже меня ковырять! – не выдержав, прикрикнула тётя Люба. – Да, и почём же ты это знаешь, в лес Лера пошла, или не в лес?!
     - А ты что, дорогая, разве не помнишь, как нас тогда Антон предупреждал, что он отправил Леру в лес, на гору Ай-Петри?! – удивился дядя Стёпа. – Он отправил её туда для того, чтобы она в том лесу, под каким-то деревом, стала разыскивать сундучок с уликами, по которым милиция смогла бы опознать бандитов, ещё лучше!
     - Но, ты ведь всё равно не знаешь, куда подалась Лера после того, как она отправилась на гору Ай-Петри! – уверенно сказала тётя Люба. – Ты – как хочешь, можешь даже и не заниматься поисками Леры, если она тебе не дорога! Но, уж я-то точно отправлюсь на поиски родной дочки обязательно!
     - Но, дорогая, - сказал Стёпа, - это всё равно окажется глупой тратой времени!
     - Ах, так! – окончательно разошлась тётя Люба и заорала на весь пляж. – Так, значит, ты есть гадкая, мерзкая, противная скотина, которая не ценит, не только меня, но и ещё свою родную дочку! Так вали вон от меня, козёл, и отстань от меня! Ты теперь не мой муж, и я подаю на развод! А настоящая мама прямо уже отправится на поиски своей родной дочки!
     На глазах добрых, материнских выступили слёзы. Лерина мама быстро вскочила на ноги, взяла в руки свою сумку, и, разозлившись, даже и не глянув в сторону мужа, плюнула на землю и подалась одна уматываться из пляжа. Уже вот-вот, казалось бы, и выбежит на набережную!
     - Что с тобой, дорогая, куда ты?! – не на шутку перепугался муж и, кинув свои вещи прямо на пляже, кинулся догонять свою жену. – Постой! Что за несуразную чепуху ты плетёшь, извиняюсь за слова?! За что ты меня кидаешь?! И вообще, откуда ты взяла, что я не люблю свою родную дочку?!
     - Отстань от меня, мерзкий выродок! – злым, очень обиженным, устрашающим голосом отмахивалась женщина. – Я и видеть тебя больше не могу!
     Тётя Люба и дядя Стёпа теперь уже мчались по площади перед морским вокзалом, заворачивая на аллею, которая вела к Московской улице.
     - Но, ты же умная женщина, дорогая! – кричал вдогонку тёте Любе дядя Стёпа. – Ты прекрасно должна понимать, что не к чему разыскивать ребёнка, пропадающего в лесу уже полторы недели!
     - Вот же прицепился ко мне этот кровопийца, - возмущалась женщина, - от которого меня всю аж трясёт внутри, что скоро я не выдержу, и упаду на землю, и не встану больше! Этот противный кровопийца является виновником того, что меня постоянно зверски печёт сердце!
     - Всё только одну тебя печёт! – проворчал дядя Стёпа. – А вот я от тебя слепну за то, как ты меня изводишь в последнее время, и споришь об исполнении невероятной твоей мечты!
     Тётя Люба и дядя Стёпа всё так и мчались друг за другом по Московской улице, постепенно приближаясь к ялтинскому автовокзалу. Они оба едва не добрались до автовокзала, как дядя Стёпа догнал на улице тётю Любу, и крикнул ей:
     - Ладно, я разрешаю тебе торопиться, мчаться на поиски Леры! Можешь всю жизнь, хоть весь белый свет облазить, но я знаю, что ты её не найдёшь!
     Теперь уже терпение и сердце Лериной мамы не выдержало. Женщину, словно кто-то подменил! Не сдержавшись окончательно таких горьких и уверенных слов со стороны мужа, насчёт единственной родной дочери, мать залилась горькими-горькими слезами, и изо всех сил отпихнув мужа в сторону, отбежала от него и, закрывая руками доброе, материнское лицо, бухнулась на ближайшую лавочку, и в сидячем положении дальше продолжала плакать. Напряг ужаснейшего в жизни её расстройства дал сам о себе знать!
