Игра в счастье

Мир изменялся не очертаниями домов: они  оставались неизменными и даже вспыхивающие электрическим огнём окна не нарушали их застывшую стабильность. Мир менялся где-то внутри его сознания игрой воображения. Эта игра стала частью жизни. Там он помнил, что его зовут Антоном, а не Картохой.
 С закрытыми глазами Картоха слушал бульканье воды в трубе, жался к её тёплому закруглению. Разглядывание картинок прошлого, вытаскиваемых памятью, было недолгим, выползать из люка наверх ему надо было до света, чтобы быть незамеченным. Поэтому Картоха открывал глаза и определял густоту темноты. Если она начинала отступать – вставал и шёл на работу. Так он называл сбор из мусорных баков металлических банок и стеклянных бутылок.         
Иногда он тащился в парк. Люди его появлению не радовались. Кормили голубей, следили, как он прикладывался к припрятанной им в слоях одежды бутылочке и не пускали детей подбегать к нему близко. Если было жарко, Картоха расстёгивал пуговицы на замызганной рубашонке и разувался.  А когда застёгивал пуговицы и обувался, просил денег у тех, кто был от него недалеко. И люди давали, желая, чтоб он исчез.
Но Картоха не исчезал, а только уходил.
 Очередной ночью, он, согреваясь в люке у трубы теплотрассы, услыхал горячечной памятью песенку детства «Антошка, Антошка, пойдём копать картошку!..» Пребывая в невесомости сна, он ощутил в себе счастье быть счастливым,  забыв, что ему надо просыпаться.