Лукъяновка и ее обитатели

                ЛУКЪЯНОВКА И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ
Тюрьма наша стояла почти в центральной части г. Киева, вблизи Лукъяновского рынка. Официально это называлось – Лукъяновский центральный следственный изолятор, в быту, среди зеков, Лукъяновский централ. На территории этого СИЗО размещены с десяток пятиэтажных мрачных зданий, построенных еще с времен Екатерины. Поскольку тюрьма, из-за притока постояльцев, постоянно расширялась в различные годы, в том числе и в советское время, были построены еще несколько корпусов современной постройки.
Вся эта громадная территория обнесена несколькими заборами и поскольку это заведение размещено в городе (среди жилых массивов), и чтобы не портить городской пейзаж своим мрачным видом, заборы с колючей проволокой и сторожевые вышки расположены внутри территории тюрьмы, в глубине.
Всего в этом мрачном заведении обитало около трех тысяч человек. Эта тюрьма в своей стуктуре состояла из нескольких отделений: женское, ювинальное (для подростков), общее и спец.блок ( одиночные камеры для пожизненных заключенных и особо опасных преступников). Общее отделение включало в себя общие камеры по 10-20 человек и люкс «хаты» для людей богатых и особо «одаренных» ( депутаты, высокопоставленные чиновники и воровские авторитеты). Эти люкс «хаты» оборудованы под уровень пятизвездочных отелей, питание доставляется из ресторана, спиртное, наркотики и женщины регулярно поставляются из вне. Все это платное и на все имеются свои расценки. Режим этих обитателей курируется администрацией.
Совершенно другое положение тюремных страдальцев в общих камерах. Полумрак, беспробудная духота и вонь (параша в камере). Сверх нормативное размещение большого количества людей на ограниченной территории. Часть людей спят на нарах по очереди, некоторые, как правило из числа «опущенных», спят на полу. В каждой камере есть старший, который следит за порядком в камере и за поведением сидельцев. Он назначается смотрящим всей зоны. Этот смотрящий живет в благоустроенном помещении и имеет свободное передвижение по всей территории. В его задачу входит регулирование взаимоотношений администрации тюрьмы и зеков. Если говорить о тюрьмах вообще, то известно, что они делятся на красные зоны, где правит администрация и черные зоны, где порядки устанавливает криминал. Лукъяновский централ, это скорее всего серая зона, пятьдесят процентов власти принадлежит администрации и пятьдесят принадлежит криминалу.
И самое интересное, что любая информация распространяется мгновенно. Все, во всяком случае руководство криминала, хорошо знает что происходит в тюрьме (кто прибыл и по какой статье, кто и где сидит, кого необходимо «прессовать»-избивать, кого «опустить»-изнасиловать, кому вынести смертный приговор). В то время в этом СИЗО смотрящим за тюрьмой был авторитет «Буба». Ежемесячно покойники покидают это заведение. Кто-то «вскрылся» (порезал себе вены на руках), кто-то повесился или умер от туберкулеза или от передозировки наркотой. Такова суровая реальность всех тюрем. Главное выжить. Единственной расчетной единицей, среди зеков, своеобразной валютой были сигареты. Обычные деньги в тюрьме не в ходу. Расчеты с надзирателями и офицерами администрации проходили по-другому. Например,если тебе нужен телефон в камере или кипятильник, или что то другое, то ты заказываешь родственникам все необходимое и через сотрудников тюрьмы тебе эти предметы доставляются в камеру. Надзиратель за эту процедуру, своеобразное разрешение, получает от родственников зека определенную, заранее обговоренную сумму на своем счету.
Во время первой прогулки я обратил внимание на то, что между зданиями тюрьмы натянуты какие-то веревки, словно во дворе для просушки белья. Со всех этажей, сквозь за решётчатые окна камер тянутся пластиковые жгуты, так называемые «дороги», по которым в темное время суток беспрерывно идет товар: продукты, вещи, спиртное и наркота. В общем все то, что запрашивают обитатели этой камеры. Эти «дороги» платные и зеки платят за это администрации. Если приплата задерживается, то этот шнур обрезается. Мне всегда было интересно каким образом забрасываются эти шнуры на верхние этажи. Способ оказался, до банальности прост. В каждой камере была должность снайпера, который используя большую рогатку стреляет шнур с крюком в определённое окно. На должность снайпера, после многодневных тренировок, отбираются самые меткие зеки. Этих тюремных удобств на спец.блоке не было. Это отдельно от всех камер специально изолированная территория на четвертом этаже. Тройные за решётчатые окна, по своей конструкции, не позволяют оборудовать подобную «дорогу», но пожизненно осужденные и особо опасные заключенные тоже не обделены вниманием криминала. При выходе на прогулку, в коридоре на тумбочке, ежедневно выкладывались двенадцать пачек сигарет (по числу сидельцев). Мне объяснили, что это «подогрев» с воли (спонсоры) и я могу взять себе одну пачку. По большим праздникам (Новый год, Пасха) каждому зеку спец.блока выдавался подарок (по килограмму апельсин, яблок, палка полу копчённой колбасы, твердый сыр, печенье, чай). О сигаретах следует сказать особо. Эти сигареты для нас были, и это удивительно, советского производства. Может кто помнит красную пачку «Прима», производство 1985 года, вероятно из каких-то старых запасов. Все это было очень трогательно. Таких привилегий общие зеки этим были обделены.Взаимоотношения зеков весьма своеобразные.Появление зека в зоне начинается с его подробного отчета:"Кто ты такой и за что сел,какая статья и пр"? Вся информация проверяется. И горе тому, кто скажет неправду.Людей попавших за изнасилование,как правило, "опускают" то есть насилуют всей камерой и переводят в разряд "петухи".Это самый низшая категория - социальный уровень зека.Они заняты на самых грязных работах (уборка туалета,камеры и пр.). Им нет места за обеденным столом.Они принимают пищу и спят отдельно, рядом с "парашей" ( туалет) на полу. Им категорически запрещено касаться обычных заключенных и их вещей. Совершенно другое,особое отношение к тем,кто осужден за изнасилование и убийство детей. Судьба таких заключенных всегда трагична.Вот такая она жестокая тюремная справедливость и к этому можно относиться по-разному.
Мое двухлетнее пребывание в одиночной камере (остальные полтора года – колония) имело положительные и отрицательные стороны. В одиночке я полностью отрезан от криминального мира и это не плохо,в противном случае приходилось бы жить по строгим законам криминального мира. С другой стороны в такой камере тебя накрывает беспробудная, беспросветная тоска и одиночество, отсутствие общения хоть с кем-нибудь живым. Полностью стирается ощущение дня и ночи. Я находился в полудремотном, заторможённом состоянии . Двенадцатилетний срок приговора, в мои 73 года, блокировал все мысли о будущем, не хотелось об этом думать. В этих обстоятельствах ничего не оставалось как обратиться к своему жизненному пути, отыскивая в своих воспоминаниях что-то светлое. Выхаживая по лабиринтам своей памяти, я вспомнил свое босоногое детство, безоблачную юность, курсантские и офицерские годы.Все это уводило от черных мыслей и становилось немного легче. В итоге я нашёл единственный способ общения, общение со своим прошлым. Так и появились эти не совсем интересные истории.