Паритет

Матвей проснулся ещё затемно.
В квартире было сумрачно и тихо.
Перегнувшись через мягко дышащее тело жены, коснулся кнопки прикроватных часов. На табло двухсекундной вспышкой высветилось время – 04:51.
От движения мужа Марина сонно повела плечом, и, что-то пробормотав под нос, повернулась к Матвею спиной.
В комнате по-прежнему было тихо. Даже, казалось, был слышен стук собственного сердца.
И Матвей осознал вдруг, что такой тишины ну просто не должно быть.
Ведь совсем не слышно было привычно шуршащее-лёгкого свиста фильтрующе-вентиляционной установки, что притаилась за портьерой на подоконнике. Не гудел, как обычно, слегка потрескивая от гуляющих временами по его поверхности искр, тороид портативного излучателя-стерилизатора. И даже из приоткрытой кухонной двери не доносились весёлые и переливчатые трели универсального обеззараживателя воды, обычно почти не слышных – если не прислушаться. Почти…
Вот именно от этой непривычной тишины он и проснулся…
Аэрооматрас облегченно поухал, выталкивая из своих глубин отпечаток мужского тела.
           Матвей подошёл к окну и, слегка отодвинув портьеру, посмотрел на панель фильтра. Вроде бы там в порядке. Дисплей показывал свои вполне приемлемые 99,788% чистоты квартирного воздуха. За тройным – в полностью герметичной раме – стеклом, в матово мерцающей после редкого вечернего дождя темноте проспекта, как и всегда, не было ни малейшего движения. Пустые дома, покинутые переехавшими на погосты и в крематории жильцами уже лет тридцать назад,  мрачно пялили свои мёртвые окна в ночь. И только дальние силуэты новых стебельчатых высоток нехотя начинали чернеть на фоне лениво светлеющего горизонта.
Уже отворачиваясь от окна, Матвей, повинуясь какому-то, мелькнувшему в его ещё полусонной голове, порыву, опять бросил взгляд на дисплей. Но теперь он смотрел на наружные данные. Как ни странно, они были почти такими же, как и внутри их квартиры – 99,751%.
«Потому-то шума установки и не было слышно, – подумалось Матвею. – При разнице в сотые и тысячные фильтр автоматом переходит в ждущий режим. М-да… Вот и всё»…
Матвей привычно – как всегда после нахождения ответа на вопрос – потёр пальцами виски.
И, только дойдя до середины комнаты, он понял, что такого просто не может быть. Не может быть, чтобы воздух и внутри, и снаружи был одинаков!
Стерилизатор тоже спал, заговорщицки подмигивая голубоватым огоньком постоянной готовности: мол, не боись! Если что, если хоть один микроб или бацилла, или, не дай бог, вирус проникнет и будет обнаружен – так я сразу, того, включусь – и изничтожу коварного лазутчика!..
Ещё не веря в происходящее, Матвей прошлёпал на кухню и, нагнувшись, приоткрыл дверцу встроенного шкафчика – там скрывалась установка рекуперации и обеззараживания воды. Данные на мониторе, прикреплённом к внутренней поверхности дверцы, недвусмысленно говорили о причине остановки: городская сетевая вода была абсолютно безопасна для употребления по всем своим 26 параметрам…
Подойдя к кухонной амбразуре с пока приспущенными поляризационными жалюзи, Матвей щёлкнул пальцами – и сразу же слегка пошевелил ими в воздухе перед собой, ставя звук на минимум. Из возникшего через несколько секунд сиреневого облачка на него глянуло заспанное лицо Бориса.
- Ты что, Мотя, совсем рехнулся? Время – начало шестого. Мне ещё почти три часа спать положено! – раздражённо прошептало лицо. – А-а, ты на кухне? Подожди, я сейчас тоже выберусь. Только бы Алка не проснулась…
Облачко исчезло.
Матвей бездумно облокотился плечом на старенький инвертный холодильник. Подключенный к нему неделю назад по настоянию жены новенький пищевой конвектор чуть слышно урчал – так же, как когда-то их уже давно умерший кот Пафнутий. Почти незаметная вибрация от холодильника слегка успокаивала, и, прогоняя остатки сна, упорядочивала и ускоряла совсем ещё неповоротливые и тягучие мысли…
Вспыхнувшее в полуметре от лица сиреневое облачко хмыкнуло голосом Бориса:
- Ну что, заждался, друг мой ситный? Что у тебя? Выкладывай, пока Алла не обнаружила моё отсутствие, хе-хе... – И лицо Бориса снова хмыкнуло.
