Заговор вероятностей. Глава 19. Перемены. Роман

      
         Глава 19.

        Перемены.

      Больше двух месяцев прошло после несчастья с бабушкой, внутреннего разлома. Визит Петра Ивановича, известие об измене Ивана, состояние бессилия и неуверенности, — весь этот клубившийся туман стал постепенно улетучиваться, благодаря четким, целенаправленным действиям Андрея, — рубить, так с плеча, не останавливаясь, как предки когда-то валили вековые деревья, корчевали пни из земли под пашню, возводили деревни и города. И это безоговорочное подчинение Андрею, как в армии перед старшими по званию, и Светы, и бабушки, облегчало жизнь, развязывало руки в домашних делах, давало время для учебы.

      Света жила затворницей. Даже визиты в магазин отпадали, так как Андрей всегда знал, что необходимо купить, часто звонил с работы, беспокоился о состоянии бабушки или просто, чтобы услышать голос Светы. Кроме него звонить было некому.

      Нужно было ехать в город, в институт, но ехать под присмотром Андрея не хотелось. И тут повезло. У него в этот день была отчетно-выборная районная партийная конференции, на которую Андрей был избран делегатом. Бабушке нашли сиделку. И самым первым автобусом Света уехала в Волгоград.

      В пустой городской квартире стало грустно. Поставила чайник, выпила чая с засохшим мятным пряником из вазочки на столе, посидела на своем диване.

      Мотор жизни качал воду их ежедневных переживаний и страданий, напряжения и труда, давал силы и надежды. И теперь их с бабушкой кораблик вел уверенной рукой новый капитан, ее муж и близкий человек, и ей, Свете, нужно было становиться полноправным членом экипажа, а не барышней — пассажиркой, только ублажающей трудовые будни настойчивого морского волка.

      Снялась с учета в комитете комсомола института, сдала две контрольные работы и зачет по физической географии.

      Решила:

      «Как подмерзнет, сразу утром выйду на пробежки. Буду вставать раньше Андрея».

       Снег лег на подмерзшую землю, как по расписанию, первого декабря, слегка притрусил обочины дорог, задержался в низинах. Земля еще немного продавливалась под кроссовками, но воздух, наполненный морозной свежестью, бодрил, впивался в лицо сотнями иголочек нагрянувшего морозца.

      «Нужно наметить каждодневную дистанцию хотя бы на два километра в один конец. А то скоро разъемся до шарика. Буду солидной матроной рядом с серьезным главным специалистом колхоза. И станет кличка у меня „Света — котлета с томатной подливкой“. Верчусь целый день дома и торчу на кухне. Весь смысл жизни — бабушка, кухня, контрольные и спальня — не слишком просторно для девятнадцати лет. Точно, от Светочки — веточки скоро останется только бревно с сучками».

      На развилке дороги за плотиной остановилась черная «Волга». Дверца распахнулась, солидный мужчина с шикарной седой шевелюрой, не торопясь, вылез на свежий воздух, спросил у шофера вглубь машины:

      — Алексей, ты не знаешь, что это за спортсменка объявилась у нас в поселке?

      Шофер тоже вылез из машины:

      — Это молодая жена нашего главного агронома. Только не знаю, как ее зовут.

      — Меня зовут Света Ушакова, — пробегая мимо, Света шутя помахала мужчинам ладонью в черной перчатке. — Присоединяйтесь! Очень полезно!

      — Пропал Андрей! Такая казачка ему досталась! — Они еще несколько минут смотрели вслед Свете, потом машина свернула на дорогу в город.

      Через два дня собралась в райком комсомола — становиться на учет. Девушка в секторе учета, посмотрев Светин комсомольский билет, вдруг вскочила со стула и убежала в соседний кабинет, через минуту выскочила оттуда:

      — Зайдите, пожалуйста, к первому секретарю райкома комсомола.

       Райком комсомола находился в трех угловых комнатах на первом этаже райкома партии.

