Что люди чувствуют, когда целуются?

 Её взгляд - самый печальный и одновременно самый холодный. Я никогда не видел человека, в чьих глазах было столько пустоты и безразличия. Она не умеет чувствовать. Её холодный взгляд пронзает меня, как кухонный нож - чётко и слаженно, без единой ошибки, будто она всю жизнь только это делала, выработав такой идеал в действии. Она - опытный хирург моего тела, заставляющий меня чувствовать ужасную боль.
 Мы сидели у меня в комнате, по-прежнему на своей волне - она на безразличие, а я, как маленький влюблённый мальчишка, всё никак не мог на неё насмотреться. Каждый раз у меня чувство, будто я впервые вижу её выразительные черты лица, в которых заключено всё вселенское умиротворение. Мёртвое умиротворение.
Я никогда не видел, как она плакала. Даже не так - вызвать у неё хоть какую-то эмоцию было для нас всех достижением. Её часто называют машиной из-за постоянного выражения лица, но видели бы вы, как прекрасен мимолётный момент, когда на её лице играет улыбка. Настолько редкое явление, настолько сложно его добиться, что, увидев это, хочется просто запечатлить момент.
 И вот, пока я любовался ею, она неожиданно подняла свой томный взгляд и спросила:
- Что люди чувствуют, когда целуются?
- Что чувствуют? - переспросил я, но она не ответила, - Знаешь, это настолько прекрасно, как бодрящее кофе с утра или холодный душ в жаркую пору, но не сравниться с тем чувством, когда ощущаешь губы человека. Всегда хочется ещё и ещё.
- С каким таким чувством? - вновь спросила она, немного округлив свои светло-серые глаза.
- Чувство, будто у тебя внутри есть сосуд, который при поцелуе наполняется теплом.
- Покажи это.
 У меня всё свело в груди. Я не знал, что ответить и просто молчал, глядя на то, как вечерние лучи солнца, которые уже не грели, падают на её карамельные локоны. Знала бы она, какое желание я испытываю сейчас.
- Помоги мне, - вновь сказала девушка, не сводя с меня свои кукольные глаза.
 Её тело колыхнулось, и лучи переползли с её волос на стену. Медленными, не до конца решительными шагами она подошла сначала к краю дивана, а потом уселась ко мне на колени, отложив в сторону мою гитару.
 Я просто не мог поверить в то, что сейчас происходит. Как это может быть, чтобы она, та, которую я так люблю, та, что вечно холодная, как айсберг, могла сделать такое со мной? Чем я заслужил её внимания? Почему именно во мне нашла помощника? Я не тот, кто может её обидеть или тот, кто станет сейчас поддаваться желанию. Может, это всё будет ошибка? Но её губы так близко, и они такие сочные...
И всё же, не в силах сдерживаться, я нежно провёл рукой вдоль её тонкой талии. Она миниатюрная и неуверенная, что вызывает чувство, будто её тельце можно сломать или разбить неловким движением руки, как тот сосуд, про который я говорил только что. Моя нежность и аккуратность подтверждает это - не хочу причинять ей неудобства. Другая рука коснулась мягкой холодной кожи щеки. Потянув её к себе, я впервые смог почувствовать её губы - такие нежные, как сливочное мороженое, такие сладкие и лёгкие, как сахарная вата. И всё же, сам поцелуй был вкуса молочного коктейля, который она пила недавно. Внутри меня боролись непонятные чувства, будто взрывались новогодние салюты, заливая красками моё лицо.
- Ничего, - сказала она после нашего поцелуя, - Я ничего не почувствовала.
 Ничего. Одно слово пронзило мою грудную клетку, не оставляя шансов на выживание. Ничего она не чувствует.

 На следующий день я её не видел. Ночью спалось плохо, поэтому пришлось мучить стены моими печальным аккордами. Думаю, зря родители уехали в эту командировку. Будь они дома, я бы хоть попытался заснуть под скучные видео в интернете, но всё сложилось так, как случилось - меня мучали тревожные мысли и не зря.
 Мой аккорд был сбит звонком в домофон. Кинув быстрый взгляд, я даже удивился: три часа ночи. Какого же идиота принесло сюда? Но на сердце было неспокойно, поэтому я, пересилив свои принципы, всё же отложил гитару, встал с кровати и ответил.
 Это была она. Услышав её всхлипы, меня будто пронзил удар током. Самые ужасные звуки, которые я слышал, были заключены в трубке от домофона. Этот самый звук был от меня не так далеко - шесть этажей ниже, но его удары отзывались во мне так сильно, будто были постоянно здесь, отталкиваясь от стен коридора, как мяч.
 И вот она здесь - стояла передо мной вся такая маленькая и зажатая, загнанная жизнью. С её хрупких плеч падали капли ночного дождя. Такие же капли были у неё на лице, но вызванные каким-то горем.
- Я почувствовала то, что ты говорил.
 И тут я ощутил, как земля уходит из-под ног. Неужели она обдумывать сегодня то, что было между нами вчера? Неужели она всё же могла почувствовать это? И я почувствовал ту лёгкость, то окрыляющее чувство, будто я парю над небоскрёбами тысячи городов. Прилив сил так и требует обнять то, что способствует наполнению моего внутреннего сосуда. Этот трепет порхающих мотыльков, шелест довольных крыльев должен отражаться от моей оболочки и вырываться наружу, заставив почувствовать моё счастье. Наше счастье... Если это действительно так, то почему же она плачет?
 И вот я разбит. Не в этом дело. Совершенно не в этом. Это всё он - наш общий друг из компании. Мой друг детства. Тот человек, которого я знаю лучше, чем себя. Именно тот, кто просто играется с девушками, как с перчатками. Именно его она полюбила? Того, кто не достоин её, такую сложную и настолько, оказывается, ранимую... Вернее, это для него. Именно он сумел её раскрыть. А что я? Я просто парень, который искренне её любит. Обычный парень, готовый сделать для неё всё, что только пожелает. Сколько же я нежности и ласки вкладывал, сколько пытался не испортить и понравится - всё это теперь сгорело в пожаре боли, обжигающего каждый сантиметр моей души.
 Он сказал, что я несу полный бред. Она даже поверила в его слова, но когда он сам продемонстрировал это, то... Она почувствовала, а он просто сладко посмеялся, сказав, что ничего не чувствует такого.
 Пересилив в себе всё, что только можно, я ничего не смог сказать. Я дал ей сейчас только то, что смог - это свои тёплые объятия. Кто же знал, что они станут для меня последними. Её объятия стали напоминать острые шипы роз, готовых разорвать в клочья всю мою ничтожную оболочку - у неё это вышло.
 Однако, как же больно от мысли, что мы сейчас тонем в одной лодке, только я из-за неё, а она из-за него.