     - Что с тобой, дорогая моя?! – не на шутку испугался муж и подбежал к жене, чтобы потрогать её заботливо за руку.
     Но тётя Люба только отчаянно отмахнулась:
     - Да, отстань же ты от меня! Вали вон, и чтобы духу здесь твоего больше не было! Я тебя, не то что слышать, а даже видеть больше не могу! Меня так трясёт, лишь только при одном-единственном взгляде на тебя!
     И тётя Люба залилась теперь ещё страшнейшими слезами, ухватившись правой рукой за сердце, и продолжала дальше, грозно и сердито, причитать, вереща на всю улицу:
     - Что ж, наслаждайся теперь, изверг ты этакий! – кричала тётя Люба издевательским тоном. – Ты, палач, уже добил моё сердце до такого состояния, что теперь даже и реанимация меня не спасёт! Так, вали же ты вон от меня, и в сию же секунду, чтобы дал ты мне ещё, хоть немного, пожить! Ищи себе других детей!
     - Дорогая Люба! – в ужасе запричитал дядя Стёпа. – Что с тобой?! Да, на тебе лица нет! Я не понимаю, чем я тебя обидел!
     - Ах, так ты, палач хренов, ещё не понимаешь, чем ты меня обидел?! – верещала не в себе от гнева тётя Люба. – Ещё раз тебе сказать?!
     - Понимаю, дорогая, я всё прекрасно понимаю! – уверял её муж. – Я уже соглашаюсь идти, вместе с тобой, на поиски нашей Леры!
     - Чтобы ты мне на поисках нервы трепал и соки пил?! – дрожала от великого гнева тётя Люба. – Да, ты знаешь, что я чувствую, что у меня уже инсульт начинается при одном-единственном взгляде на тебя! А глянь на мои руки, на мою кожу! У меня от тебя псориаз начинается! Да, мало того, ещё и в глазах сильно помутнело!
     - Что?! – не выдержал и тоже попробовал вступить в скандал её муж. – Ах, так это я тебе псориаз и инсульт сделал?! Неблагодарная, да как у тебя язык только поворачивается такое обо мне говорить?! Да, ты бы хоть себя представила на моём месте!
     - Ну, и что же такого там, на твоём месте?! – бранилась тётя Люба, содрагиваясь, отгоняя руками своего мужа дядю Стёпу, восвояси, от себя подальше. – Ой, иди ты уже, иди, наконец, от меня, будь другом, и оставь меня в покое! Мне так отвратительно, когда стоишь ты, рядом со мной!
     - Слышишь, это когда я покою-то тебе не давал, а?! – серьёзно смотрел на свою жену муж. – Да ты, видать, и впрямь, ни грама совести не имеешь! Тебя точно в сию же секунду надо сдать в психбольницу!
     От сильной обиды у тёти Любы пропал дар речи. Залилась она ещё страшнее горьчайшими слезами, бесперестанно думая о своей родной дочери. Но теперь её ужасное, душераздирающее ревение стало резко переходить в прерывистое, тяжёлое дыхание, при котором бедная женщина хваталась рукой за сердце. Её муж дядя Стёпа хотел так услышать из её уст, хотя бы, одно-единственное слово. Но, стоя вблизи несколько минут, он так от неё, ни одного-единственного слова, не услышал. Да, и где бы он мог услышать, если несчастная, озабоченная сердечной болью женщина, сидя на лавке, не могла даже пошевелиться! В его безжизненных глазах она стала стареть с каждой секундой! Что же оставалось, в таком случае, делать дяде Стёпе?!

               6
     - Милая моя, что с тобой?! – попадая в отчаяние от частого сердечного биения, подбежал к тёте Любе бедный муж. – Скажи, может, случилось с тобой что-то серьёзное?! Чего надулась, мрачнее тучи? Я… я больше не буду тебя тревожить, не беспокойся, милая!