       Высокий молодой человек в строгом сером костюме, в очках встал, вежливо предложил присесть к небольшому приставному столу, а сам торжественно возвышался над полированной поверхностью не нового двухтумбового стола. Эта кажущаяся солидность представительного кабинета немного смутила Свету. Запомнилась дрожь в ногах, когда тряслись в коридоре другого райкома комсомола, проверяли память друг друга на знание формулировок Устава ВЛКСМ, знаменательных дат и еще чего-то.

       — Светлана Ушакова, вы — студентка второго курса Волгоградского пединститута. Мы предлагаем вам должность заведующей отделом учащейся молодежи.

       — Но я здесь никого не знаю, — Света испугалась: «Если это Андрей ее проталкивает, то хотя бы сказал. А если он вообще не в курсе? Что он скажет? Но ведь самое главное, если она согласится, как бросить бабушку?»

       Если честно, в суматохе последних месяцев, мысль о трудоустройстве мелькнула только однажды и сразу пропала. Благодаря еженедельным визитам Андрея с сумками овощей, фруктов и мяса, Света в городе ходила в магазины только за самым необходимым очень редко. Лекарства тоже пока не кончились. Ничего нового за осень из одежды она себе не купила.

      Мать деньги телеграфным переводом присылала аккуратно. У Светы в конверте уже лежала небольшая пачка сбережений на всякий случай или на новое зимнее пальто.

      — А вдруг я не справлюсь? И еще, мне нужно посоветоваться с мужем!

      — Конечно, конечно! Посоветуйтесь! Мы вас будем учить. Город рядом. Я жду вас завтра утром с положительным решением

       Такого взрыва от всегда спокойного и уравновешенного Андрея Света не ожидала. Когда она зашла в гостиную, Андрей, лежа на диване, смотрел какие-то новости:

      — Светочка, мы с бабушкой ждем тебя на обед. Где ты пропадала? Опять в библиотеке?

      — Андрей, я была в райкоме комсомола, хотела встать на учет. А мне предложили поработать у них заведующей отделом учащейся молодежи.

       — Что? Они  там все с ума сошли? — он сел на диване, потом встал, подошел к Свете, схватил ее за руку. — И что ты им сказала?

       — Мне нужно посоветоваться с мужем.

— Света, ты серьезно говоришь мне о работе? Чем тебе дома не работа? Требующая постоянного внимания бабушка, куча контрольных работ, сессия в январе, да и мне твоего внимания хочется, и в сутках всего двадцать четыре часа! И, вообще, откуда они о тебе узнали?

      Он схватил со стола телефонный справочник, стал набирать какой-то номер.

      Света пошла к бабушке. Наверное, аура дома подошла бабушке, или постепенно стал оседать на дно памяти страх остаться одной, брошенной в пустой квартире, если вдруг Света не вернется или с ней что-нибудь случится.

      Дом Андрея притягивал людей. Даже, когда Андрей был на работе, к ним приходили какие-то люди, вечерами часто на ужин приходил хирург Николай Иванович, если не дежурил в больнице, и они играли допоздна в шахматы. А Света укрывалась в бабушкиной комнате и, включив настольную лампу, наконец-то, открывала толстые учебники за письменным столом. Когда бабушка засыпала, перекочевывала в кухню.

       Забегала проведать Ирина Васильевна, делала массаж бабушке, учила Свету. Да и сам Андрей, вечно напевающий своим приятным баритоном украинские песни, арии из известных оперетт, вселял надежду не остаться беспризорной.

      — Что же ты мужа обедом не кормишь? — бабушка отложила в сторону кружевную салфетку, которую вязала крючком из катушки толстых цветных ниток.

       Света прижала палец к губам, сказала тихо:

       — Он кому-то из начальства звонит.

