Изоука

  Кошки обнаглели вдрызг - уже не реагируют на швабру. Приходиться огибать вальяжно развалившихся персон, аккуратно выгребать шерстяки, а те ухом не ведут.
  Дважды лениво подрались - отыграли утренний чес и отбыли на заслуженный. Как одному мужику двух генералов прокормить...

  В городе снег. Ночью выпал - побелело. На дорогах, сказали, гололедица. Не беда, днем выкатят кроказябру с перекисью и потравят.
  Наружа зашевелилась, разрешили работу - правда, не всем.Так поди, разберись, кто по службе отмеряет, а кто несанкционированный выгул задумал - что вы дяденько, ток магазин, хлеб-соль, одна нога здесь, другая в карантине. Почему в лесу, заплутал с непривычки - средь красных и белых.

  При строительстве конгресс-холла, что перекрыл многострадальный Миасс железными дугами, обнаружили, страшно сказать, финансовые нарушения на четверть ярда. Копейки. Так-то хорошая была идея - вздыбить два пика.
  Доминанта, сделав умно-архитектурное лицо, убеждал население бывший металлург-губернатор. Ага, дискриминанта.
  Нутро набить торгово-развлекательным и серьезно-досуговым, запустить туда конференции, симпозиумы, съезды - главное, чтоб деньги пошли. Бюждетные.

  Все, буквально все, кроме самых отъявленных оптимистов, знали - в жизнь не построят. Начнут и кинут, в прямом и переносном - будет метро номер два, свалка номер двадцать два и дырка номер двести двадцать два. С первой секунды.
  Челябинску этот Линкольн-центр на хрен не сдался - никому, кроме случайно совпавших в одном губертате заказчика и застройщика.
  Нет, построим к саммиту, а сквер перед Оперным засадим канадскими кленами. Вырубим, что было, канадские воткнем - сам лопаткой махнул, гиревик.
  Говорят, теперь в Швейцарии - ссыльный, опавший. Надеюсь, здоров.

  Пишут, в любимой Англии пять вышек пять джи пожгли, чтоб вирус не разбрасывали.
  Наука и жизнь. Нам нет преград. Точно сказано. Про нас - полуподвальных ученых.
  Зря выпустили, изоляция - это для нас, наше, родное.

  Не любили советску власть - ругали, материли, мечтали об конце.
  Зато любили науку, блиц, чай из кипятильника, спирт. Красивых студенток, прочих умных и головастых, научну фантастику, иностранну литературу, запрещенку, поэзию, театр. Трепаться, рассуждать, длинные формулы и безумные гипотезы.

  Могли на коленке спаять ракету, бомбу или спутник. Которые полетят, главное, прилетят куда положено.
  Руками и головой, друзьями и коллегами - все получалось. Теория и практика, эксперимент и внедрение. Не так красиво как зарубежом, но не менее точно или качественно.
  По лазерному звуку работали американцы и канадцы. Примерно том же ключе и теми же результатами. Нос в нос. Думаю, по другим темам было также. Нет, прикрыли.

  Яхты, слуги, дворцы, лимузины. Меха и бриллианты. Орбита. Недосягаемая, волшебная, желанная. Разве можно сравнивать подземелье и космос.
  Наверху такие бабы летают - прям, такие-растакие. Фемины. Отмытые, отутюженные, маслом тертые, духами брызганные, версачами разодетые.
  И дружат только с бриллиантами. Монтекарловки. На кривой корабле не подплывешь. Сначала покажи миллиард, потом поговорим.

  Или эти - боевые подруги. Ночь - полночь, арктика-антарктика. Палаточные, колхозные, подгитарные.
  Днем - работа, вечером - дом, ночью - кухонный треп под водку с картошкой.
  Ломовые. Которые за любимым в тайгу, на север - только позови.
  Польску моду - из рук в руки. Пара бессонных, и готово - есть чем подвал порадовать.

  Два высших, самоучный английский и пол-литературы наизусть. Еще диссертация - настоящая, безтырнетная, выстраданная.
  Написанная в промежутках между первым и вторым ребенком, уборкой, работой и готовкой - ночью, на краешке кухонного стола.
  И полный дом народу - физики, лирики, студенты. Дым коромыслом. Кошмар - никакого комильфо

  Как я по ним скучаю - кто бы знал. По временам и людям, разговорам и работам.
  Не надо было выпускать нас из лабораторий - нет, получите и распишитесь.
  Разбрелись по городам и весям - депутаты и бизнесмены, писатели и дипломаты.
  Теперь мы - пиджаки, а не какие-то там физики с инженерами. Важные и ненужные.