Страсти по Лумумбе

Как-то на книжном развале я по случаю купил альбом немецкого фотохудожника Роберта Лебека «Леопольдвилль» (  Robert Lebeck “Leopoldville”. G;ttingen. Steidl. 2008). Он был посвящен «году Африки» - 1960, когда стали независимыми сразу 17 стран континента. Тогда это казалось событием, способным повлиять на расклад мировых сил; никто еще не догадывался, что этим начинался период превращения черной Африки в безнадежную «черную дыру», каковой она остается до сих пор.
Я стал альбом перелистывать, и на меня посыпались полузабытые имена африканских лидеров: Кваме Нкрумы, Хастингса Банды, Секу Туре, и других, но вот я встретился взглядом с благородным, серьезным и строгим лицом; сомнений быть не могло: это был  Патрис Лумумба, и на меня вдруг накатили воспоминания моей студенческой юности, когда вся наша страна бурно переживала события в бывшем Бельгийском Конго. Тогда это представлялось так: молодой «прогрессивный» премьер Лумумба в одиночку боролся с целой бандой агентов мирового империализма: президентом Касавубу (вот он сидит в машине, улыбаясь, - изображает показное добродушие), командующим национальной армией полковником Мобуту (даже на фотографии видно, что это скользкий тип; в 1965 году он на тридцать лет станет диктатором Конго), сепаратистом Моизом Чомбе, отделившим от Конго провинцию Катанга, и бельгийским экспедиционным корпусом (эти до зубов вооруженные белые присутствуют на всех снимках). Силы были неравные; Лумумба потерпел поражение, и был убит (по одной из версий, агентами британской спецслужбы MI-6). Он тогда даже стал у нас фольклорным персонажем:
«Убили Лумумбу,
Убили Лумумбу –
Министра страны
Подлые преступники!»
Наслушавшись радио, где превалировала конголезская тема, наши граждане были в курсе всех перипетий тамошней политики, мы всем сердцем ненавидели противников Лумумбы, с  издевкой отчеканивая их экзотические имена («мобуту» даже стало нарицательным словом, аналогом слова «гопник»), но от них доставалось и генсеку ООН Дагу Хаммаршельду, который, введя в республику Конго миротворческий контингент, пальцем не пошевелил, чтобы помочь ее премьер-министру.
«Гад - Даг Хаммаршельд
В Конго был
Что ты, хам, там позабыл,
Что ты делал там?»
Это было уж совсем несправедливо: по дороге в Конго Хаммаршельд, бедняга, погиб в авиационной катастрофе, причем многие считали, что его самолет был преднамеренно сбит противниками мирного урегулирования конголезского конфликта.
Побушевав в демонстрациях у посольств западных стран, наша общественность смирилась с потерей Лумумбы, и даже сложила частушку:
«Если у Лумумбы был бы ум бы,
Ему Чомбе был бы ни почем бы!»
Другое дело власть: имя Лумумбы было присвоено Университету Дружбы народов, который его носит до сих пор.
Но страсти по Лумумбе являются частью более широкого  явления. При тотальном отчуждении Советского Союза от окружающего мира, у нас имелся пантеон «наших иностранцев»: например, были «наши американцы» - Пол Робсон и Анджела Дэйвис. Сейчас уже забыта «наша француженка» Раймонда Дьен, которая в 1950 году легла на рельсы, чтобы остановить эшелон с оружием, предназначенным для войны в Индокитае, но имя «нашего француза» Мориса Тореза до сих пор носят московская улица и Университет Иностранных языков. Именем «нашего итальянца» Пальмиро Тольятти, забытого в Италии даже левыми,  назван крупный российский город; - таков след советского прошлого, который тянется и тянется, как сопля – никак не перекусишь;  на этом фоне Лумумба – это так, семечки.
                Февраль 2020 г.