Непокорившийся декабрист

               Известно мне: погибель ждёт
Того, кто первый восстаёт
На утеснителей народа, -
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной:
Я это чувствую, я знаю...
К. Рылеев

Среди декабристов - замечательной плеяды честных и самоотверженных людей, мыслителей и свободолюбцев, «лучших людей из дворян» - человек этот занимает особое место. И оригинальным складом характера, и своей исключительной судьбой.
Он вошёл одновременно на страницы произведений 3-х столпов русской литературы - Пушкина, Достоевского, Толстого. Причём в их самых главных романах - в «Евгение Онегине», «Войне и мире» и «Бесах».
•    Александр Сергеевич Пушкин отзывался о нём так:
«Человек поистине замечательный».
•    Александр Герцен писал о нём так:
 «Один из тончайших умов и деликатнейших… гордой, непреклонной, подавляющей отваги».
Потомственный дворянин. Гусар. Кавалергард. Любимец женщин. Весельчак. Храбрец. Дуэлянт. Добряк. Затворник. Философ. Мыслитель. И это всё о нём.
 А звали этого человека Михаил Сергеевич Лунин…

* * *

Будущий декабрист родился в Петербурге 18 декабря (29 декабря) 1787 года в богатой дворянской семье.
Отец - действительный статский советник и богатый тамбовско-саратовский помещик, имевший 1200 крепостных душ, Сергей Михайлович Лунин.
 Мать - Феодосия (Федосья) Никитична Муравьёва, в замужестве Лунина.
 Раннее детство Миша провёл в Тамбовской губернии.
В основном Лунины жили в Никольском (в честь нового владельца село было переименовано в Сергиевское, а ныне на этом месте вырос рабочий посёлок Инжавино).
 Господские дети были окружены целой толпой нянек и иностранных гувернёров.
Здесь мальчик прилежно занимался английским языком. И скоро выучился писать и говорить на нём.
Близкие и друзья из Петербурга называли его в своих письмах «маленьким английским джентльменом».
•    В пожелтевших от времени письмах можно часто встретить слова восхищения:
«Мишенька очень хорошо знает английские сказки…, англичанин Миша решил изучать экономику…, прошу покорно, поцелуйте за меня маленького английского дворянина за его первое письмо и за то, что не забыл своего дядю».
Овладению языками способствовало и то, что в доме была богатейшая библиотека на трёх европейских языках.
•    В одном из писем в Сергиевское Михаил Муравьёв, отец будущего вождя Северного общества – Никиты Муравьёва, жаловался, что его подарок племяннику застрял в дороге:
«Английские книги идут к вам в Тамбов очень долго. Неужто тамбовские клячи не хотят быть обременёнными английской литературою из национальной гордости».

Детство Михаила Лунина было рано омрачено утратами: ему исполнилось всего 5 лет, когда умерла мать (от неудачных родов), оставив троих детей.
 Похоронив жену, Сергей Михайлович Лунин затосковал. В тамбовской глуши он не знал, куда себя деть от скуки. Он решил сменить обстановку и укатил в Петербург вместе с детьми: Мишей, Никитой и Катей.
В Петербурге к мальчикам пригласили лучших учителей. Потому как  экономить на воспитании своих детей отставной бригадир не собирался.
Учителями Миши были:
-   по английскому языку - англичанин Форстер,
-  по французскому - французы Картье и Бютте,
-   по философии - швед Кирулф,
-   богословия - французский аббат Вовилье (воспитывавший его в духе католичества).
Каждое утро наряду с очередным занятием по английскому языку Миша учил католический катехизис. Этот ещё слабенький, умный, изящный мальчик упивался, словно музыкой, канонами католической церкви.
 Английский язык и католицизм властвовали над его умом и сердцем. И это в стране, где в основном все были православными, а совершеннейшим считался французский язык.
Пройдёт много лет, и из Сибири Михаил Лунин напишет своей сестре:
 «Мой брат и я были воспитаны в римско-католической вере».
Из Тамбова семья переехала в Петербург, где Михаилу и его брату Никите была уготована карьера военного.
В итоге Михаил получил блестящее домашнее образование.
 Он кроме французского языка, также хорошо знал английский, польский, латинский и греческий языки.
 Глубоко изучил историю, математику.
 Хорошо рисовал, писал стихи.
Он - отличный танцор, музыкант, наездник, фехтовальщик.
Лунин считал, что нужно уметь «бегать, прыгать через рвы, взбираться на стены и лазить на деревья, обращаться с оружием, ездить верхом», такие упражнения «дают здоровье и телесную силу, без которых человек не более как мокрая курица».