- Слушай, ты ничего не заметил, а?
- А что я заметить должен? Что на улице ещё темень, и что ты меня разбудил ни свет, ни заря? Да, это я заметил…
- Да нет же! Ну, там, фильтры как у вас, работают? Или там стерилизатор?
- А что им сделается-то? Ты же знаешь – мне их ещё в начале прошлого месяца установили. Последние модели, новейшие разработки. И, заметь – полностью бесшумны! Не то, что у тебя тарахтелки трёхгодичной давности. Уж, небось, и гарантия закончилась, а? Говорил ведь я тебе – новые…
- Да подожди ты! – Матвей не сдержался и слегка повысил голос. – Старые-новые! Ты глянь, хотя бы, на рекуператор воды – что там у тебя по показаниям качества?
- А что? Качество – наивысшее! – на десяток секунд облачко опустело, но голос Бориса продолжал вещать громким шепотом. – Вот, я же говорил – наивысшее! По всем показате… Что за чёрт? Он что, накрылся? Ну, я им устрою! Они мне ещё и компенсацию сделают, как миленькие!..
В облаке снова возникло лицо – недовольное, с упрямо сжатыми губами и насупленными бровями. Борис смотрел на молчащего Матвея. И постепенно до того доходило.
- Постой-ка…, так что – и у тебя тоже? И не только..? Подожди, я сейчас, я только в комнате гляну. – И уже растерянное лицо Бориса вновь исчезло…

- Так начинался Первый день. Первый день Эпохи, которую люди потом назовут Эпохой Надежды…
Учитель повернулся лицом к детям и отключил квантовый проектор, синтезирующую трёхмерную реальность.
На зелёной солнечной полянке старого леса, проросшего сквозь заброшенный город, у третьего класса заканчивался урок Истории.
Детские лица были внимательны и серьёзны.
Положив проектор в карман лёгкой куртки, Учитель вздохнул и нарушил длящуюся уже почти минуту тишину.
- Как вы понимаете – то, что вы сейчас увидели, является некоей вольной компиляцией того, что когда-то произошло со всеми людьми на каждом из трёх континентов. У каждого тогда были такие или подобные им чувства. Каждый понимал невозможность возникшей ситуации, её абсурдность и ирреальность. – Учитель обвел взглядом своих учеников. – Ведь представьте себе только: человечество за полтора с небольшим столетия с момента начала Великой Пандемии сократилось почти на 70%. Нас, людей, тогда всего-то и осталось чуть больше полумиллиарда… Всего…Но – если бы только из-за вирусов, из-за болезней! Человечество само себя начало пожирать. Некоторые правители, решив, что в такой ситуации дозволено всё для сдерживания Пандемии, применили своё так называемое ОМП – оружие массового поражения. И вот, как вы все знаете, целых два континента – Азия и Северная Америка – до сих пор огорожены субмолекулярными завесами аж до верхней границы тропосферы. До сих пор Природа – даже при нашей постоянной помощи – не может восстановить на них приемлемый – и привычный и ей, и нам – экобаланс: из-за постоянных чудовищных и непредсказуемых мутаций, из-за сильнейших бактериального, радиационного и химического загрязнений…
Учитель перевёл дыхание и привычным движением пальцев потёр виски.
Внезапно раздался тоненький голосок:
-  А тогда почему же до сих пор количество людей остаётся на том же уровне, что и в начале Эпохи Надежды, если всё в порядке? – рыжая девочка с тоненькими косичками-хвостиками, смешно торчавшими в разные стороны, встала среди сидевших на упругой зелёной траве и смотрящих испытующе на Учителя детей. – Почему, хотя прошло уже более четырёхсот лет с того самого, с Первого дня, нас всё ещё только около миллиарда?
Девочка на секунду запнулась, покраснела, перевела дух. Учитель ждал. Ждали и дети.