     - А что же, можешь теперь и дальше меня ковырять, пока не добьёшь! – со страшной злобой шипела несчастная жена. – Ты меня итак уже доковырял! Эх, если бы ты знал, как меня ужасно печёт сердце, и как плохо я себя чувствую!
     - Ах, сердечко заболело! – встревожился муж. – Может, пойти лекарство тебе купить?
     - Лучше и не думай даже ничего мне покупать! – едва дыша, злобно проворчала жена. – Ни лекарство, ни скорая мне уже никак не поможет! Я уже через несколько минут здесь помру!
     - Да, что ты плетёшь такое?! – окинул жену муж заботливым взглядом. – Я сейчас тебе таблеточку куплю, только подожди меня минутку!
     Покинув жену, не менее несчастный муж дядя Стёпа побежал в ближайшую аптеку, чтобы купить своей жене самое надёжное лекарство от сердца. Попробовал глянуть на инструкцию, и тут же он сразу убедился, что от зверской дозы нервного стресса и напряжения зрение у него упало ещё больше. Но, проявив в себе мужественность, дядя Стёпа не отчаивался, а пошёл жену поить лекарством.
     - На тебе, дорогая, пилюльку, выпей, пожалуйста! – подсовывал муж лекарство в руки несчастной жене. – Ты выпьешь, и может быть, через минутку тебе станет легче!
     - Ты меня изводишь, как тот палач, и после этого ещё называешь меня дорогой?! – кричала на всю улицу тётя Люба. – Что-то не похоже, что я когда-нибудь была для тебя дорогая! Вали от меня прочь, козёл! Мне теперь не нужны твои лекарства!
     - Но, ты же, ведь, очень халатно относишься к своей жизни, дорогая! – взволнованно бормотал муж, дрожа от страха из-за беспокойства за свою одну-единственную жену. – Не брезгуй так жизнью, дорогая, а на, выпей лекарство! И нечего тебе беспокоится, так как я уже согласился отправиться на поиски Леры, вместе с тобой!
     - Нет, это ты, гадкий подонок, так халатно относишься к моей жизни! – злилась несчастная женщина. – Я тебе ничего не стою! И не напоминай мне больше об этой Лере! Моё сердце разрушается лишь только при одном-единственном вспоминании про неё! Пока ты тут добивал меня, уже утекли все наши шансы найти нам Леру, а я этой девочке, такая больная от тебя, не нужна!
     - Ну, вот, на тебе! – проворчал муж, стоя над своей женой. – А у меня уже, наконец, появилась надежда, что мы обязательно её увидем!
     - Врёшь, подонок! – сердилась женщина. – Всё, ой, уходи, отстань же от меня!
     - Я не вру! – уверенно сказал муж. – Вот, на, говорю тебе, выпей таблетку и успокойся!
     - Ах, так ты, скотина, ещё не унялся! – окончательно возмутилась женщина. – Не нужны мне твои лекарства! Вали-ка вон ты со своими лекарствами!
     - Но, будь же ты умной женщиной! – воскликнул муж.
     - Зараза ты этакая, да ты глянь, на тебя уже люди смотрят! – жена стыдила мужа. – Вот, обернись-ка ты и глянь назад, кто из наших знакомых наблюдает сейчас за тобой, как ты, палач, бесстыдник, активно взялся меня добивать! Да, как же тебе не стыдно, придурок!
     - Я придурок?! – удивился муж. – Это какой знакомый за нами сейчас наблюдает?!
     - А ты назад глянь! – говорила женщина. – Может, ты узнаешь кого-нибудь из наших новых знакомых порядочных людей, если же ты, конечно, не ослеп из-за своей глупой башки!
     Обиженный судьбою муж, наконец, обернулся и глянул на ближайшее летнее кафе. И там он увидел… дядю Мишу, сидящего за столиком и кушающего борщик, прикусывая его ломтем хлеба. И новый знакомый узнал дядю Стёпу моментально. Приподняв глаза от борща, он ему вежливо улыбнулся и поздоровался:
     - Добрый день! Ох, дядя Стёпа, неужели вы?! Ах, сколько зим, сколько лет я вас мечтал видеть! Ну, как делишки-то у вас?! А я-то всё думаю, почему вы телефон не поднимете, хотя я уже столько раз пытался позвонить вам или вашей жене! Что с вами стряслось-то? Вы, прямо, изменились в лице, хуже некуда! Да, вас и узнать-то нелегко!