* * *

С 1803 года Михаил Лунин на службе в Лейб-гвардии Егерском полку.
В 18 лет он - кавалергардский корнет.
Он высок, силён, бесстрашен.
С 1805 года Михаил участвовал почти во всех серьёзных операциях русских войск против французов - в сражениях при Аустерлице, Гельзборге, Фридланде.
Отличился в боях бешеной храбростью. В битве под Аустерлицем он участвовал в знаменитой атаке кавалергардов, описанной Львом Толстым в «Войне и мире».
В одном из сражений его младший брат - корнет Никита Лунин погиб в возрасте 16 лет.
Михаил же прошёл всю войну без единой царапины.
Лев Толстой в «Войне и мире» многое сообщил о нём:
 -  и поход 1805-го,
-   и атаку кавалергардов под Аустерлицем,
-   и смерть юного брата,
-   и «небо Аустерлица»,
-   и возвращение домой к отцу и сестре,
-    и проделки Лунина-Долохова.
 В 1807 году Михаил был награждён орденом святой Анны 4-й степени.
И что удивительно, он всё время лез под пули, но ни одной не получил.
А когда его полк бездействовал, Михаил демонстративно отправлялся в ярко-белой кавалергардской форме пострелять во француза «как рядовой».
 Это была отчаянная голова…

* * *

Лунин вернулся в Россию и был произведён в поручики.
В 1810 году - в штабс-ротмистры.
Молодого офицера полностью захватила светская жизнь Петербурга.
 Он был красавцем, героем войны, постоянным дуэлянтом, картёжником.
Стал кумиром «золотой молодёжи», любимцем женщин.
Его чудачества и фортеля в то время были на устах всей столицы:
-   Лунин с товарищами за ночь поменял вывески на всех магазинах Невского проспекта!
-   Лунин в чём мать родила - абсолютно голый - проскакал по Петербургу!
-   Лунин вызвал на дуэль самого брата царя!
-  Лунин с друзьями, погрузившись в две лодки, отправился к Каменноостровскому дворцу, чтобы исполнить серенаду императрице Елизавете Алексеевне. Двенадцать человек из охраны начали преследовать «трубадуров», чтобы арестовать. Но голосистые офицеры были отличными гребцами и сумели уйти от погони.
-   Лунин с товарищами пугали обывателей медведями на цепи.
-    На Чёрной речке – месте летней стоянки кавалергардов – они карьером проносились на неоседланных лошадях сквозь дворцовые дворы и парки, где проезд был запрещён.
-   Они, рассевшись с музыкальными инструментами высоко на деревьях, давали неожиданные серенады красавицам.
 -   Приученная Луниным собака, когда ей шепотом говорили «Бонапарт!», бросалась на указанного прохожего и срывала с него шапку.
О Лунине шла слава «горячей головы».
Он выдавался исключительным бесстрашием.
Опасности, игра жизнью были для него почти потребностью.
Михаил Лунин был завзятым дуэлянтом. Дуэлей у него было несчётное количество. Он сумел по поводу и без повода встретиться на дуэлях почти со всеми своими друзьями — сослуживцами-офицерами. Как свидетельствовали современники, обычно он стрелял в воздух. А вот разгневанные противники целились в него, причём так, чтобы «изрешетить тело Лунина».
Любого на его месте, за такие художества давно бы уже упекли в крепость. Но Лунину всё сходило с рук…

* * *

А потом пришла «гроза двенадцатого года» - нашествие Бонапарта Наполеона на Россию.
Лунин написал главнокомандующему Барклаю-де-Толли письмо и предлагал послать его парламентёром к Наполеону.
 Он брался, подавая императору французов бумаги, всадить ему в бок кинжал и одним этим ударом покончить с завоевателем. Он уже выбрал подходящий потаённый кинжал и начал тренироваться. Как писали современники, никто и не сомневался, что Лунин исполнит этот приказ, если он будет.
Однако Барклай-де-Толли такое не одобрил.

В Отечественной войне 1812 года Лунин отличился в сражении под Смоленском.
А под Бородино – он сражался в самых опасных местах: сначала на флешах генерала Багратиона, затем у знаменитой батареи генерала Раевского. Под ним была убита лошадь, сам же он остался невредим и продолжал сражаться. Золотая шпага с надписью «За храбрость» была наградой ему за невероятное мужество.
И снова Лунин – в самых жарких схватках.
•    В формулярном списке Лунина говорится, что:
 «Михаил Лунин участвовал 6 октября в сражении при Тарутине, 12 и 13 октября — при Малом Ярославце, 5 и 6 ноября — при Красном и оттуда дальше, при преследовании неприятеля до самой границы».
И везде он проявлял чудеса храбрости и отваги.
 Он - элитный кавалергард - если надо, мог взять солдатское ружьё и пойти в штыковую атаку.
Он принял участие в заграничных походах русской армии.
 Отважно сражался в битвах при Люцене, Бауцене, Дрездене, Кульме, Лейпциге, Фер-Шампенуазе.
 С русскими войсками вошёл в Париж.
За свою храбрость, проявленную на полях сражений, он получил 3 ордена, медали, почётное оружие.
 В 26 лет Михаил Лунин – гвардии ротмистр.

