de omnibus dubitandum 112. 89

ЧАСТЬ СТО ДВЕНАДЦАТАЯ (1905-1907)

Глава 112.89. ЖЕЛАНИЯ НЕ СОВПАДАЛИ С ВОЗМОЖНОСТЯМИ…

    Императору Николаю I и его правительству было, конечно, известно, что многое в империи надлежит упорядочить, узаконить и двинуть вперёд по пути хотя и медленного, но необходимого прогресса.

    Крепостная зависимость крестьян, угнетение сильными и власть имущими слабых и бесправных, несовершенство суда и другие неустройства быта создавали недовольство и ропот, внешне прикрываемый фасадом сильной государственной власти. Отголоски этого недовольства и приглушённого ропота доходили случайно до монарха, и в мерах, предложенных Бенкендорфом, власть усмотрела возможность усилить «карающую руку», в целях — приостановить или, по крайней мере, уменьшить злоупотребления.

    Эта «карающая рука», олицетворённая в новом Отдельном корпусе жандармов, была создана в то время, когда в императорской России всё «доброе», «патриотическое» и «надёжное» объединялось с «военными», и потому Корпус получил военную организацию.

    Эта черта заключала в себе и силу и слабость, и вот почему. Ко времени революции 1917 года Отдельный корпус жандармов, сильно реформированный и приспособленный к требованиям времени, включал только 1000 офицеров и 10.000 унтер-офицеров [В «Ведомости» о штатной численности членов Отдельного корпуса жандармов к 10 октября 1916 г. указывалось, что генералов, штаб- и обер-офицеров в нём — 1012 человек, вахмистров — 671 человек, унтер-офицеров — 11.957 человек, рядовых 1668 человек, классных чиновников — 39 человек, трубачей — 12 человек, нестроевых — 359 человек. Итого — 15.718 человек (см.: Список общего состава чинов Отдельного корпуса жандармов. Пг., 1916. С. 808)]. Это на территории, занимавшей часть света! Предоставляю читателю судить самому, как эта новая осведомительная и карающая власть могла функционировать. Она и функционировала больше на бумаге, чем на деле.

    При возникновении Отдельного корпуса жандармов его стали заполнять теми офицерами, которые были известны высшему начальству своими способностями, высокой моралью и отличной службой. Кроме того, они должны были непременно происходить из семей потомственных дворян; это условие в глазах правительства как бы гарантировало их «наследственную преданность престолу».

    Специальная и очень красивая форма синего цвета и содержание, по крайней мере, вдвое большее, чем у обыкновенного строевого офицера, являлись прерогативами этой службы. Общество вообще не любит тех, кто его охраняет.

    «Синие мундиры» Отдельного корпуса жандармов стали скоро в императорской России предметом затаённого опасения населения, а среди постоянно фрондирующей знати синонимом «нежелательного гостя», от которого надо держаться подальше и, во всяком случае, в «свой круг» не принимать без крайней надобности.

    В то «николаевское время» не требовалось никакого специального экзамена для офицеров, которые поступали в Отдельный корпус жандармов, и они учились на практике и по разъяснениям старших. Всё было примитивно до крайности, как, впрочем, примитивна была и жизнь тогдашнего обывателя.

    Политическая жизнь русского обывателя того времени была столь тиха, что, если бы жандармские офицеры тогда задумали и смогли применить все тонкости агентурного и розыскного обследования начала XX века, они, пожалуй, не достигли бы результата.

    Типами пресловутых «николаевских солдат» несомненно в полной мере были первые представители Отдельного корпуса жандармов. Власть могла положиться на них смело. Но у старших чинов Корпуса жандармов того времени было одно уязвимое место, своеобразная «ахиллесова пята», которая препятствовала создать из организации, обслуживаемой ими, настоящую «политическую полицию».

    Эти старшие чины Отдельного корпуса жандармов — офицеры российской императорской армии — были, что называется, «кость от кости» тогдашнего дворянства; многие набирались по знакомству с высшими представителями служебной знати и принадлежали к старому родовому дворянству.

    Пушкин – наше ВСЁ, был первым русским писателем. До него был некий Жуковский, но наверняка тоже нерусский. Родной язык Пушкина - французский.  Да, родной язык Пушкина должен быть французским. На уроках литературы в школе, нам такого не говорили, но посудите сами: умирая после дуэли, Пушкин говорил исключительно на французском, русский язык он знал от няни (иначе, откуда мы узнали бы ее имя?), стихи на русском он писал с примесью французского, первые подражания были с французского. 

    Он был, первым "русским" писателем, кто получал гонорары за публикации. Не было ли это задание от правящей династии Романовых: писать по-русски? Не обучали ли студентов Царскосельского лицея русскому языку для работы чиновниками в России? Романовы были иностранцами, как и всё новое дворянство. Им необходимо было учить русскую речь. 

    Это нам так объясняли, что мода была на французский язык. Однако, если проанализировать произошедшее, придется сделать противоположные выводы.

    Откуда такая мода в своей стране? От полной ее ничтожности, когда «ваша» знать не влияет на другие страны. Вы находитесь в полном подчинении, в колонии.