     - Здравствуйте! – поздоровалась тётя Люба с дядей Мишей и строго глянула своему мужу в лицо. – Ну, что, изверг, не мучает ли тебя совесть перед дядей Мишей, как ты издеваешься надо мной?!
     - Нет, это тебя перед ним должна совесть мучить! – упёрся дядя Степан. – А меня-то чего?! Вот, глянула бы на себя со стороны, как ты выглядишь, как изводишься!
     - Это я извожусь?! – вне себя закричала женщина. – Да, тьфу ты, убирайся вон! Видеть я тебя больше не могу! И не спрашивай меня, как у меня со здоровьем!
     - Тётя Люба, в чём дело?! – неожиданно подоспел из-за спины дяди Стёпы дядя Миша. – Чего кричите вы так, как будто бы у вас умер кто-то?! Чего раскричались?! Может, беда какая-то стряслась?!
     - Понимаете, - сказала тётя Люба, - у нас пропала наша единственная родная дочка Лера! Мы битую неделю уже не знаем, где она и что с ней! А я забочусь, понимаете, надеюсь в сердцах, что она ещё хоть жива осталась, и я так хочу отправиться на поиски! А вот мой муж постоянно утверждает, что мы никогда её не найдём!
     - Ну, и чего же вам таким горем биться, тётя Люба?! – старался утешить её дядя Миша. – Авось, ещё найдётся ваша госпожа! Ведь, никто же не сказал ещё, кроме вашего мужа, что она погибла! Да, и мужа своего тоже надо понимать! Он же ведь тоже человек, как и вы, и он тоже хочет и желает увидеть Леру! Просто, он не может поверить в такое чудо, что он её увидет!
     - Вы меня тоже не раздражайте! – тётя Люба строго глянула дяде Мише в лицо. – И не называйте при мне её больше госпожой! Никакая она теперь не госпожа! Она теперь есть бедный, несчастный, пропавший без вести, ребёнок!
     - Ладно, - промолвил тогда дядя Миша, - если вам неприятно от этого, что называю я вашу дочку госпожой, то больше я её госпожой называть не буду! Пойдёмте-ка, друзья мои, в таком случае, в кафе! Там вы мне и расскажите обо всём детально, как же у вас пропала родная дочка.
     - Пойдём! – неохотно согласилась тётя Люба, и сразу же глянула своим злым, враждебным взглядом на своего мужа дядю Стёпу. – Вот, видишь, какой добрый и послушный, милосердный человек этот наш новый знакомый дядя Миша! Попросила я его, чтобы он не называл больше мою пропавшую дочку госпожой, и тут же он по-доброму согласился, что больше не будет! Ну, вот, а ты уж вечно упираешься, как тот упёртый осёл! Вот, просишь его, чтобы он не раздражал меня своим идиотским мнением о том, что не нужно искать мне свою дочку! Мне, ненормальной и бессовестной матери! А до него, как будто бы, до стенки ничего не доходит!

               7
     Ругая мужа, тётя Люба нехотя поплелась в летнее кафе, следом за мужем и за дядей Мишей. Три человека вмостились за столиком, чемпоудобнее, и принялись друг с другом делиться своими приключениями, кушая при этом хлеб, заедая, ложка за ложкой, только что заказанным у официанта вкусным супом.
     - Одним разом, выследила нас в Форосе, когда мы спускались к морю с горы, наша банда «Кошалапы», - завела тётя Люба свой рассказ, - и эти самые бандиты отобрали у нас тогда все мобильные телефоны! Вот, поэтому, вы и не могли к нам дозвониться…
     В кафе Лерины родители ознакомили дядю Мишу со всеми своими приключениями, поведав ему о том, как от них исчезла дочка, и каким образом они очутились в подвале, вместе с бомжом Максимом, с новым знакомым, который встретил их, именно в том самом, тёмном, вонючем и ужасно грязном месте, под фундаментом старого, трухлявого домишки.