* * *

Лунин, по воспоминаниям современников, был выше среднего роста, строен и мускулист. В пожатии маленькой и аристократической руки чувствовалась большая физическая сила.
 Это был тёмно-русый красавец с карими глазами.
Лицо было белое, продолговатое, с красивыми, правильными чертами.
Лунин действительно был очень умён. Но нарочно казался ветреным, пустым. И старался держаться как все, чтобы скрыть шедшую в нём тайную душевную работу.
Был очень остроумен.
 Ни при каких обстоятельствах не падал духом.
 У женщин пользовался большим успехом.
 Не прочь был кутнуть.
Михаил Лунин был человеком необыкновенной лихости и отваги, проявившихся во время войн как воинская доблесть и мужество.
 Движущей силой всей его жизни была жажда поступка. И именно поступки и сделали его уникальной личностью.
Ощущение опасности доставляло ему наслаждение. Риск как форма жизни, причём риск глубоко осознанный и принятый им, делал невозможное возможным.
Лунин был не только духовно сильным, но и физически закалённым человеком.
Он отлично управлял лодкой и однажды в одиночку преодолел расстояние от Кронштадта до Петербурга на веслах.
Одна польская дама как-то при нём посетовала на то, что мужчины стали слабыми и ни один из них не бросится с балкона ради своей красавицы. Лунин был равнодушен к даме, но смело и ловко бросился с балкона 3-го этажа и «благополучно достиг земли».

•    Он рано и глубоко постиг ценность человеческой  и направленность своей жизни:
«Для меня открыта только одна карьера - карьера свободы… Я буду приносить пользу людям тем способом, каковой мне внушают разум и сердце. Гражданин вселенной - лучше этого титула нет на свете».
 О всегда кипевшей в нём энергии жизни Михаил говорил:
 «Избыток сил задушит меня».
Лунин был человеком мудрым, много знавшим и много думавшим над жизнью. Об этом говорят его афористические фразы.
Приведу некоторые из них:
«От людей можно отделаться, но от их идей нельзя».
«Из вздохов, заключённых под соломенными кровлями, рождаются бури, низвергающие дворцы».
«Без искусства жизнь превращается в механизм».
«Можно быть счастливым при всех жизненных положениях, и в этом мире несчастливы только глупцы и скоты».
«История не только для любопытства или умозрения, но путеводит нас в высокой области политики».
«Истина всегда драгоценна, откуда бы она ни взялась».
«Можно вовлечь на время в заблуждение русский ум, но русского народного чувства никто не обманет».

* * *

Вернувшись после заграничного похода русской армии в Петербург, Михаил Сергеевич опять заскучал. Его буйная натура требовала каких-то действий.
Он продолжал стреляться на дуэлях.
Как писали современники, «почти на каждой дуэли он получал какие-то ранения, отчего его тело было похоже на решето».
Удивительно, но в многочисленных кровавых битвах Лунин не получил ни царапины!

•    Его современник - известный врач Н. А. Белоголовый - в своих «Из воспоминаний сибиряка о декабристах» рассказал такую историю о проделках героя войны:
«Лунин был гвардейским офицером и стоял летом со своим полком около Петергофа; лето было жаркое, и офицеры и солдаты в свободное время с великим наслаждением освежались купаньем в заливе; начальствовавший генерал-немец неожиданно приказом запретил, под строгим наказанием, купаться впредь на том основании, что купанья эти происходят вблизи проезжей дороги и тем оскорбляют приличие; тогда Лунин, зная, когда генерал будет проезжать по дороге, за несколько минут перед этим залез в воду в полной формe, в кивере, мундире и ботфортах, так что генерал ещё издали мог увидать странное зрелище барахтающегося в воде офицера, а когда поравнялся, Лунин быстро вскочил на ноги, тут же в воде вытянулся и почтительно отдал ему честь. Озадаченный генерал подозвал офицера к себе, узнал в нём Лунина, любимца великих князей и одного из блестящих гвардейцев, и с удивлением спросил: «Что вы это тут делаете?» — «Купаюсь,— ответил Лунин, — а чтобы не нарушить предписание вашего превосходительства, стараюсь делать это в самой приличной форме».

Вот в такой скуке протекала жизнь Михаила Сергеевича.
В итоге он написал императору письмо с просьбой отправить его на иностранную службу, «поскольку у России в ближайшем будущем войны не предвидится».
Тут ещё произошла  ссора с отцом (Михаил был весь в долгах, а скупой отец отказывался их уплатить).
 И Лунин вышел в отставку (в 1815 году).
Все были ошеломлены, когда Лунин бросил и службу, и карьеру.
•    А для него было всё закономерно и просто:
«Для меня открыта только одна карьера – карьера свободы... Мне нужна свобода мысли, свобода воли, свобода действий. Вот это настоящая жизнь!»
Лунин уехал за границу (в 1816 году).
 Год прожил в Париже.
Проживал Михаил Сергеевич в студенческой мансарде.
Нуждался.
 Пробавлялся случайными заработками писаря, давал парижанам уроки музыки и их родного языка.
А в свободное время росла рукопись давно задуманного романа из эпохи Лжедмитрия (причём на французском языке!).
Лунин посещал политические кружки.
Участвовал в совещании итальянских карбонариев.
Он познакомится и близко сошёлся с Анри Сен-Симоном - знаменитым французским философом. И произвёл на того чарующее впечатление. Сен-Симон рассчитывал сделать Лунина адептом своего учения.
 Пытался создать свою философскую систему.
В 1817 году умер отец.
И Лунин, получив огромное наследство в 200 000 рублей годового дохода, возвратился в Россию.

