Прикладная лингвистика

Елена Крадожен-Мазурова 
Прикладная лингвистика: некоторые вопросы проведения судебных лингвистических экспертиз в гражданских исках по защите чести и достоинства

Казалось бы, после создания в 2001 году Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС) [1] и выхода в свет ряда работ членов Гильдии, не осталось «белых пятен» в теории и практике проведения судебных лингвистических экспертиз текстов в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. Однако даже после неоднократного переиздания книги «Цена слова» практикующие лингвисты-эксперты, особенно начинающие, сталкиваются с рядом проблем.
ГЛЭДИС была основана не юридическими лицами, а известнейшими учёными, преподавателями вузов, филологами, юристами, библиографами. Объединение лингвистов и юристов в Гильдию было насущной необходимостью: стали нужны единые методики исследования текста в правовых целях, единство подходов к решению лингвистических проблем. Этот курс держит Председатель правления ГЛЭДИС, известный российский лингвист, доктор филологических наук, профессор М.В. Горбаневский. Его усилиями подготовлена Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы. Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов [2] осуществлен ряд методических изданий. ГЛЭДИС ведёт большую просветительскую работу, размещает новые материалы на сайтах Гильдии, проводит семинары и конференции, формирует в регионах штат профессиональных лингвистов экспертов, исповедуя принцип «не набора, а отбора» в члены Гильдии. Член ГЛЭДИС, Е.И. Галяшина – доктор филологических наук, доктор юридических наук, полковник МВД в отставке, известный учёный и практик, действительный член Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам, предостерегает лингвоэкспертов от ряда ошибок, способных свести на нет все результаты экспертизы [3]. Новые подходы к решению проблем юрислингвистики демонстрирует монография А.Н. Баранова «Лингвистическая экспертиза текста» [4]. В частности, для нас чрезвычайно важным является вопрос экспертизы текстов, включающих «невербальные составляющие: фотографии, коллажи, специальные графические приёмы». В книге А.Н. Баранова данному явлению посвящена глава 5 «Нестандартные объекты лингвистической экспертизы: тексты с невербальной составляющей», где намечены пути анализа корпуса подобных текстов. При достаточно большом объеме современной информации, касающейся проведения судебных лингвистических экспертиз, остается немало вопросов. Они относятся и к практическим, и к теоретическим аспектам работы лингвиста-эксперта.
Например, вопрос о классификации оскорбительных слов и выражений, несмотря на кажущуюся очевидность, продолжает оставаться спорным. Традиционно в группу оскорбительной лексики и фразеологии включаются инвективная и обсценная лексика, а также следующие разряды слов и выражений:
1. Слова и выражения, обозначающие антиобщественную, социально осуждаемую деятельность: «мошенник», «жулик».
2. Слова с ярко выраженной негативной оценкой, фактически составляющей их основную семантику (значение), также обозначающие социально осуждаемую деятельность или позицию характеризуемого лица: «расист», «предатель».
3. Названия некоторых профессий, употребляемые в переносном значении, обычно негативном: «палач», «мясник».
4. Зоосемантические метафоры, отсылающие к названиям животных и подчеркивающие отрицательные свойства человека: глупость («осел»), неуклюжесть («корова»).
5. Глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой: «воровать», «хапнуть».
6. Слова, содержащие экспрессивную негативную оценку поведения человека, свойств его личности и т.п., без отношения к указанию на конкретную деятельность или позицию: «негодяй», «мерзавец».
7. Эвфемизмы (слова, заменяющие грубые, неблагозвучные выражения их нейтральными эквивалентами) для слов первого разряда (см. выше), сохраняющие, тем не менее, их негативно-оценочный характер: женщины легкого поведения.
8. Специально негативно-оценочные каламбурные образования: «коммуняки», «дерьмократы».
Кажется, всё ясно. А между тем, бурю эмоций вызвал выход в свет Словника оскорбительных слов и выражений (для служебного пользования сотрудников Управления Федеральной службы судебных приставов РФ по Хабаровскому краю), Хабаровск, 2009.
Газета «Хабаровский экспресс» от 23 июля 2009 г. разместила на 1-2 страницах материал, включающий невербальную (визуальную) составляющую: фото мужчин с заклеенным крест-накрест чёрным скотчем ртом, поднявшим руку в демонстративно неприличном жесте (все пальцы сжаты в кулак, а средний выставлен вперёд). Фото снабжено жирно набранной надписью «КАСТРАЦИЯ ЯЗЫКА», а на обороте, на стр. 2, статья озаглавлена «Языкознание в законе». Надпись отсылает читателя к арготическому выражению «вор в законе». Автор статьи, Ирина Харитонова, не считает оскорбительными слова и словосочетания, типа: «алконавт вонючий», «дурёха» и подобные, произнесённые в адрес участников судебного заседания в зале суда, и полагает, что лингвисты, относящие данные лексемы к ненормативной лексике, субъективны. Те, кто солидарен с её мнением, упускают из виду, что подобные высказывания идут вразрез с требованиями Закона. 1 июня 2005 года был принят Федеральный закон № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации». Статья 1, пункт 6 определяет: «При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке». В зале судебных заседаний участники судебного процесса должны использовать нормативную лексику и фразеологию, в процессе судопроизводства используется русский язык именно как государственный язык Российской Федерации. Слова же и выражения, так удивившие хабаровскую журналистку, снабжены словарными пометами, свидетельствующими об их ненормативности (например, в таком словаре, как Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. [5]