       И в тишине комнаты через обычную деревянную дверь они услышали взволнованный голос Андрея:

       — А ты мог сначала со мной переговорить? Не мог? Установка первого секретаря райкома партии. Ну, конечно, понятно. Под козырек и вперед! А вы не знаете, что у нее и у меня сейчас элементарный медовый месяц? Если бы не ситуация с бабушкой, мы бы сейчас где-нибудь в Сочи отдыхали! Да, я сам ему позвоню и все объясню. Оставьте девочку в покое!

      — Что случилось, Света? Как подменили мужика! — бабушка уронила свое рукоделие на пол. Крючок выпал из петельки.

     — Мне работу предложили в райкоме комсомола, — шепотом сказала Света,  вздохнула:

      — Пойду, поговорю. — Интуиция подсказывала, что лучше переждать бурю в запасной бухте у бабушки, но черт понес ее прямо на бушующие рифы:

      — Андрей, успокойся! — она взяла его под руку, в которой он держал телефонный аппарат. Пульс зашкаливал, наверное, за восемьдесят ударов в минуту.
 
    — Никуда я не пойду. Буду сидеть дома и ждать тебя с работы за задвинутыми шторами, чтобы меня, вообще, никто не видел и не слышал. Ты этого хочешь? Я выполню все твои приказы. Ведь мы с бабушкой полностью в твоей власти. И перестань рычать. Говори нормально. Тебя сейчас было слышно даже на улице. А на работу я все равно устроюсь, буду получать зарплату и найму бабушке постоянную сиделку. Со временем, не сейчас. И не надо никому звонить по поводу меня. Тут всего полчаса ходьбы до райкома.

      Андрей так и застыл с трубкой в одной руке, с телефонным аппаратом — в другой. Потом медленно, молча поставил аппарат на большой стол, посмотрел на Свету удивленно, словно проверяя, откуда донеслись эти взволнованные и, как ему показалось, равнодушные слова не испугавшейся пролетевшей грозы девчонки. Она стеснялась его ласк в постели, вскакивала среди ночи на любой тревожный стук, бежала к двери бабушки, слушала тишину и осторожно возвращалась в постель, просыпаясь от любого его прикосновения.

       Засыпая, Андрей не был уверен, что утром она не окажется в гостиной на диване, головой на маленькой подушечке, под своим зимним старым пальто.

      — Это что? Бунт на корабле, капитана — на рею? Светочка, иди ко мне и прости, что я тебя напугал! У меня с райкомом — давно принципиальные споры, — он сел на диван, притянул Свету на колени, как маленькую девочку, стал целовать щеки, потом добрался до губ. И тут в тишине наступающего мира между возбужденными влюбленными внезапно резко зазвонил телефон.

      Андрей снял трубку. Лицо его было непроницаемо, пока он разговаривал, но морщинки напряжения на лбу, у носа разгладились. В конце разговора он даже улыбнулся. Разговор продолжался минут пять. Света хотела подняться с колен, но ее крепко держали:

      — Кто звонил?

      — Первый секретарь райкома партии. Поздравил с законным браком. Похвалил за выбор. Они тебя на плотине за селом разглядели. Старый пенек! У него самого такой же сын, как ты, а они рано утром в степи с девочками знакомятся! Извинился, что забыл про наш медовый месяц. Короче, после сессии двадцатого января тебя ждут на работе.

      — А бабушка? — Света опять попыталась встать с крепких колен, чувствуя себя, как в спальне, когда тебя вдруг вот-вот начнут раздевать посреди белого дня.

      — Поговорим вечером, девочка моя, Давайте обедать. И бабушку голодом заморили.

      Вечером пришел хирург Николай Иванович, осмотрел бабушку, предложил искупать ее, пока нога зафиксирована, а потом снять доску.

      Утром из хозяйственного магазина привезли новую большую эмалированную ванную на ножках, пришли из больницы две пожилые санитарки вместе с Ириной Васильевной.

