Запись тридцать шестая. Воспоминаний не оставит...

5.10.2001 На "Томском Автографе" гость Рубан Александр Ревович (отца зовут Рев - от Рева –Революция, надо полагать?). Я созвала с собою Людмилу Петровну, а то она всё удивляется: «Что ты там находишь? Поэты какие-то… Ладно бы известные!». Уговорила не без труда: «Вот сами и послушаете!». И ей не понравилось.
И было отчего. Вдобавок к нашей законсервированной комсомолке Нине Фёдоровне добавилась теперь Галина Васильевна Н., поклонница Шевченко, ни одного стихотворения Тараса Григорьевича нам так и не прочитавшая – свои пересилили.  Ну, недержание у женщины. Так она собою довольна, так много у нее накопилось сказать - это ужас!

Поэты почти не ходят. Что делать? Как жалко - гибнет из-за этих говорливых квочек хорошее начинанье. Поэты - это такая братия легкая - дунь, они и улетели. Нет, чтобы нам собраться и подняться на этот птичник, как однажды Алексей Сергеев на Галину К., что всех критиковала направо и налево. И что та на себя одеяло тянула, что теперь эти.

Рубан - худенький, типа М.Андреева, но более такой ершистый, вроде и уже в возрасте (23 июля 55 год что ли?), но еще такие черточки петушка задиристого. Вдруг очень грубо оборвал Ольгу Геннадьевну, когда она стала его про учителей расспрашивать - мол, это мое личное дело. "Кем бы вы хотели стать, если бы не были собой?" - "Богом!" Вот так, ни больше, ни меньше («И чтобы рыбка золотая была у меня на посылках"). Не остаться бы у разбитого корыта с такими претензиями! Наташа Ч. с ним схватилась: "Как можно, слагая такие прекрасные стихи, дружить и быть холуем у Казанцева?!" Тот проглотил: "Ты сердишься? - Значит, не права".
(Людмила Петровна скучала и возмущалась, что Ольга Геннадьевна не дает никому открыть рта. На другой день я объясняла ей, что аудитория была не очень – всё же Рубан в Томской писательской организации котируется, а «квочки» страшно снижали планку уровня разговора...)

Потом всех разбросало по углам: аудитория сама по себе, выступающий в собственных кущах бродит, не получалось доверительной беседы. Расстояние мешало.
Стихи, действительно, хорошие, много смысла, своего видения. Предательство, дружба, любовь - изложены в образах, в исторических параллелях. Особенно часта тема предательства. Гость-поэт, похоже, не очень разборчив в людях, из интереса водится с кем попало, а потом - раскаяние и покаяние. Да что уже - поздно каяться! Те, кто ему поверил, а потом отшатнулся, видя, кто его друг и с кем якшается, уже отвернулись, а он это воспринимает, как предательство. Его, может, интересуют люди, как типажи, но поскольку и характер не сахар, да еще и мечется между волками и зайцами, пытаясь быть и тем, и тем, вот и - одинок.

Его, конечно, наша аудитория не вдохновила - сидят пенсионеры! Навряд ли он получил какое-то удовлетворение от нашей встречи, но мне было интересно, а Людмиле Петровне поэт понравился, но наша компания – нет. А жаль!
Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше таких, как она - людей с безошибочным вкусом, а вот Нина Фёдоровна бы  в нас разочаровалась и перестала ходить.

12.10.2001 На «Автографе» вечер, посвященный поэтам сентября. А накануне я провела дивный вечер за чтением стихов Александра Семеновича Кушнера (ленинградец, 14.09.36 г.р.) - в библиотеке взяла. Открыла его для себя. Сегодня искала его сборники в "Книжном мире" - не тут-то было! 
Наслаждение испытала редкое. Мой поэт. Вся книга была в закладках. "Ссора с женщиной", "Этруск", "Две колонны", "Ночная дрожь"... Это все мои названия по смыслу, у Кушнера они или по первой строке названы, или звёздочками.
Но на "Томском Автографе" мало кто разделил мои восторги: разве Татьяна Николаевна М.  да Ольга Геннадьевна. Светлана Александровна вообще заскучала и потребовала прекратить, а то "другим времени не останется". Сама прочитала по бумажке биографии Полежаева и еще кого-то, не запомнила, потому что не было их стихов. Н.А. Стусь читала Стюарт, Татьяна Николаевна тоже Кушнера и одного средневекового француза: очень славный, сонеты, любовная лирика, ожидание смерти, причитания по поводу увядания и старости.
Вечер будет помниться наслаждением от чтения вслух именно Кушнера. Надо бы в букинку съездить, может, там есть его книги.

19.10.2001 …гость - профессор Фефелов, главный в городе "аномальщик". Интересные моменты:
1.Предупредили его, что будут слушать поэты, он и сделала реверанс в сторону аудитории: "Когда начинаешь рассказывать об аномальных явлениях, то чувствуешь нехватку слов, нет в языке таких определений, которыми бы можно было описать эти явления, и только язык поэтов в состоянии описать это".
2.Рассказ был поверхностным, в основном, описывались случаи полтергейста и другие аномалии.
Запомнилась аналогия - параллельные миры ведут себя с нами, как вот исследователь наливает в пробирку неизученную субстанцию и добавляет различные реактивы, смотрит, как среда себя поведет. Т.е. нас как бы тестируют.
3. В присутствии полтергейста нельзя лгать и проявлять агрессию - явление полтергейста обостряется и тоже переходит грань приемлемого.

На вопрос, пользуется ли власть рекомендациями аномальщиков - ответ, власть почему-то ведет себя противно рекомендациям. Было интересное явление - аномальщики недавно предугадали аварийную ситуацию на одной из АЭС, послали предупреждение на СХК и еще в один из ближайших городов, где их знают. Но "хлопнуло" в предсказываемое время на ленинградской АЭС, туда они не посылали, т.к. у них не налажены контакты.

Когда он стал отвечать на вопросы, почувствовалось, что материала у него было много и гораздо глубже, чем он рассказал. Наверное, он постарался упростить рассказ, подогнав  под аудиторию.

Было интересно, хотя связи с литературой я не углядела. Разве что - эти явления могут послужить фабулой для фантастических произведений?

***
Восток воспоминаний не оставит,
Лишь пару вздохов, мысли о жаре
Да грохот за окошком во дворе 
Навряд ли погрустнеть меня заставит.

Но лишь одно тревожит и болит -
Предчувствую уже, какие муки
Твой образ, не тускнеющий в разлуке,
Мне там,  вдали, отсюда причинит.

И я, боясь страданий неизбежных,
Пытаюсь все еще тянуть расчет,
Хотя и знаю - неизбежен счет
За все дела,
За мысли,
За надежды.