Забавы и заботы старого мерина

       «Старый мерин» это еще не самое сильное выражение, что слышал Питер Кеймпен в свой адрес. Хозяин «Grijs Paard» - «Серой лошади» относился спокойно к любым прозвищам в свой адрес. Главное, чтобы платили за пиво и селедку. А селедка у него была отменная! Это ж истинно королевская еда.

       Еще задолго до захода солнца Питер готовился к субботнему наплыву посетителей. Воскресенье считалось днем отдыха, и сержанты смотрели в полглаза на нарушение режима. Во всяком случае, опоздания не вменялись в вину. В распоряжении гостей «конюшни» Питера был весь вечер… до утра.

       Готовился не только хозяин. Бочонок пива гордо высился во главе стола. Из него Питер черпал золотистый напиток своей мерной кружкой на длинном черенке. Сам он восседал на высоком табурете. И все знали, что в конце вечера, когда черпак будет скрести по дну опустевшей бочки, состоится озорное веселье. Остатки пива выпьет на спор один из самых выносливых. Для этого на бочке, всякий оплативший полную кружку пива, ставил мелом свою отметку. Победителем становился тот, кто больше оставил следов на бочке и фартингов в бездонном кармане Питера. Тому же доставались остатки пива из бочки. Этот финал и Питеру неизменно доставлял удовольствие. Да, и в течение вечера было приятно видеть растущие колонки отметок и слышать звон серебра.

       На отдельном прилавке привлекали своим сочным блеском сельди, настоящие, выловленные в Северном море! Они истекали жиром и пахли кардамоном! И не беда, что многие предпочитали серебристый харинг. Мелкую малосольную рыбку не потрошили, и это придавало ей грубовато-деликатесный вкус. На любителя, конечно. В том-то и вся прелесть, чтобы, взяв за хвостик, – а это называлось «поднять флаг!», - обмакнуть в имбирный соус и заглотить тушку целиком, начиная с головы.

       Вы спросите, почему вперед головой? А попробуйте начать с хвоста и вся серебристая чешуя украсит вам губы и язык, и вы поймете всю нелепость предложения. Нет уж, только головой вперед! Да, и «флаги» брали прямо из бочонка, а в них харингов рыбаки из Бервлита всегда укладывали хвостиками кверху.

       А в благодарность за ее горьковато пряный вкус, следом в глотку вливалась полная кружка пива! И, конечно, зрители требовали повторить, ибо не всякий способен проглотить харинга. А затем и другие делали попытки показать себя настоящими голландцами. Не всем удавалось. Бедняга с выпученными глазами силился проглотить или выплюнуть, вставшую поперек горла рыбку. Тут и слезы и кряхтенье, его били по спине и подбадривали веселыми криками, а многие, в торчащей из глотки тушке с раздвоенным хвостом, находили сходство уж совсем неприличное.

       Хозяин всегда рекомендовал сперва сполоснуть горло кружкой доброго пива. А пиво он варил отменное! Но это понимали только ценители и только после третьего и четвертого «поднятия флага».

       И главное. Где простому парню из далекой деревни можно заполучить «девственницу»? Да еще в любом количестве? А «maatjes», то есть «подружки» – так звались эти годовалые селедочки - всегда доступны! И вылавливают их, еще не познавших мук нереста, и стоят всего 1-2 стюйвера за один «подъем флага»! А в животе, с пивом Питера, им будет комфортно. Публике было весело у Питера Кеймпена!

       Довольная бесплатным развлечением публика хваталась за животы, с трудом, сквозь спазмы смеха, выдавливая из себя сами собой напрашивающиеся непристойности. Присутствовавшие на общем веселье девицы невольно краснели до слез, прикрывали лица рукавчиками и конфузливо постреливали глазенками в сторону своих кавалеров. Солдатики, тут же осмелев, подхватывали своих избранниц за талию и увлекали в танец, а те беспечно хохотали. После  нескольких туров, взопревшая пара непременно освежала себя благословенной кружкой бодрящего напитка. При этом девица только пригубливала, а остальное выпивал ее уже хмельной дружок. И не забывала подтолкнуть солдатика к восседавшему во главе веселья трактирщику, чтобы тот оставил в кармане Питера плату– серебряный шиллинг.

       Впрочем, для состоятельного клиента у хозяйки заведения всегда найдется гороховый суп с курицей и хорошей вино. А если «meneer» при деньгах достойных, то к вину и гороху будет предложена дама, тоже достойная. Не из тех, что с солдатней общается, а из особой хозяйкиной «конюшни». Для таких обеспеченных посетителей мефру Кеймпен приберегала (за два гульдена) и совсем юных подружек. Эти девицы жили на втором этаже в отдельно стоящем домике на заднем дворе. Были они воспитаны и образованы.