* * *

Здесь Лунин нашёл то, что искал за границей – возможность действовать во имя свободы.
В мае 1817 года в   Петербурге он вступил в 1-е тайное общество будущих декабристов  – «Союз спасения».
Стал участником «Московского заговора» 1817 года.
 Затем был одним из основателей «Союза Благоденствия».
 Став владельцем имений с 1613 душами крепостных, Лунин уже в 1819 году составил духовное завещание на имя двоюродного брата. Основным условием завещания было – освобождение крестьян без выкупа.
Чуть позже стал членом Северного общества.
Своей решительностью и энергией он приобрёл большое влияние среди членов общества. А резкостью суждений и крайностью выводов постоянно толкал своих товарищей на путь борьбы.
Он первым в истории декабризма  выдвинул проект цареубийства. Именно ему принадлежит идея физического устранения царя и его семьи. Идея создания так называемого «обречённого отряда», который должен был напасть на императорский конвой и убить императора Александра I. Лунин готов был возглавить этот отряд.

•    В сожженной главе «Онегина» Пушкин, описывая Северное тайное общество, писал:
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры…

Однако половинчатость, слабохарактерность заговорщиков разочаровал Лунина. И он охладел к революционному движению. И покинул его (после 1822 года). И после этого считал идею о цареубийстве неправильной.

* * *

В 1822 году Михаил Сергеевич в 35 лет возвратился на военную службу.
 И переехал в белорусское местечко Ружены рядом с городом Слуцк в Польский уланский полк под начало Великого князя Константина Павловича (того, кого 15 лет назад вызвал на дуэль). Благодаря усердию в службе и исполнительности Лунин заставил забыть Константина о своём легкомыслии.
 А вскоре он стал адъютантом Великого князя.
Опять привычно вошёл в роскошную светскую жизнь.
 Через два года, он перешёл командиром эскадрона в знаменитый Гродненский Лейб-гвардии гусарский полк. Он тогда располагался в Варшаве. И опять под командованием своего покровителя Великого князя Константина Павловича.
Вновь, как и в кавалергардские времена, возникали анекдоты о проделках Лунина.
Говорили, что он выходит на прогулку в парк в сопровождении огромного русского медведя. Поляки были в шоке.
У него великолепные лошади, крепостная прислуга.
Он опять всеобщий любимец, мот и прожигатель жизни.
И, одновременно, ревностный служака.

* * *

 В Польше Михаил Лунин встретил и полюбил прекрасную Наталью Потоцкую - внучку министра, родственницу последнего польского короля.
Роман этот имел место в 1824-1825 годах.
 Потоцкой было 17 лет, Лунину - 37...
Девушка из королевского рода, конечно же, была не ровня тамбовскому дворянину. И через несколько лет после встречи с Луниным её выдали за князя Сангушко, одного из первых польских магнатов.
 Красота её, по воспоминаниям современников, была необыкновенна и сохранилась в восторженных стихах французской поэтессы Дельфины Гэ:
«Она явилась мне посреди праздника как идеал, которого ищет поэт...»
Наталья Потоцкая-Сангушко прожила на свете всего 23 года и умерла в 1830 году, оставив единственную дочь.
•    Позднее в Сибири Лунин писал, вспоминая Польшу и свою любовь:
 «Католическая религия воплощается, так сказать, видимо, в женщинах. Она дополняет прелесть их природы, возмещает их недостатки, украшает безобразных и красивых, как роса украшает все цветы. Католичку можно с первого взгляда узнать среди тысячи женщин по осанке, по разговору, по взгляду. Есть нечто сладостное, спокойное и светлое во всей её личности, что свидетельствует о присутствии истины. Последуйте за ней в готический храм, где она будет молиться; коленопреклонённая перед алтарём, погружённая в полумрак, поглощённая потоком гармонии, она являет собою тех посланцев неба, которые спускались на землю, чтобы открыть человеку его высокое призвание. Лишь среди католичек Рафаэль мог найти тип мадонны...»
 «Дорогая сестра! После долгого заточения в казематах память производит лишь неясные и бесцветные образы, подобно планетам, отражающим лучи солнца, но не передающим его теплоты. Однако у меня сохранились сокровища в прошедшем. Помню наше последнее свидание в галерее Н-ского замка. Это было осенью, вечером, в холодную и дождливую погоду. На ней чёрное тафтяное платье, золотая цепь на шее, а на руке браслет, осыпанный изумрудами, с портретом предка — освободителя Вены. Её девственный взор, блуждая вокруг, как будто следил за причудливыми изгибами серебряной тесьмы моего гусарского доломана. Мы шли вдоль галереи молча; нам не нужно было говорить, чтобы понимать друг друга. Она казалась задумчивой. Глубокая грусть проглядывала сквозь двойной блеск юности и красоты как единственный признак её смертного бытия. Подойдя к готическому окну, мы завидели Вислу: её желтые волны были покрыты пенистыми пятнами. Серые облака пробегали по небу, дождь лил ливнем, деревья в парке колыхались во все стороны. Это беспокойное движение в природе без видимой причины резко отличалось от глубокой тишины вокруг нас. Вдруг удар колокола потряс окна, возвещая вечерню. Она прочла «Ave, Maria», протянула мне руку и скрылась.
С этой минуты счастье в здешнем мире исчезло также. Моя жизнь, потрясённая политическими бурями, обратилась в беспрерывную борьбу с людьми и обстоятельствами. Но прощальная молитва была услышана».