- Мне кажется, Вы не всё нам рассказали, не так ли? Но почему? Или эту информацию мы ещё не вправе получать? – и, закончив своё выступление, храбрая рыжая девочка обвела своих одноклассников задорным взглядом и села.
Учитель нагнулся, сорвал травинку и повертел её в пальцах. Потом бросил под ноги – и травинка лёгкой змейкой проскользнула на своё месть и, воткнувшись остреньким носиком в землю, выпрямилась и замерла. 
Учитель обвёл хитро прищуренным взглядом своих учеников.
- Всё не так уж и просто. Вам, вероятно, знакомо от родителей такое слово «Паритет»? Вижу, вижу – знакомо. – Учитель успокаивающе поднял ладони. – Так вот: у нас – Паритет с Природой. С самой Землёй – если хотите... Да- да, с ней самой. – И учитель рукой обвёл вокруг себя. – Когда-то, породив и выпустив вирусы, наша Планета решила полностью избавится от вконец досадивших ей паразитов – да. Именно от нас, от людей… В то самое время человек полностью отделил себя из планетарной экосистемы и создал собственную – информационно-техногенную. Но, как вы все понимаете, на одной планете две конкурирующие экосистемы существовать не могут – тем более, две такие непохожие, из которых одна паразитирует на другой. Потому Земля в лице Природы, имея миллиардолетний опыт действий в таких ситуациях, и создало – причём, с помощью самих же людей – своё, если хотите, «лекарство» от паразитов. Да. Объясню – лекарство, это такой древний химический или биологический препарат, который применялся при лечении людей от различных заболеваний, в том числе и от инфекционных... Так вот, только очутившись почти на грани вымирания, образумившиеся остатки человечества почти интуитивно, методом проб и ошибок, зачастую даже не подозревая об этом, нашли в конечном итоге путь «примирения» с Природой…
Дети загалдели, стараясь все одновременно спросить что-то.
-Подождите. Ещё не всё. – Учитель вновь потёр свои уже совсем седые виски. – Вы хотите спросить: почему тогда численность людей растёт так медленно? Да, конечно, я забегаю слегка вперёд – вы всё про это узнаете на следующем уроке по молекулярной биологии – но всё же выскажу свою точку зрения: со стороны Природы исподволь проходит как-бы направленная селекция людей, как бы искусственная эволюция, вторая её волна. Потому остаются и живут не только те, кто безопасен для Природы, но, в основном, те, кто помогает ей, живёт с ней в гармонии, в своеобразном симбиозе, если хотите. А вот каким образом эта селекция происходит, с помощью каких механизмов осуществляется этот неявный симбиоз – мы пока ещё не знаем, мы только догадываемся. Может, кто-то из вас доберётся до истины. Но это, по большому счёту, мне кажется, не очень то и важно. А важно то, что при всём при этом продолжительность жизни людей намного увеличилась, а сами люди полностью перестали болеть различными инфекционными заболеваниями. Вот так-то…
И,  взглянув на массивные наручные часы, учитель закончил:
- Ну, а то, что только в одной семье из тысячи рождается где-то раз в двадцать пять-тридцать лет всего один ребёнок – это, согласитесь, совсем небольшая плата за то, что мы с вами живём, дышим чистым воздухом и пьём воду прямо из речки или ручья – и без всякого опасения. Не так ли?..
Дети поднимались с травы, разговаривали, обсуждая между собой то, что они сегодня узнали…
Матвей притопил кнопку на наручных часах. Открылся, переливаясь радужным ободком, переходной порт – и дети ручейком стали вливались в него, отправляясь на следующий урок, к субтропическому побережью Северного Ледовитого океана.
Матвею подумалось, что вряд ли Марина, умершая сто сорок восемь лет назад от случайно рухнувшей на неё скалы во время перенастройки субмолекулярной завесы восточной зоны Северной Америки, одобрила его оптимистические выводы насчёт детей и безопасной жизни. Ведь ей всю жизнь так хотелось родить. Хотя бы такую же девочку, как вот эта рыжая с косичками…
Матвей глубоко вздохнул – и последним нырнул в ободок порта. Надо было успеть передать свой класс из тридцати двух учеников другому учителю.
Единственный третий класс на всей Планете.