     В ответ дядя Миша ознакомил родителей девочки Леры и со своей историей. Миша поделил свою печальную историю на несколько частей, в которых он поведал про поездку в Васильевку, про свой разговор с главврачом Пузенко, про поездку в Симферополь и про разговор с недоверчивой секретаршей симферопольского милицейского отделения. Потом он рассказал про разговор с не менее удивительной проводницей поезда тётей Светой, а так же про тюремную жизнь и про нового своего напарника по тюрьме дядю Андрея, который, собственно говоря, и выручил его, несчастного дядю Мишу, из тюрьмы. Родители девочки Леры были не на шутку удивлены этим удивительным рассказом. Дядя Стёпа сказал:
     - Надо же! Просто, поверить в такое не могу, как же такое диво могло с вами случиться! Мне кажется, я уже начал что-то, насчёт нашей проводницы поезда тёти Светы, подозревать!
     - И я, наверно, тоже! – подхватила его жена тётя Люба и снова в своих мыслях ужаснулась. – Ох, а как же нам теперь нашу Леру найти?!
     - Будьте весьма осторожны! – в то время тихим, гробовым голосом промолвил дядя Миша. – За нами уже следит кто-то очень серьёзный! Ох, и востро же нам теперь надо ухо держать, а самое главное – не оборачиваться!
     - Ну, и кто же это следит за нами такой серьёзный?! – поинтересовался дядя Стёпа.
     - Лучше вам этого и не знать даже! – промолвил дядя Миша. – Вы уж, лучше, пожалуйста, постарайтесь не оборачиваться, хотя бы минутку, а не то нам всем будет худо! Какой ужас! Они движутся, прямо к нам, в кафе! И не оборачивайтесь! Ведь, если они вас узнают в лицо, нам всем тогда придётся очень и очень несладко!

               8
     Но, замороченные любопытством, Лерины родители таки обернулись. На них в упор, тем временем, смотрели пятеро здоровенных дядек-милиционеров, вошедших только что в кафе. Дядьки грозным взглядом озирались по сторонам. Узнав среди всех посетителей кафе лица трёх «преступников» - несчастных родителей девочки Леры и дяди Миши, они тут же засвистели и принялись бежать, чтобы задержать своих «преступников».
     Подбежав к столику, все пятеро схватились за руки Лериных родителей и дяди Миши, и, привязав к себе наручниками, потащили несчастных героев из кафе на улицу, прямо к своей милицейской машине. Дядя Миша, дядя Стёпа и тётя Люба растерянно бежали, вслед за волочащими их милиционерами.
     - Это они! – проворчал злобным голосом один из милиционеров. – В машину их! Это – одна из самых опасных частей опаснейшей в мире преступной группировки! Здесь есть двое лиц из банды «Кошалапы», на счету которой уже давно милицией зафиксировано множество убийств и огромное множество краж, грабежей, разбоев, афёр и хулиганств! И ещё один тип – мелкий преступник, по сравнению с первыми двумя, который сегодня ночью сбежал из тюрьмы, где он отбывал свой арест за проезд в поезде в нетрезвом состоянии, и за то, что он обокрал проводницу поезда тётю Свету!
     Тётя Люба, дядя Стёпа и дядя Миша поглядывали друг на друга недоумёнными взглядами. Они ещё долгое время не могли придти в себя от угрожающей опасности! А милиция их уже, тут как тут, подтолкнула к своей машине и грубо велела всем следовать туда.
     - А ну вы, негодяи, немедленно туда! – приказал другой милиционер, подставляя револьвер ко лбу Лериной матери. – А не то мы вам руки скрутим, как следует, что вы и не опомнитесь от ужаса!