* * *

А потом разразилось 14 декабря 1825 года.
Надо сказать, что в восстании декабристов Лунин участия не принимал. И даже не знал о нём. Так как от заговорщицкой деятельности он несколько лет назад отошёл.
21 декабря 1825 года в Варшаве Лунин вместе со всем полком принёс присягу новому императору Николаю I.
 Тем временем для расследования «дела о декабристах» учреждён был Тайный комитет.
 И уже 22 декабря 1825 года на допросах было упомянуто имя Лунина.
В большом перечне лиц, упомянутых арестованными, фамилия Лунина сразу же привлекла внимание царя. Слишком громкая была эта фамилия. И этого человека прекрасно помнили. Помнили и по хулиганским выходкам, и по боевым заслугам.
В Варшаву пришёл приказ арестовать его.
 Великий князь Константин Павлович предупредил об этом Лунина и дал ему возможность уничтожить компрометирующие бумаги.
И предложил устроить ему выезд за границу (то есть побег).
Но Лунин счёл это бесчестным поступком и ответил:
– Я разделяю их убеждения, разделю и наказание.
Константин засыпал брата-императора письмами, где давал Лунину самую лестную характеристику и всячески старался его оправдать.
Дело дошло до того, что подполковнику Лунину было разрешено поохотиться на медведей в лесах близ границы.
 Но, вволю поохотившись, благородный Михаил Сергеевич в срок прибыл в Варшаву, где его ждал приказ об отправке под конвоем в Петербург.
И когда Лунин на присланные из Петербурга вопросные пункты категорически отказался назвать сообщников, Константину пришлось его арестовать и с фельдъегерем отправить в Петербург.
Лунин был арестован последним из декабристов - 10 апреля 1826 года.
Михаила по прибытии поместили в здании главного штаба.

•    Очевидец вспоминал:
«К нему приходил дежурный генерал, и они, разговаривая громко по-французски, смеялись, а оставшись один, Лунин ходил по комнате и посвистывал, как будто арест его был за какую-нибудь служебную провинность».

Затем Лунина перевели в Петропавловскую крепость (16 апреля 1826 года).
С этого времени его битвою становится политический процесс над декабристами.
 На допросах Лунин держался великолепно – смело, с достоинством, отвечал уклончиво, временами резко и насмешливо.
Коротенькое следственное дело его светится ярким и чистым светом среди других следственных дел, полных трусости, предательства и самых униженных покаяний.
Он был одним из немногих декабристов, который не назвал на следствии ни одного сообщника.  Потому как считал, что выдавать товарищей безнравственно.
И, в тоже время, не отрицал своего участия в тайном обществе декабристов.

•    Вот небольшой отрывок из следственных материалов:
«Кем вы были приняты в число членов Тайного общества?»
– «Я никем не был принят, но сам присоединился к оному».
– «Кем основано общество, кто были председателями и членами Коренной думы?»
– «Я постановил себе неизменным правилом никого не называть поименно, ибо это против моей совести».
 – «Кого вы приняли в члены?»
– «Никого».
– «Откуда заимствовали вы свободный образ мыслей, кто способствовал укоренению их в вас?»
 – «Свободный образ мыслей образовался во мне с тех пор, как я начал мыслить; к укоренению же оного способствовал естественный рассудок».
 И в заключение:
 «Не поставляю себе в оправдание прекращение моих сношений с Тайным обществом, ибо при других обстоятельствах продолжал бы, вероятно, действовать в духе оного».

Независимый тон «нераскаявшегося бунтовщика» раздражал судей.
 Но обвинить Лунина оказалось возможным только в разговорах о цареубийстве. Решительно никаких действий вменить ему в вину не удалось.
 Император Николай Первый  почувствовал в Лунине ту несокрушимую нравственную силу, которой он боялся больше всего.
И Лунин был осуждён по 2-му разряду – приговорён к смертной казни с заменой её двадцатилетней каторгой, а потом к поселению «навечно».
Вину Лунина суд определил так: участвовал в «умысле цареубийства».

•    При объявлении приговора Лунин громко сказал:
– Хороша вечность! Мне скоро уже пойдёт пятый десяток.

•    Как вспоминали очевидцы, Лунин по окончании чтения приговора, обращаясь ко всем остальным, громко сказал:
«Господа! Столь прекрасный приговор должно окропить».
И преспокойно исполнил сказанное…

* * *

Сначала Лунина заключили на 20 месяцев в Свеаборгскую и Выборгскую крепости.
 Условия были ужасные: питание отвратительное, каземат такой сырой, что со сводов всё время капало.
Лунин заболел цингой, ревматизмом. По обязанностям службы его посетил финляндский генерал-губернатор Закревский и задал официальный вопрос:
– Не желаете ли заявить каких-либо претензий?
Лунин насмешливо ответил:
– Я вполне доволен всем, мне недостаёт только зонтика.
Без книг, без общения, среди грязи, при страшном голоде проходила жизнь Лунина в заточении. Но железное здоровье помогло ему без особых физических последствий перенести все тюремные лишения…

* * *

В конце июня 1828 года Лунин был отправлен в Сибирь - в Читинский острог.

