Новый год

Мать суетилась весь день и весь вечер. Неловкими старческими движениями что-то резала и строгала, младший не вникал, что именно. По его мнению, салаты надо было покупать готовые. У матери всё падало из рук, миски гремели, одна чашка разбилась. Младший сдерживал нарастающее раздражение уже с трудом, он даже рад был, когда пришло время везти жену в аэропорт. Хотя, конечно,  обычное время для него эта обязанность была бы в тягость: могла бы и на такси доехать.
По дороге обратно заехал за средним. Мелькнула мысль, как бы дома чего не случилось, но быстро пропала.
Братья обстоятельно прошлись по полкам гипермаркета, сгребая в тележку нужное и ненужное. В основном, налегпли на продукты, не требующие приготовления. Взяли красной рыбы в уже замаринованном виде: только сунуть в духовку.
Старший приехал на «кашерной» машине.
– Тесть приехал. – Пояснил он, и добавил специально для среднего, который был не в курсе ситуации, – Алкаш. Чтобы не пить с ним, сел за руль.
– Сам-то не подшился, с нами выпьешь?
– Конечно, выпью. Обратно такси вызову.
Братья вынесли с крохотной хрущёвской кухни старый стол, раздвинули его в большой комнате. Мать путалась под ногами то с тряпкой – вытереть, то со скатертью – расстелить. Потом пошла, шаркая, на кухню, что-то с шумом уронила. Принесла салат, который готовила весь день. К тому моменту стол уже был заставлен полностью, и салат поставили на подоконник. Прямо в кастрюле, перекладывать было да и не во что, а идти на кухню за посудой лень.
Пока накрывали, братья успели выпить по паре рюмок, закусив икоркой. Потом расселись за столом, усадили мать. Алкоголь ей было нельзя, налили в простой стакан воды.
Чокнулись за новый год, который должен был наступить часа через три.
– Сыночки мои. Редко видимся, как хорошо, что все собрались… – голос у матери стал совсем старческий, дребезжащий.
– Давай, мать. За тебя пьём.
Братья давно не виделись. А в таком составе – без жён – так вообще лет сто. Мать всё не давала толком поговорить, лезла с какими-то глупостями. С головой стало плохо, – переглядывались братья. Средний сочувственно похлопал младшего по плечу: тяжело тебе, держись, брат.
– Салатик что ж вы не едите… – спрашивала мать, – а… а где он?
Пришлось достать с подоконника, разложить по тарелкам. Средний догадался включить телевизор, мать стала смотреть в экран. Теперь она почти всё время молчала.
– Как с ребёнком – тихонько шепнул старший.
Из духовки достали рыбину, освободили под неё место на столе.
– Маманя, подвинься.
– Да-да сынок, сейчас, – руки у неё дрожали сильнее обычного, – извини, что мешаю.
Братья выпили ещё под горячее.
– Хорошо без баб.
– Вообще, без баб плохо. Но иногда хорошо, – уточнил младший.
Посмеялись.
До двенадцати мать не досидела, ушла спать. Младший проконтролировал приём лекарства.
Выпили за мать.
– Старость не радость, – сформулировал средний общую мысль.
– Да… а салат мамин не то, – сказал старший, – это в детстве он нравился.
– В детстве всё нравится. Тем более, в нашем детстве мало что было.
– Ой, ты-то, шкет, чего помнишь?
– Очень даже помню. По крайней мере, вторую половину девяностых.
– Майонеза много, – подвёл итог средний, – вредно.
– Лекарство помогает? – спросил старший про запрещённое в России лекарство, которое он где-то по знакомству достал для матери.
– Нет. Да тут не в лекарстве дело. Врач этот, помнишь… Говорит, она придуривается больше.
– Да, похоже. Как ты справляешься-то?
– Да ничего, справляемся. Тома помогает здорово.
– Ну, она у тебя женщина с характером.
– Да, у Тамары моей не забалуешь. Это нам можно мозги компостировать… А здесь – сказано пить лекарство, значит, пить.
На этом обсуждение закончили, и перешли к другим вопросам, более насущным.
Обсудили телевизионную программу, политику, курс рубля, новинки рынка смартфонов и ставки по ипотечным кредитам. Выпили немало, но никто не напился. Старший и средний уехали под утро, младший закрыл за ними дверь, лёжа посмотрел с полчаса телевизор и тоже отошёл ко сну.
С утра он не удивлялся, что мать долго не выходит, потому что проспал почти до обеда. Как раз к обеду она и умерла.