     - Можно мне слово?! – перебил милиционера Лерин отец и отстранил его руку ото лба своей жены. – Выслушайте меня, будьте добры! Вы не имеете права ни в чём нас обвинять! Никакие мы вам не преступники! Нас самих самые опасные преступники заставляли совершать преступления!
     - Это они заставляли совершать преступления?! – удивился третий милиционер. – Я не верю своим ушам!
     - И правильно мой товарищ говорит, насчёт того, что не верит своим ушам! – подчеркнул четвёртый милиционер. – Так как самые опасные преступники из банды «Кошалапы» - это есть, именно, вы!
     - Неправда! – в ответ залилась слезами Лерина мама, которую уже, казалось бы, милиционеры вот-вот собираются втолкнуть в милицейскую машину. – Полный бред! Немедленно отпустите нас, так как мы, абсолютно, ни в чём перед вами не виноваты! А нарушать закон нас заставляли самые опасные преступники! Это они лишили жизни мою единственную родную дочку! А уж вас я не понимаю! Хотя, у меня уже давно, насчёт вас самих, сложилось впечатление, что самые опасные преступники из банды «Кошалапов» – это есть, именно, вы!
     - Слово истины! – подтвердил её муж. – Вы обвиняете, ни в чём невинных, людей!
     - Что, как ты сказала, кто мы такие, а ну повтори ты нам ещё разок! – пятый милиционер грубо вталкивал Лерину маму в милицейскую машину, ещё угостив её на прощание отвесистым пинком. – А ну, лезь марш в нашу машину, упёртая сучара, там у нас в отделении поговорят с тобой, как следует, насчёт того, как ты нас назвала!
     - И не вешайте нам вы на уши лапшу, насчёт того, что никакие вы не преступники! – добавил первый милиционер. – Мы никогда даже и не подумаем поверить тем типам, у которых есть множество отпечатков пальцев на топоре, следы которого были найдены на двух трупах пожилых граждан Дряхловых! А также следы отпечатков пальцев которых были найдены на трупах Концовых, Поджиловых, Ивановых и таких же точно тому подобных! Самые зверские преступники – это только вы!
     - Но оставьте их! – полез в защиту дядя Миша. – Они, хоть и преступники, но в своих преступлениях они, нисколечко невинны! Ведь, их же самих заставляли совершать преступления!
     - Все, все преступники так говорят! – подчеркнул второй милиционер.
     - Но вы с ума сошли! – осмелился сказать Лерин отец. – Никакие мы вам не преступники!
     - Да, ещё какие преступники! – сказал с насмешкой самый дерзкий пятый милиционер, и угостил только что вошедьшую в милицейскую машину Лерину маму ещё одним новым пинком. – Вы, преступники, хуже горькой редьки, фиг нам с вами!
     Как впереди и предсказывалось, Лерина мама тётя Люба уже окончательно вышла из себя. Не устояв на ногах от резкой сердечной боли, она мгновенно повалилась на пол милицейской машины, и во весь голос рыдая, стала, словно сумасшедьшая, со всех сил колотить руками и ногами, то по полу милицейской машины, то по стенам и по креслам! А то было, и вообще, поднявшись на ноги, набрасывалась с кулаками на всех милиционеров подряд, как будто бы на собак, а не на обыкновенных живых людей! Таких сильных и раздражительных слёз не было у Лериной матери ещё никогда в жизни! Порой казалось, что она начисто весь свой разум потеряла!
     Хотя, женщина иногда спохватывалась от чувства полного бессилия и падала на колени, раздражённо хватаясь руками за сердце, стараясь показать всем окружающим, как оно у неё зверски печёт. До такого состояния довёл бедную женщину последний пятый милиционер. Женщина беспрерывно всё причитала, в порыве досады, грозным и громким голосом:
     - А ну, не трогайте вы все меня, вы, идиоты, кровопийцы, разбойники! А ну, выпустите меня на волю! Я вас всех, гадины вы этакие, в суд подам за то, что вы смеете дерзить мне, «тыкать» совершеннолетней, бедной, несчастной женщине, и какое это вы право имеете на меня ещё лягаться своими грязными, вонючими копытами! Сердце болит так сильно, что я даже говорить не могу! Ничего, суд ещё выяснит, кто же именно из нас есть самые настоящие сучары и преступники!
