Глава 14. Вьюга

К вечеру все вокруг заволокло белой мглой. Метель разыгралась такая, что даже черноты Неба, тьмы леса, не было видно. Одна сплошная белая пелена, заполнила все пространство собою. И ей не нужны были соседи. Она хотела царить в мире, единолично.
Так что тьма ночи, радость первого снега, плавно превратились в белую песнь смерти.

Острые, колючие, крупные снежинки, смерзшиеся насмерть со льдом, словно стая голодных насекомых, питающихся человечиной, то барабанили в окна, дробно выбивая на холодном оконном стекле, словно на огромном барабане, какой-то марш.  А то, словно цунами обрушивались всей снежной массой на дом, страстно мечтая похоронить его заживо вместе со всеми обитателями, под той огромной толщей снега и льда, что сверзлась с Небес на землю, словно вышедшие на сушу тонны океанской воды, при землетрясении.

Холод сковал пространство вокруг, но этого ему показалось мало и он  начал медленно забираясь  в дом. Казалось, еще секунда и стены комнаты начнут покрываться инеем. Горячие батареи  держащие оборону вдоль окон и части стен, дополнительный обогрев, уже, казалось, не спасали от завоевывающего все новые  и новые позиции, льда.

Под напором ветра старинный особняк ходил ходуном. Крыша гудела и трещала. А балконная дверь, периодами, начинала прогибаться внутрь комнаты. И мне было страшно себе представить, что произойдет, если она не выдержит?
Не смотря на отсутствие щелей, сквозняки гуляли по моей комнате, норовя скооперироваться и превратиться в ветер, разгулявшийся в отдельно взятом обиталище человека.

Мне было страшно. Я сидела забравшись с ногами в широкое кресло, по уши укутавшись в пушистый плед и мечтала о… камине. Ведь с живым огнем такая ночь переносится гораздо легче, чем одиночество во все более  промерзающей комнате.
И когда очередной бросок метели, вновь прогнул балконную дверь внутрь, а под потолком заморгал, сделавшись тусклым, светильник, я решилась. И откинув плед, в пижаме и в одних носках, поспешила вниз. В надежде найти дрова и растопить камин.
В доме царили пустота, холод и полумрак. Лишь внизу, из гостиной пробивалась полоска света, вкусно пахло чаем и горячей выпечкой, и слышны были голоса. Там сидели двое: Гианея и ее мать. Но мне показываться им на глаза совершенно не хотелось. Поэтому я тихонько проскользнула мимо приоткрытой двери дальше и, спустившись еще немного вниз, оказалась… перед запертой на висячий замок дверью, кухни.

Увидев, это старинное чудо, в принципе, я бы и так сильно удивилась. Но обнаружить его висящем на дверях и запирающем кухню, это было для меня, просто культурным шоком!
«Все. Плюшки и чай отменяются.» - со вздохом подумала я про себя, удивляясь тому, что на дверях вдруг обнаружился не то, что замок, хотя они никогда не закрывались. Мало этого! Замок был – навесным! Старым. Допотопным. Электронный я бы вскрыла, но с этим надо было повозиться. Но мне было холодно и неуютно. Так что, возиться я не стала, решив, что вполне переживу без чая и сдобы. И спустилась вниз на еще один лестничный пролет. В подвал. Ведь там не только стоял котел, отапливающий дом, но и хранились дрова для растопки каминов.
Но и тут меня ждала неприятная неожиданность. На дверях котельной так же висел замок. И так же совсем не электронный.

Я уставилась на него, как бур* на новую изгородь, прикрыв глаза и сжав руки в кулаки. Можно было не сомневаться, кто устроил мне эту подлянку. Что ж. Я глубоко вздохнула, успокаиваясь. Видимо придется идти в гостиную, на поклон. Выпрашивать дрова там. Ладно. Быть по сему. И я направилась в обратную сторону.
Прямиком к приоткрытой двери, откуда струился теплый, желтый свет, слышался негромкий разговор, уютно трещали дрова в камине и вкусно пахло ватрушками и чаем.

Встретили, правда, мое появление на пороге гостиной не очень приветливо. Молчаньем встретили. Как пустое место. Продолжая неспешный разговор друг с другом.
Выждав положенное по этикету время, я как можно более доброжелательным тоном, сделав реверанс, обратилась к сидящим в старинных креслах, дамам.
- Леди, прощу прощения, за то, что посмела вас потревожить, прерывая вашу беседу, в столь поздний час. Но за окном метет. А в доме холодно. Прошу вас, не откажите в любезности и позвольте мне взять несколько поленьев, из тех, что в изобилии лежат у вашего очага. Дабы я бы смогла затопить камин в той комнате, которую вы соблаговолили мне предоставить, на время моего пребывания в вашем доме. Или подскажите, пожалуйста, где лежит ключ, с помощью которого я бы смогла открыть котельную и взять дрова оттуда.

Вот что я не так сказала? Вполне вежливо, по – моему, обратилась с просьбой. И ни слова не солгала. Да и просьба то была, не ахти какая.
А ведь на дворе стоял песий холод.  Дом просто стонал под напором ветра. Метель ледяной палицей барабанила в окна и двери.
Я же, кротко  стояла на голом, холодном полу в одних носках и пижаме, ежась и пританцовывая от холода. И уже жалела, что не плюнула на все и просто не пошла к себе обратно, удовлетворившись тем, что имела. Т.е. одеялом и пледом. И ну его, этот камин. Замерзла я тут, топтаться около этих важных дам.