       Ингель, действительно чудесное создание, редко покидала свой приют. Замкнув дверь, она проводила время за чтением и рисованием. Спокойные пейзажи были ее любимой темой. К тому располагала долина реки Зенна, легкие вечерние туманы с болот, которые скрывали от зрителя житейскую обыденность провинциальной жизни. Ингель и сама имела спокойный характер, жизнь она воспринимала такой, какая она есть. Но чертик в ней был! У нее был изящный изгиб бровей и светлые глаза, смотревшие на всех с интересом. Вместе с тем, несмотря на замкнутость, Ингель была замечательно информирована о скрытой жизни гарнизона. Об этом капитану поведал его всезнающий адъютант, он же его повар.

       Приятно шелестя фартучком с яркими пятнами прямоугольных орнаментов, девушка пригласила гостя в кабинет.

       Капитан, как и все немцы, с детства был сентиментален, но и не лишен вкуса. К жизни он был более требователен. Шесть лет в армии штатгальтера мало изменили его привычки к удобствам. Это было просто неизбежное условие. А прошлое? А прошлое осталось в светлых детских воспоминаниях. Теперь можно наверстать упущенное. Служба в армии принца была не только полезна для его военной карьеры, но должна быть в меру приятной. И потому в Брабант он прибыл с личным поваром, уже повидавшим и понимающим положение своего командира, и тот дал ему этот неплохой совет.

       Чистенькая и миловидная Ингель была заранее извещена о визите и приготовилась к предстоящей встрече. Мефру Алида никогда не принуждала своих воспитанниц, те сами знали свою роль и предназначение. Тем более, Андирс - жених Ингель – еще год должен служить, и находится где-то далеко, в юго-западном графстве.

       -Менир желает шоколад? Или настоящий монгольский чай со сливками?
Где находится Монголия (на самом деле этот чай был привезен из Португалии) и его происхождение были столь же туманны, как туманны обещания капитана Вилли Шульца выяснить, кем похищена полковая касса. Но в отличие от тайны происхождения чайного напитка, поиск похищенного было личным обязательством перед полковником Делагарди. И в этом, он надеялся, ему поможет мефру этого пансиона, уже запятнанного грязными, по немецким меркам, слухами.

       -Чай, - разочаровал гость девушку. Той хотелось насладиться сладким напитком с молоком и специями. Холодный горький шоколад из растертых какао-бобов Шульц не любил, а тонизирующее «аравийское вино» (кофе), которое союзные турки запрещали привозить в Европу, неведомыми путями был только у его повара..

       Вилли расстегнул мундир, сел за стол и выжидающе посмотрел на хозяйку комнаты, рассчитывая за чаем услышать самые свежие новости о посетителях заведения.

       -Вчера двое солдат подрались из-за фартинга, а сержант Стефан их разнял и прогнал, не дал даже пиво допить. Так их пиво вместе с их селедкой слопал Рыжий.

       -Ерунда мне не интересна,  - проворчал капитан, - Не убили же их, можно подумать, что у вас бывают вечера без драки.

       -А потом Рыжий с Брееном решили в кости переброситься. А у самих в кармане только мелочь, даже Урселу прогнали, а она недорого просит. Да так разыгрались, что к ним подсели другие, и в банке оказалось несколько талеров. Совсем новых, я таких раньше не видела, с профилем нашего принца…

       Это было совсем иное дело, и капитан проявил интерес. Осторожно спросил:

       -А этот сержант, что дежурил в тот день, тоже участвовал в игре?

       -Стефан? Этот французик только и видит, как бы умыкнуть младшую дочку Питера. У них любовь, - насмешливость не скрыла бы от менее наблюдательного собеседника ее зависть. Капитана же эта подробность передернула, и он с большим вниманием посмотрел на девушку:

       -А у сержанта ты не видела таких же монет?

       -Не-а, - девушке явно наскучила эта тема, - Какие у него деньги никто не знает. Он не играет, пиво и то никогда не пьет. А вот сладости у него всегда есть. Это его тетушка Хендриксон ими снабжает. Все для Ингрид, - обидчиво добавила она.

       Обаятельная Ингель уже сообразила, что капитана не интересуют ее прелести. Она села в полуоборот к капитану на краю кровати, подняла колени и обхватила их руками. Своими манерами она убеждала «господина», что происходит из культурной семьи. Как библейская Вирсавия, только в голландском интерьере.

       Бутыль с вином была уже наполовину опустела, а капитан все так же сидел,задавал вопросы и не проявлял интерес к своей подружке. Только напряженные поперечные морщины у переносицы говорили о его неудовлетворенностью встречи. Ингель явно не оправдывала его надежд выведать подробности о скрытой жизни сержанта. Он пил вино и кривил губы:

       -Рыжий и, как его Бреен? – ушли вместе с сержантом?

       -Они хорошо набрались в тот вечер, довольные! – денег-то полные карманы. Что-то отдали ему, я не видела что, и все звали: «Пойдем с нами, французик». Но ушли без него.