    Мода такая взялась после Стрелецкой казни под бой английских барабанов. Боярские рода на этом событии заканчиваются и, появляется новая знать - дворянство.

    По сути это офицеры чужой армии, взявшие русские фамилии, вместе с новыми титулами и поместьями. Все эти новые графы и князья, как правило, были еще и графами, виконтами, баронами, герцогами у себя в Европе. Там их Родина. Все они были рыцарями европейских орденов и имели европейские награды. Для нас же им неловко пририсовали какие-то русские корни. Да, они не особо старались пририсовывать. Так, у них грузинский князь уже считался достаточно "русским", чтобы иметь право владеть московскими землями. Я всё жду, когда же это раскроется, и всё будет названо своими именами! 

    Да, чтобы внедрить новый язык в массы, образованные люди сочиняли оды, поэмы, на латыни. Считалось даже, что утверждение верно, если оно рифмуется на латыни. По тому же примеру со стихами, новое дворянство учило русский язык. Нашли студента, знающего русский от своей няни, и дали ему задание сочинять поэмы для последующего изучения. Жуковский, кстати сказать, тоже сочинял именно оды. Традиция латинская такая - сочинять оды. 

    Про дворянство тема интересная. Новая знать не говорила по-русски. Нам врали про моду. Ан нет. Нас захватили тогда иностранцы и погрузили в рабство, а кого и в солдаты.

    Екатерина Вторая устраивала русско-язычные вечера, говоря, что "мы не знаем языка страны, которой мы управляем". А на самом деле надо было сказать "которую мы захватили".

    Даже у Парфенова в совершенно официальном выпуске "История государства Российского" говорилось о случае, когда дворяне поженили одну деревню с другой, чтобы повысить рождаемость. А в реальности было гораздо хуже. Дворяне, новые помещики, себе крестьян сами разводили. Целые деревни были из барских вы****ков. Эти новые правители так увлеклись приращением числа душ крепостных, что вызвали мор и революцию в доставшейся им нечерноземной полосе северных бесплодных земель.

    Помещики брали себе русско-звучащие фамилии. Получил, например, полковник в управление Ростов - стал графом Ростовым. А уж если генерал, то за победу он получал целый регион. Так появился князь Балканский = Прусский король из Войны и мира (князь Болконский).

    Русских среди них не было, за редким исключением. Например, граф Суворов. Это не фамилия, а прозвище народное. Означает оно Су-Воров, т.е. с ворами, с ворогами. И графом он стал не Суворовым, а Рымникским в честь победы над Пугачевым (у которого тоже кличка) на реке Урал = Рымник.

    Избавили его Романовы от позорной кликухи и дали землицы во владение. Ужасно так говорить о великом русском полководце, но истина дороже. Рабы не могут гордиться победами своих господ, пусть даже и переименованными в "победы русского оружия"! Нас обманули и заставили гордиться господами-эксплуататорами. Только революция 1917 г на время дала русскому народу иллюзию самоопределения.

    В русском дворянстве, как известно, утвердился издавна предрассудок, доживший чуть ли не до революции, что «дворянину невместно», неприлично заниматься «делами», «торговлей» и всем тем, что включает понятие постоянного, непрерывного, усидчивого и тяжёлого труда, физического и даже умственного.

    С таким предрассудком, впитанным в плоть и кровь каждого дворянина, трудно было ожидать, что офицер Отдельного корпуса жандармов, дворянин по происхождению и офицер российской армии по службе, стал заниматься «чёрной работой» политической полиции.

    Работа и служба каждого чина политической полиции требует, прежде всего, изучения порученного ему дела. Русский же дворянин того времени, да ещё офицер по образованию, не был склонен к чему-либо систематическому. Военная наука тогда была несложна; военная техника, требующая специального изучения, была в зачаточном состоянии. «Пуля — дура, штык — молодец!» [Афоризм А.В. Суворова из написанного им руководства «Наука побеждать» (1800)].

    Что касается политических и социальных наук, то эта область была совершенно закрыта для военного времени. «Военные — вне политики!» было подлинным лозунгом армии.

    И вот офицеры армии, несведущие в делах, которые они были призваны разрешать с момента их включения в состав «политической полиции», оказывались как бы перед стеной, и то, что подготовлялось, таилось за ней и просачивалось иногда наружу, они не могли ни усвоить, ни правильно оценить — не потому, что они были сплошь «тупицы» или «продувные жулики», как полагал Локкарт, а потому, что тогдашняя государственная система, основанная на «нерассуждающей» дисциплине и дворянских предрассудках, мешала той живой и инициативной работе, которая требуется от политической полиции.

    Эта система, хотя значительно ослабленная и реформированная, продолжала, к сожалению, оставаться и значительно позднее.

    В тихое и спокойное время царствования Николая I эта система помешала руководителям политической полиции подготовить чинов Отдельного корпуса жандармов к их сложной и ответственной работе. Надобность в такой работе возникла скоро.

    Наступили смутные времена со слишком быстрым и внезапным потоком освободительных реформ Императора Александра II. Для поддержания в огромной стране порядка в царствование Императора Александра II власть обладала ничтожной по силе и вооружению общей полицией и ещё более ничтожной политической полицией.