Тем временем, в ответ на мою просьбу в комнате сначала воцарилось такое долгое молчание, что я уже было решила уйти, не дожидаясь ответа, а затем Старшая Женщина Рода медленно поднялась из своего кресла, не спеша накинула на плечи теплую, пуховую шаль и медленно, всем корпусом,  развернулась ко мне.
И вот тут - то я слегка и опешила.
В ее влажных, больших, карих глазах бесновалось оранжевое пламя. Лицо перекосила гримаса ненависти. В одно мгновение она оказалась напротив меня, и до боли сжав растопыренными пальцами  мои плечи,  приподняла меня над полом и зло прошипела мне в лицо:
- Ты… Да как ты сме-ешшшь? Врываться сюда. В нашу жизнь. Да еще жаловаться на холод?

Мне казалось, что ее длинные ногти пробили мои плечи насквозь. От боли у меня перехватило дух. К тому же, вид у этой великосветской дамы, был страшен. От нее просто пахло безумием. И я разозлилась.

Яростно глядя ей прямо в глаза, в это бушующее оранжевым  пламя сумасшествия, я чуть прерывающимся от боли, обиды, злости и страха голосом произнесла:
- Заткнись. Это не я к вам прилетела. Это твой сыночек меня похитил. Это из-за вашей спеси и трусости я оказалась на нелегальном положении. Это ты заперла двери котельной и кухни, мечтая со мной повздорить. Ведь так много чести воевать с шестилетним ребенком! Так благородно. Так по аристократически. Честь и слава тому роду, который морит чужого детеныша холодом и голодом. Отпусти меня, старая извращенка. Безумная мымра, которую надо лечить. Только вот гордыня не лечится. Пошла вон, старая карга. - четко произнесла я, с яростью глядя ей в лицо и лихорадочно  соображая, как бы мне вывернуться из ее когтей, не пострадав при этом еще больше?

Конечно, я прекрасно понимала, что моя речь не отличается убедительностью. Так, жалкий лепет перепуганного человека. Вряд ли он способен заставить ее одуматься.
И я была права. Она не одумалась и не отпустила меня. Мадам лишь  чуть отстранилась от меня, слегка отведя корпус назад  и гордо выпрямив спину, презрительно скривила рот в усмешке,  и сквозь сжатые зубы,  произнесла в бешенстве, оплевав своей слюной мое лицо:
- Вот как?! Холодом я тебя морю? Так ты, мерзавка, еще понятия не имеешь, что такое холод.  Ну да, ничего страшного. Сейчас узнаешь.
И со словами:
- Посиди-ка, тварь неблагодарная, на улице под дверью. – не успела я опомниться, как она ловко бросила меня на пол, поймав за волосы и по полу поволокла за них, следом за собою к  входной двери.

 От удара об пол и боли у меня потемнело в глазах и все, что я услышала, пытаясь вдохнуть после конкретного шмяка,  был испуганный возглас Гианеи:
- Мама, не надо! Нет!
А затем глухой удар и звук падающего тела.
Видимо, та пропустила хук в челюсть, от своей маман и отключилась.
Так что, никто и ничто не помешало этой тонкой натуре дотащить меня до выхода из особняка и одним резким рывком выкинуть на улицу. Прочь из теплого дома, на мороз и снег.
Оставив на засыпанном снегом, продуваемом ветром и заметаемом ледяной вьюгой, крыльце, в одних носках и порванной пижаме.
- А еще говорят, что катаниане отморозки.- пробормотала я стуча зубами от холода и безуспешно дергая входную дверь.

Дверь, понятное дело, была закрыта наглухо.

Я стояла по щиколотку в снегу, обняв себя руками, в развивающейся словно потрепанный в бою флаг, пижаме на мраморном крыльце  и соображала, что же мне делать? Оставалась одно…
И я рванула к балкону. Будет конечно тяжело, но я постараюсь влезть и открыть дверь. Ведь она закрыта на электронный замок, в отличии от котельной, а с ним я слажу быстро.

Однако, мой план провалился.

Едва достигнув балкона и задрав голову вверх, я так и замерла под ним, с яростью и отчаяньем наблюдая за тем, как в окне моей комнаты, пожилая женщина с безупречной прической, в облегающем ее точеную фигуру темно-синем платье из искрящейся ткани; и с накинутой на прямые плечи, белоснежной шалью; ухоженной рукой, свысока глядя на мою,  стоящую под балконом и дрожащую, словно заячий хвост, фигуру; надменно поджав губы; опускала железные ставни по всему дому.

Путь внутрь, мне был отрезан. Шансов продержаться до возвращения мужчин, не было. Добраться до связи тоже. Да и, вряд ли она не предусмотрела мою попытку вызвать помощь. Так что, и там меня, скорее всего, ждало разочарование.
Оставалось два варианта: или замерзнуть, или доползти до ближайшей пещеры и там попытаться развести костер.

Впрочем, объективно смотря на вещи, одно было равно другому. Поскольку пройти несколько километров раздетой, в такие мороз и метель, было нереально. Но и замерзать без попытки что-то сделать, было как-то унизительно.
И я решила побороться.
Направившись в сторону леса. Туда, где в трех километрах от имения начинались горы, изобилующие пещерами. Это было единственное место, где я могла укрыться от ледяного ветра. Там у меня будет шанс на огонь. А значит и шанс на жизнь. Если только я сумею туда дойти, конечно.  Что вряд ли. Но я все же попытаюсь.

И попробовав улыбнуться посиневшими от холода, треснувшими от мороза губами, обхватив себя за туловище двумя руками, я побрела к выходу из имения.