Платеро и я. Шторм

   Страх. Сдержанное дыхание. Ужасное низкое небо затапливает рассвет (бежать некуда). Любовь останавливается. Вина трепещет. Угрызения совести закрывают глаза. Тише...

   Глухой раскат грома, гремящий, бесконечный, словно зевота, что иссякла не у всех, будто огромный груз камней, упавший с зенита на деревню, долго прокатываясь по пустынному утру (там некуда бежать). Всё слабое - цветы, птицы, - улетучивается из жизни.

   Трепетный ужас смотрит сквозь полуоткрытые окна на Бога, что трагически хмелеет. На Востоке всё, в прорехах облаков, становится светло-зеленым и грустно-розовым, сухим, холодным, что не может пересилить черноту. Шестиместная повозка, в которой, примерно в четыре, стонет на углу, в потопе, считая, что кучер,  удрал со страха. Затем пустая телега сборщиков винограда, спеша...

   Ангел! Ангел жестокий и уходящий, плачет навзрыд среди раскатов грома. Последний ангел этого мира? И хочется, чтобы набат скоро закончился или звучал громче, гораздо громче, чем одышка бури. И кочует с места на место и  жалуется и не знает, что она хочет...

   (Некуда бежать) Кровь стынет в жилах. Отовсюду зовут дети.
Что же будет с Платеро в незащищенном скотном дворе?