•    Он позже запишет:
«Душевный мир, которого никто не может отнять, последовал за мною на эшафот, в темницу и ссылку».
 
Во время ссылки, как и всегда, он был внутренне свободен, его мысль напряженно трудилась.

•    Он писал своей  сестре:
«Истинное счастье в познании и любви к истине. Всё остальное - лишь относительное счастье, которое не может насытить сердце, так как не находится в согласии с нашими бесконечными желаниями».
 
От цинги у него выпали почти все зубы, он острил:
– У меня остался против правительства только один зуб.

Когда осужденных отправляли из Читы в Петровский завод (в сентябре 1830 года), Лунину, по причине болезней и прежних ран, боевых и дуэльных, было разрешено ехать в повозке.
 На одной из остановок местные буряты окружили повозку и стали расспрашивать Лунина, за что он сослан.
 Лунин ответил:
– Знаете вы вашего тайшу (главный начальник бурят)?
– Знаем.
– А знаете ли вы, что есть тайшу, который много главнее вашего тайшу и может ему сделать угей (конец)?
– Знаем.
– Ну, так вот, я хотел сделать угей его власти, за это и сослан.
По всей толпе бурят раздалось:
– О! о! о!
И с низкими поклонами, медленно пятясь назад, они удалились.

* * *

В 1832 году срок каторжных работ был сокращён Лунину до 10 лет.
В 1836 году, отбыв срок каторжного наказания, он вышел на поселение в селе Урик (недалеко от Иркутска - на берегу Ангары).
Там же жили другие декабристы – князь С. Г. Волконский с женой Марией Николаевной, Никита Муравьёв. В соседних селах – Трубецкой, Поджио, Юшневский и другие.
 Лунин пользовался среди декабристов огромным уважением.
Он выделялся едким умом и удивительно весёлым характером.
 Никогда не унывал и жил, как будто шутя.
Местные крестьяне тоже очень его уважали. Обращались к нему за разбирательством их ссор, врачебной помощью.
 Лунин любил детей, возился с ними, учил грамоте. Они целыми днями играли на его дворе.
Он имел не только сильный характер, но  и прекрасное здоровье - круглый год купался, зимой в проруби. Постоянно тренировался с гирями.
 И всегда оставался оптимистом.
«Лунин лих, забавен и весел», - писал один из его друзей.
 Был заядлым охотником. Ходил на медведей, волков, уток.
Свои охотничьи трофеи почти всегда отдавал другим.

Надо сказать, что Михаил Сергеевич был глубоко верующий католик. Он никогда не пропускал в известное время читать свой молитвенник. Каждую неделю к нему приезжал из Иркутска капеллан исполнять церковную службу…

* * *

Не приемля рабства и самовластья, Михаил Сергеевич решил действовать наступательно:
«Заключённый в казематах, не переставал я размышлять
 о выгодах родины…»
 
•    Лунин говорил декабристу Свистунову:
«Настоящее житейское поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому посвятили себя».

Михаил Сергеевич и словом и делом приступил к этому служению.
Он единственный из декабристов, который ни на шаг не отступил от своих нравственных принципов и шёл до конца в своей духовной жизни и её устремлениях.
Жизнь в Сибирской ссылке - это история многолетней схватки человека с системой, когда понятия Честь, Долг и Человеческое достоинство противостоят предательству и подлости.
В 1837 году Лунин написал серию политических писем, адресованных другу-сестре Е. С. Уваровой - «Письма из Сибири».
Письма эти шли через Третье отделение, но это нисколько не сдерживало Лунина. Как будто он писал для самого свободного, нелегального революционного журнала.
Письма носили характер блестящих публицистических статей на самые острые и злободневные политические темы.
Он писал о кодификации русских законов, об образовании министерства государственных имуществ, о лозунге, провозглашённом министерством народного просвещения: «православие, самодержавие, народность».

•    По поводу этого лозунга Лунин писал:
«Вера (православие) не даёт предпочтения ни самодержавию, ни иному образу правления. Она одинаково допускает все формы и очищает их, проникая своим духом. Перейдём к самодержавию. Не доказано, почему эта политическая форма более свойственна русским, чем другое политическое устройство. Народы, которые нам предшествовали, начали также с самодержавия и кончили тем, что заменили его конституционным правлением. Принцип народности требует пояснения. Она изменялась сообразно различным эпохам нашей истории. Баснословные времена, монгольское иго, период царей, эпоха императоров образуют столько же различных народностей. Которой же из них дадут ход? Если последней, то она, скорее чужая, чем наша».
И всё в таком же тоне.
 «Народ мыслит, несмотря на свое глубокое молчание. Доказательством, что он мыслит, служат миллионы, тратимые с целью подслушать мнения, которых ему не дают выразить».
 «Меня называют в официальных бумагах: государственный преступник, находящийся на поселении. В Англии сказали бы: Лунин – член оппозиции».