       Света нагрела на плите большие кастрюли с горячей водой, стала раздевать бабушку и ахнула: как бабушка сильно похудела, некупанная почти три месяца, с ее воздержанием в еде и питье из-за проблем с кишечником.

      Женщины выпроводили Андрея на кухню, поставили ванную на специальные ножки прямо возле кровати, скатав шерстяную дорожку. И, когда бабушку опустили по пояс в теплую воду, и Света стала тереть ее мягкой мочалкой с мылом, а потом мыть редкие седые волосы, бабушка расплакалась:

     — Ухаживают, как за барыней!

     Доску сняли сравнительно легко. Только на лодыжке оказалось большое пятно потертости кожи, причинявшее бабушке сильную боль.

      Утром Андрей с теми же парнями, что приезжали в город, свозили бабушку на рентген. Кость срослась с небольшим смешением, будет заметна хромота при ходьбе, но теперь можно было постепенно, на небольшое время сажать терпеливую пациентку.

      Конец августа и сентябрь казались теперь из этого постепенно обживаемого дома обидным до боли сном, который хочется поскорее забыть, и, проснувшись, поторопиться умыться холодной водой из-под крана, чтобы смыть наваждение, предчувствие опасности, которые в этих видениях зазеркалья чем-то встревожили, обеспокоили.

      Зимняя непогода заваливала поселок неожиданными снегопадами, потом прорывалось потепление, полдня шел какой-то неприятный дождь, и тяжелые льдистые кожухи рвали толстые провода, как ниточки. Три дня сидели без электричества при свете толстых парафиновых свечей. Рано ложились спать. И в один из таких вечеров Андрей, погасив свечу и раздеваясь в потемках, неожиданно спросил:

      — Света, а ты хочешь от меня детей?

      Вот это строгое обращение «Света» было первым признаком, что Андрей чем-то недоволен:

      — Может быть, ты стесняешься мне сказать, а сама уже беременна?

      В темноте спальни было тепло, и в то же время стало как-то тревожно. Наступило молчание, словно оба превратились в невидимок, испарились от неприятного вопроса, и большая кровать осталась сиротливо ждать не скорого утра без своих хозяев.

      Света сидела, не шелохнувшись, залившись в темноте краской стыда. Нарушений в циклах у нее не было. Она бегала каждое утро около пяти километров, занималась зарядкой, обливалась прохладной водой. Готовилась к сессии, писала контрольные работы, болтала с бабушкой, варила, стирала, принимала ласки мужа, задыхаясь от его нежности, но о детях она не думала.

      И еще она очень стеснялась, что бабушка услышит через комнату и поймет, чем они занимаются, уединившись вдвоем.

       — Света, что ты молчишь? Я хочу от тебя сына или дочь. Я сам их буду нянчить, освобожу тебя от всех дел, только роди, пожалуйста! Не пойму, в чем причина?

      — Детей Бог посылает, так бабушка говорит. И нам пошлет, наступит срок, — Света проговорила эти бабушкины слова так тихо, что Андрей испугался:

      — А, может быть, тебе врачу показаться? Не здесь, в городе?

       Он притянул ее к себе, кровать жалобно заскрипела. Света была вся, как кусочек льда.

      — Светочка, моя ты девочка, растоплю я твою холодность и застенчивость. Я, кажется, начинаю понимать, в чем вся причина. Летом я повезу тебя от всех этих разговоров, от бабушки, от нашего дома на море. И останемся мы там с тобой на просторе — только ты и я. И родишь ты мне сына Димку, похожего на нас обоих. Спи, и пусть тебе приснится теплое Черное море.

       Она заснула в объятиях Андрея, но приснился ей, впервые после похода, Иван на перевале, со своим большущим рюкзаком и букетом белых рододендронов из «Красной книги растений» в сжатой ладони.

      (продолжение следует)

   Предыдущая глава 18.   http://proza.ru/2024/03/22/1438

   Следующая глава 20.     http://proza.ru/2024/03/23/577