     - Да вразумися, Люба! – заботливо и в ужасе потрепал её за плечо муж. – Видимо, ты начисто уже успела позабыть о том, где ты находищься и на кого ты повышаешь голос! Да ты так, в первую же очередь, на всех нас беду накликнешь!
     - Да, какая мне теперь уже разница, накличу я на тебя беду или не накличу! – крикнула тётя Люба и, сама не своя, со всех сил ударила мужа кулаком по животу. – Мне уже всё равно, если мне уже итак из-за пекучей сердечной боли, которую мне только что доставили извращенцы, через десять минут в гробу лежать!
     - Вы, действительно, какая-то сумасшедшая женщина! – сказал третий милиционер. – В отделении разберутся, кто из нас извращенец!
     А пятый милиционер хотел, было, всучить несчастной женщине со всей злости ещё один дополнительный пинок в само заднее место, но дядя Стёпа, тут же, его остановил:
     - Постойте, постойте, не делайте этого! Она больна! Ведь, вы же сами это видите прекрасно, что у моей жены настолько зверски разболелось сердце, что она аж потеряла над собой контроль! Её не в чем винить! Надо её только лекарствами напоить и отпустить на волю, чтобы успокоилась! Её ни в коем случае нельзя давать под суд и пускать в милицейское отделение до тех пор, пока она не выздоровит!
     - Нет, в этом вы совершенно не правы! – решил поспорить с дядей Стёпой первый милиционер. – Больное сердце и дикое сумасшествие – это не повод оправдания перед судом и перед милицией! Мы всегда обязаны доводить своё дело до конца!
     - Тогда что же нам, в таком случае, делать?! – растерянно спросил дядя Миша.
     - Нам только вот что делать остаётся, - сказал второй милиционер, - нам надо напоить психически больную женщину несколькими лекарствами, наколоть ей успокаивающих уколов, надеть на женщину смирительную рубашку, и потом отвезти вас всех в наше милицейское отделение! Увы, весь народ должен строго перед нашим законом отвечать!
     Сердце Лериной мамы, в самом деле, болело зверски, и с каждой новой минутой боль сердечная у неё не утихала, а возростала в геометрической прогрессии! Несчастная женщина не могла теперь, даже и стоять на ногах, насколько сильно её пекло в грудях! Дядя Стёпа со всех сил старался успокоить свою больную жену.
     Да, правда, что все его результаты огромной заботы оказались лишними! Зато, как следует, позаботились о несчастной женщине товарищи милиционеры. Они напоили женщину всеми необходимыми для жизни медикаментами, накололи несколько успокоительных уколов, да надели на женщину смирительную рубашку и наручники. Помимо того, милиция сдёрнула с голов тёти Любы и дяди Стёпы парики да отклеила от Лериного отца под носом усы. Милиционеры сказали, что всех самых плохих замаскированных преступников они всегда узнают по их ужасно безжалостным глазам. Справившись с делом на славу, милиция повезла «преступников» в милицейское отделение, которое находилось на улице Кирова, неподалёку от ялтинского городского здания суда.
     И вот теперь милицейская машина постепенно продвигалась по улице Киевской и приближалась к площади Ленина. А тётя Люба, дядя Стёпа и дядя Миша, сидя в машине, всем на удивление выглядели уже, как никогда, спокойными людьми. Сидели, словно ничего им впереди не угрожает.
     - Скажи, Стёпа, нам ещё долго ехать? – вдруг, очень спокойным голосом обратилась к своему мужу тётя Люба.
     - Ещё немного, и мы уже приедем, – глядя в окошко, ответил ей таким же точно спокойным голосом дядя Стёпа.
     Им давно уже стелилась эта самая прямая дорога в милицейское отделение, а уж потом, следовательно, и в сам зал суда.

Продолжение следует...
http://proza.ru/2020/05/05/2220