       Капитан наполнил кружку и не торопясь, по глотку допил терпкое вино: «Значит, «французик». Ну-ну, удалец. Что-то слишком много на тебе сходится».

       Ингель уже не пыталась соблазнить капитана. Тем более, что его интерес к армейским слухам исчерпался, а плата была уже получена. А раз так, то почему бы не превратить вечер в интеллектуальное развлечение с офицером. Ей хотелось продемонстрировать свои рисунки, прочитать свои, пусть неумелые, но искренние стихи. Только она ошибалась, посчитав что «культурный немец», способен увидеть в ней интересную собеседницу.

       Капитан уже получил интересующие его сведения и теперь хотел не беседы. Вино выпито, закат угасал. В его душе задымилась мутная, как он сам и безумная как весь этот мир, тоска, а Ингель была так близка, так соблазнительна и так доступна! Что-то хрустнуло и надломилось в нем, внутри закипело, заклокотало и капитан грубо, как это делают его любимые тевтонские бычки, набросился на размечтавшуюся девушку.


       К сожалению в прифронтовой деревне Друогенбос редко случались достойные гости. За 20-30 фризских рейксдальдеров с орлом счастливчик мог рассчитывать на девицу в невинности которой он мог бы убедиться сам. И потому проводя редкие свободные вечера за домашней игрой в карты, мефру Кеймпен вполне обоснованно высказывала свои претензии своему благоверному. У нее на руках сложилась сильная бургундская комбинация: «рожки» и «ошейники» и красной масти, что заведомо сильнее синих «поводок» и «петель-силков» в руке Питера. Начинала он всегда с одной той же темы:

       -Как я могла поверить и вложить все мои деньги. А это было без малого пятьсот талеров, то есть почти 16 утрехских, самых весомых, фунтов чистого серебра! - всякий раз подчеркивала мефру Хендриксон, - да на эти деньги можно было построить прекрасную шхуну. Ловить сельдь или перевозить товары в Дюнкерк, и не знать никаких забот! А все ты – в деревню, подальше от морских пиратов!

       Эту тему она могла, тасуя колоду, развивать бесконечно, хоть каждый вечер. Всякий, кто знал каким трудом ныне почтенная мефру добыла эти средства, сколько времени, сил и здоровья вложила в свое приданное юная Алида, не посмеет осудить ее горячность!

       Это сейчас она выглядит как старая корова с усохшим выменем. А двадцать лет назад, с благословления родителей, юная Алида устроилась в одно из убежищ для девиц. Вход в  дом на улице, примыкавшей к порту, освещался красным фонарем. Это был привлекательный знак для состоятельных граждан Горинхема и гёзов. Последние хоть прозвали себя «нищими», но в своих кошелях с надписью «Liever Turks dan Paaps» - «Лучше турки, нежели паписты» - имели достаточное количество серебряных арендрейксдальдеров. Реально Турция ничем не помогала в войне с Испанией, но это был тот нож за пазухой («endespit dela mes» - так и было отчеканено на реверсе значков гёзов), что принуждал испанцев из предосторожности держать часть флота у своих берегов. 

       Когда на рейде показывался оранжево-сине-белый каперский гюйс, жители города воодушевлялись, и их поддерживали девушки из дома на набережной. Одним из таких и очень веселых корсаров был молодой Питер Кеймпен. Он говорил, что родом из этого же города, не уточняя где именно его дом. Мужественное лицо, аккуратно подстриженная бородка, роскошные усы и чудный бархатный камзол, украшенный звездами, медалями и знаками. За общение с Алидой он мог беспечно отсыпать кучу серебра. И сейчас он решил побить королеву своим тузом, напомнив своей благоверной:

       -Если бы я считал, сколько моих фунтов ушло на тебя и твою семейку из моего кармана, ты бы не стала сейчас накидывать на моего короля «собачий ошейник». Король-то с «рожком»!

       Но тройная бургундская «петля» уже была на его шее, а эта масть была покрепче брачного таинства церкви. Настало время составить план на будущее. Трактир перейдет к его старшему сыну Ольберту. Чету весьма беспокоил «французик», упорно ухаживавший за Ингрид. Как бы не пришлось ему давать приданое. Конечно, у них были сбережения и немало. Но для хорошей торговой шхуны необходимо было иметь еще не меньше сотни фунтов серебра. И эти деньги нужны сегодня. Питер чесал затылок, но по его подсчетам, на это потребуется еще много лет.

       -Пока ты здесь разливал свое поросячье пойло и скармливал тухлую селедку, - презрительно смотрела на мужа Алида, - пока ты только пьянствовал, да горланил похабные песни я уже все решила и сделала. Скоро мы сможем вернуться в Горинхем.

       Ее красная масть была сильнее синей, что держал в руках бывший «гёз». Что ж, оставим семейную пару наедине. Им есть, что обсудить в ночной тиши.