Каждому свое

   На стене висела гитара. Красная, полированная, она горделиво тянула свои шесть струн, со скрытой тоской ожидая, когда ее возьмут в руки.  Только в такие моменты она могла ожить, и ее дека слегка подрагивала, напевая. Гитара чувствовала себя счастливой. Ее жизнь наполнялась радостью и смыслом. Но это случалось редко.  Так редко…

   Гитара с завистью смотрела сверху вниз на метелку, стоявшую в углу. Ее-то брали в руки каждый день. И прутья сорго тихо шелестели по полу, напевая неведомую Гитаре песнь. Не было дня, чтобы, глубоко раня Гитару пренебрежением, руки не тянулись к Метелке, чего Гитара никак не могла понять, потому что какой же толк от шелеста?

   Однажды вечером, одним из долгих печальных вечеров, когда никто не обращал на нее внимания, Гитара не выдержала и заговорила.

-Эй, Метелка!

   Метелка даже вздрогнула от неожиданности и принялась оглядываться в поисках того, кто позвал ее.

-Метелка, я тут, наверху!

   Метелка посмотрела наверх и наконец поняла, кто обращается к ней.

-Гитара!

   Метелка была изумлена. Очень изумлена. Ведь Гитара, такая красивая, такая блестящая всегда казалась ей, скромной жительнице правого угла – в левый ее не пускали – недоступной и недостижимой. Бывали вечера, когда руки снимали гитару со стены, и тогда начиналось волшебство. Метелка закрывала глаза, и слегка покачивалась, пытаясь подпевать Гитаре, но куда ей! Ее прутья не были приспособлены к таким песням, как бы она не тянула их, пытаясь подражать струнам.

-Да, Метелка, да, это я.

   Гитара с завистью смотрела на собеседницу, счастливую от внимания рук, которого была она лишена.

-Метелка, скажи, как сделать, чтобы руки брали меня чаще? Как ты этого добиваешься? Я поблескиваю своими боками, пытаясь привлечь их внимание, однажды я даже разорвала свою струну. Но меня взяли лишь чтобы заменить ее на новую. А потом повесили обратно. И все. Я хочу петь, понимаешь, петь!

-Ну… Я ничего такого не делаю. Просто стою в углу. Раньше рядом стоял веник, но, знаешь, когда у него сломались прутья, ему не стали их заменять. Просто выкинули его на помойку, и все.

-Выкинули?- ужаснулась гитара.

-Ну да. Выкинули. И меня выкинут когда-нибудь, когда я не смогу достаточно хорошо мести пол. Наверное, и тебя?- предположила Метелка.

-Меня?!  Ну уж нет! Ни за что!

-Конечно, ты очень красивая и… Ты так красиво поешь! Но, знаешь, ведь все проходит. Я подметаю пол, и я очень довольна, мой правый угол очень уютный, в левый меня не пускают, ты знаешь, там живет Комод – ничего этого Гитара не знала, не слишком интересуясь жизнью внизу – но я довольна, мне хорошо и тут, я подметаю, потом могу стоять до утра, если не случится что-нибудь неожиданное, и рукам не понадобится моя помощь…А потом меня отнесут на помойку. А в мой угол, в мой уголок, поставят новую Метелку. Другую.

   Гитара слушала, вздрагивая от ужаса, так что струны начали гудеть.

-Ну нет, это точно не про меня. Я вишу тут уже много лет, меня полируют, протирают от пыли, подтягивают мои стройные струны, если они ослабевают, настраивают… Пусть руки редко берут меня, но берут лишь затем, чтобы наполнить меня музыкой. Я буду висеть на стене. Спокойной ночи!

-Спокойной ночи,- отозвалась Метелка. Уже без восторга глядя на Гитару.

   Наступила ночь, и в комнате стало тихо.

-Ну уж нет, мне, все-таки лучше,- думали обе, засыпая.