Обратимся к суждениям независимых лингвистов, представляющих свои мысли в сборнике Юрислингвистиика. [6] В статье Р.В. Насырова «Нормативный текст и корпорация экспертов (или о способах институционализации права)», опубликованной в данном сборнике, ставится вопрос о возможности однозначной юридической квалификации правовых ситуаций, в частности, связанных с защитой чести и достоинства. Имеет ли права субъект юрислингвистической экспертизы на то, что у юристов называется усмотрением или «широким» толкованием нормы права? Возможно ли выработать обобщение и четкие критерии лингвистической оценки слов и фраз, как посягающих на доброе имя субъекта права или наносящих ему моральный вред?» По мнению автора, ответ на последний вопрос должен быть положительным, так как он предполагается самим принципом научности, который требует выявления общих закономерностей функционирования объекта исследования. Но уже давно замечено, что в гуманитарных науках общие выводы  и соответствующие рекомендации практиков носят условный и примерный характер. Социальные явления не укладываются в классическое представления о научном методе, «поскольку эти явления уникальны и поскольку в основе социальных процессов лежат действия человека, обладающего внутренней активностью, свободой воли».
Р.В. Насыров считает, что необходимо признать: правовые нормы обобщают типичные, наиболее распространенные общественные отношения и ситуации. …Поэтому судья и эксперт должны быть готовы к встрече с нетипичными правовыми вкусами, которые не могут быть разрешены в стиле «отмерил и отрезал».
Автор статьи остроумно предлагает рассмотреть два примера. Казус 1: ответчица А. Каждый день «приветствует» свою соседку – истицу В. – фразой: «Чтоб ты подохла, уродина!» Ситуация проста. Эксперт-лингвист, ссылаясь на толковый словарь русского языка, констатирует, что ответчица использует оскорбительные, экспрессивно-иронические слова, недвусмысленно желает истице смерти и оскорбительно отзывается о её внешности. Казус 2:истица В. пострадала в автоаварии, и её лицо обезображено, и ответчица А. каждый день «приветствует» её ехидной фразой «Здравствуй, красавица!» Если лингвист будет следовать своей привычной методике, то он сделает вывод об отсутствии оскорбления и нанесении моральных страданий – ответчица желает здоровья истице и положительно отзывается о её внешности.
Второй казус может быть разрешен обоснованно и справедливо только с использованием не классической, а так называемой «контекстной» (диалоговой, коммуникативной) методологии. Адекватное восприятие фразы невозможно без учёта контекста. Фразу необходимо исследовать не просто как источник информации, а именно как высказывание». Насмешки хабаровской журналистки над судебными приставами, изучающими Словник, оказываются, как видим, неуместными. Ведь произнесенные в определенном контексте нейтральные слова: «козёл» и «сука», как и развеселившее её «дурёха», высказанные в адрес участников судебного процесса, государственных обвинителей, становятся оскорбительными.
Что же касается субъективизма экспертных оценок спорных текстов, входящих в категорию исследуемых в связи с процессом о защите чести, достоинства и деловой репутации, то ошибкой, граничащей с небрежностью, следует считать проведение лингвистической экспертизы текста с опорой на лексикографическую базу одного словаря. Попутно заметим, что в исследованиях используются нормативные (чаще – академические) словари, например, МАС и другие словари [7]. Недостаток лексикографического материала может сузить толкование слова, не позволить выявить все семантические оттенки, реализуемые контекстом, что повлечёт за собой необъективные выводы. Эксперт должен давать заключение только в пределах своей компетенции. Даже небольшой перечень проблемных вопросов, стоящих перед практиками – лингвоэкспертами, показывает, как непросто решать проблемы на «стыке» языка и права, вторгаясь в область прикладной лингвистики – юрислингвистики.
Каковы, на наш взгляд, перспективы развития этой области филологии? Не нужно быть предсказателем, чтобы прогнозировать масштабное развитие данного направления языкознания. Рост правосознания граждан России, с одной стороны, и снижение культуры речи – с другой, станут основой исков о защите чести, достоинства и деловой репутации. Следовательно, востребованными будут знания и умения экспертов-лингвистов, на основании заключений которых во многом базируется решение суда. 

---------------------

[1] зарегистрирована Главным управлением Министерства юстиции Российской Федерации по г. Москве, рег. № 14127 
[2]  под ред. М.В. Горбаневского. – М.: Медея, 2004;
[3]  Е.И. Галяшина 2006:96 .
[4]  А.Н. Баранов, 2007 .
[5]  РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. – 4-е изд., доп. – М.: Азбуковник, 2000).
[6]  7: Язык как феномен правовой коммуникации / под ред. Н.Д. Голева. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2005. – 400 с.
[7]  Малый академический словарь – Словарь русского языка: в 4-х т. /АНСССР, Ин-т рус.яз./ под ред. А.П. Евгеньевой4;, – 3-е изд.стереотип. – М.:Рус. яз., 1985-1988; Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. – 4-е изд., допол. – М.: Азбуковник, 2000; Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Русский толковый словарь. – М.:Эксмо, 2007 и другие словари.