 И такие вот письма Лунин посылал через Третье отделение!
Он, как сам выражался, дразнил медведя в его берлоге.
 Казалось бы – чистейшее безумие.
 Но в итоге вышло так, что Лунин сделал само Третье отделение пособником в распространении своих писем.
Письма, как совершенно частные, передавались по назначению. А там интересующиеся списывали их и широко распространяли.
 Перед отправкой писем Лунин давал их читать товарищам. Те тоже их списывали и распространяли.
 Списывали даже почтмейстеры, вскрывавшие письма на почте.
В начале 1838 года Лунин написал «Розыск исторический» (краткое обозрение прошлого Российского государства).
 В сентябре 1838 года - «Взгляд на Русское Тайное Общество с 1816 по 1826 года» (очерк по истории тайных обществ).

•    Через несколько лет, в предисловии к собранию своих запрещённых писем, Лунин с удовлетворением писал:
«Предприятие моё не бесполезно в эпоху, когда стихии рациональной оппозиции не существует, когда печатание, немое для истины, служит только выражением механической лести… В ссылке я опять начал действия наступательные. Многие из писем моих, переданных через императорскую канцелярию, уже читаются».

•    Третье отделение, читая письма Лунина, нашло, что:
 «Государственный преступник Лунин часто дозволяет себе входить в рассуждение о предметах, до него не касающихся, и вместо раскаяния обнаруживает закоренелость в превратных его мыслях».

 Бенкендорф предложил генерал-губернатору Восточной Сибири запретить Лунину на год всякую переписку. Генерал-губернатор вызвал Лунина, вручил ему бумагу Бенкендорфа и предложил дать подписку с обязательством выполнить требование.
Лунин поглядел на бумагу.
– Что-то много написано. Не стоит читать… А! Мне запрещается писать? Не буду.
Пером перечеркнул накрест весь лист и на обороте внизу написал:
 «Государственный преступник Лунин даёт слово целый год не писать».
И целый год не писал.

Жизнь в глуши, болезни, тяжесть неравной борьбы с ненавистным правительством – ничто не способно было затушить в Лунине тихую душевную ясность.
 
•    Он писал:
«Душевный мир,  которого никто не может отнять, последовал за мною на эшафот, в темницу и ссылку. Я не жалею ни об одной из своих потерь. Мои часы проходят в тишине кабинета или в созерцании красот сибирских лесов. Удивительная постепенность счастья. Чем ближе я к цели своего плавания, тем попутнее становятся ветры. Нечего тревожиться, если новые тучи собираются на горизонте. Эта буря пройдет, как другие, и только ускорит мой вход в гавань».
Одного лишь ему не хватало для полноты жизни – опасностей.
 «Я так часто встречал смерть на охоте, в поединках, в сражениях, в борьбе политической, что опасность стала привычкой, необходимостью для развития моих способностей. Здесь нет опасностей. В челноке переплываю Ангару; но волны её спокойны. В лесах встречаю разбойников; они просят подаяния».

* * *

Прошёл обусловленный год – и Лунин опять взялся за перо.
И опять пошли в Третье отделение его письма, ещё более резкие, чем прежде.
Он писал о крепостном праве, о польском вопросе, о подавлении всякого свободного мнения.
«Из вздохов, заключённых под соломенными кровлями, рождаются бури, низвергающие дворцы».
 «В наше время почти нельзя сказать «здравствуй» без того, чтоб это слово не заключало в себе политического смысла».
 «Если ожидать истину из правительствующего сената, то много утечёт воды, пока это случится» и т. п.

Лунин своими статьями и исследованиями хотел пробить «всеобщую апатию».
Исследовав историю декабристов, Лунин написал «Разбор донесения, представленного российскому императору тайной комиссией в 1826 году».
Статья получила распространение в списках.
 Об этом было донесено в Петербург.
Император Николай I, которому донесли об этом исследовании Лунина, приказал вторично его арестовать и отправить его за Байкал, подвергнув строжайшему заключению. И при этом лишить всех сношений, как личных, так и письменных.
Жандармы нагрянули к Лунину с обыском. Увидев над его постелью ружьё, жандармский офицер смутился. Лунин усмехнулся и сказал:
– Не бойтесь. Таких людей, как вы, бьют, а не убивают.
Когда Лунина увозили, вся деревня сбежалась его провожать. Прощались, плакали, бежали за его телегой, кричали:
– Помилуй тебя Бог, Михаил Сергеевич! Бог даст, вернёшься! Будем оберегать твой дом, за тебя молиться будем!

* * *

Лунина арестовали 27 марта 1841 года.
Он  был доставлен в Иркутск и подвергнут допросу.
Михаил Сергеевич отвечал скупо. Из лиц, которым дал свою статью, назвал только двоих умерших. Заявил, что писал статью, по его убеждению, в соответствии с истиной.
Его отправили на каторжные работы в свинцовые рудники Акатуя (около Нерчинска), которые в то время были подобны аду.
Сибирское начальство, направляя сюда «безнадёжных к исправлению», стращало: «Сгниёшь в Акатуе!»

•    Лунин писал о месте своей каторги, в которой он проведёт 1696 дней:
 «…Акатуй - рудник один из самых тяжёлых, где ссыльные, работая в шахтах, большею частью прикованы к тачке, лопате… Местность рудника до того уныла, что наводит жестокую грусть…»
 
Но Лунин - внутренне свободный и невероятно мужественный и самодостаточный человек. И его  несокрушимая энергия позволяет ему при любых лишениях и испытаниях чувствовать себя счастливым.
Через посещавшего его ксендза и через некоторых привязавшихся к нему часовых Лунину изредка удавалось давать о себе вести на волю.
Он вёл тайную переписку с семьёй декабриста Волконского.

•    В одном из писем он писал М. Н. Волконской и её мужу:
«Мои предыдущие тюрьмы были будуарами по сравнению с тем казематом, который я занимаю. Он так сыр, что книги и платье покрываются плесенью, моя пища так умеренна, что не остаётся даже чем накормить кошку. Я погружён во мрак, лишён воздуха, пространства и пищи, окружён разбойниками, убийцами и фальшивомонетчиками. Моё единственное развлечение заключается в присутствии при наказании кнутом во дворе тюрьмы. Перед лицом этого драматического действия, рассчитанного на то, чтобы сократить мои дни, здоровье моё находится в поразительном состоянии, и силы мои далеко не убывают, но, наоборот, кажется, увеличиваются. Я поднимаю без усилия девять пудов одной рукой. Всё это меня совершенно убедило в том, что можно быть счастливым во всех жизненных положениях и что в этом мире несчастны только дураки и глупцы. Если только не вздумают меня повесить или расстрелять, я способен прожить сто лет. Но мне нужны лекарства для бедных моих товарищей по заключению. Пришлите средства от лихорадки, от простуды и от ран, причиняемых кнутом и шпицрутенами».

Лунин и здесь продолжил борьбу: писал резкие антиправительственные сочинения.
По официальной версии Михаил Лунин скончался в Акатуевском тюремном замке от апоплексического удара (инсульта). Случилось это в ночь на 3 декабря 1845 года.
Современники же, а позднее исследователи С. Б. Окунь и Н. Я. Эйдельман считали, что Лунин был убит. И убит был по приказу свыше, потому что иначе невозможно было заставить его замолчать.
Только так царское правительство могло избавиться от неугодного им человека, владевшего таким искусством жизни, которое позволяло ему утверждать: «Всюду я нахожу истину и всюду счастье».         

•    Одно из последних писем, которое дошло из-за акатуевских стен:
«Деньги, вырученные от продажи дома, употребите в пользу Василича и его семьи тем способом, какой Вы найдете удобнейшим. Пришлите мне оставшиеся книги и образ Богородицы через посредство властей, требуя, чтобы издержки по пересылке были удержаны из принадлежащих мне денег... Здоровье моё поразительно. И если только не вздумают меня повесить или расстрелять, я способен прожить сто лет. Но мне нужны специи и лекарства для бедных моих товарищей по заключению. Пришлите средства от лихорадки, от простуды и от ран, причиняемых кнутом и шпицрутенами…»

•    Как и С. Муравьев-Апостол, он чувствовал свой конец и записал его стихи в свою записную книжку:
«Задумчив, одинокий,
Я по земле пройду, незнаемый никем;
Лишь пред концом моим,
Внезапно озарённый,
Познает мир, кого лишился он».

* * *

Жизнь декабриста Лунина - пример стойкости в самых тяжёлых испытаниях.

•    В письме своей родной сестре Екатерине Уваровой он писал:
«Я сумею перенести невзгоду: и в счастии и в несчастии я всегда был одинаков».

У него была славная, очень деятельная жизнь, а иной он не хотел.

•    В одном из своих писем из Сибири он заявлял:
 «Мои письма… служат выражением тех убеждений, которые повели меня на место казни, в темницы и в ссылку… Гласность, которою пользуются мои письма через многочисленные списки, обращает их в политическое орудие, которым я должен пользоваться на защиту свободы».

•    Он хорошо осознавал неотразимость своей логики и доводов:
«Мои политические противники были вынуждены употребить силу, потому что не имели иного средства для опровержения моих мыслей…»
«Последнее желание моё в пустынях сибирских, чтоб мысли мои по мере истины, в них заключающейся, распространялись и развивались в умах соотечественников».

•    Декабрист Сергей Волконский сказал о Лунине:
 «Боевой ум, с большим образованием, во время своего заточения в Сибири это лицо показало замечательную последовательность и в мыслях своих, и в энергии поступков своих…»

Михаил Сергеевич Лунин был лучшим из достойнейших сынов своего времени.
Он сумел остаться свободным человеком даже в каторжной тюрьме. Потому как считал, что по-настоящему свободным может быть только человек, помогающий другим и уповающий на Бога.
Этим убеждениям он остался верен до конца…