Где у души непринадлежность

Часть 1. Лозовский

Как только Лозовский  вошёл в квартиру, сразу понял: что-то произошло. Нутром почуял. Впрочем, как и всегда, когда у Авроры случались неприятности.
- Милая, ты дома? – привычно крикнул он в тишину.
Из кухни послышался горестный вздох. Интуиция не подвела, Аврора, действительно, была дома. Лозовский постарался раздеться как можно быстрее. Жена сидела, бессильно положив руки на безупречно чистый стол в сверкающей кухне. У Лозовского сжалось сердце, - это плохой признак. Аврора начинала начисто отмывать квартиру, только если была расстроена очень сильно. Жена сосредоточенно смотрела в одну точку. «Не плачет», - с небольшим облегчением отметил про себя Лозовский.
- Малыш, что случилось? – он осторожно тронул её за плечо.
- Они опять меня не взяли, - бесцветным голосом ответила Аврора.
- Милая, кто тебя не взял? Куда? – Лозовский в такие моменты всегда разговаривал с женой ласково, как с ребёнком, стараясь не выдавать собственных эмоций.
- Эта контора, в которую я хотела устроиться на работу. Меня не взяли. Я завалила тесты.
- Да что у них там в головах! – казалось, он искренне возмущён, - ты же просто создана для этой работы!
- Это были очень трудные тесты, - жалобно отозвалась жена.
- Я знаю, девочка моя. Я знаю, - тихо ответил Лозовский.

Спросите у любого, и каждый второй ответит, что именно его работа непростая. Но как это оценить? Лозовский когда-то решил для себя так. Если нужно принимать бескомпромиссные решения, от которых зависит не столько твоя судьба, сколько судьбы других людей,  - такую работу  с полным правом можно назвать трудной.  Именно такая работа у него и была. Он никогда не жаловался, но часто, особенно в последнее время, чувствовал, что катастрофически морально истощён. Кажется, - он где-то читал, - это называется выгорание.
- Подумаешь, начальник,- кипятилась Аврора, -  начальников миллионы! А какая польза от твоей работы? А я хочу помогать людям! Спасать их!
Лозовскому нравилась её детская горячность. В такие моменты она становилась ещё красивее. Лозовский не спорил с Авророй. Потому что, как только он оказывался рядом с ней, вся его неподъёмная усталость улетучивалась. Не было в жизни Лозовского более важного и радостного дела, чем любить свою жену. Любить страстно, трепетно, ласково, заботливо, бережно – даже через десять лет совместной жизни.
К моменту встречи с Авророй Лозовский был в долгом, бездетном браке, давно превратившимся в соседский. В первую же встречу он влюбился в неё как мальчишка, удивлённо наблюдая за тем,  как цвет глаз  Авроры волшебно меняют набегающие волны эмоций. Смеялась – вспыхивала полупрозрачная бирюза, и лицо светлело внутренним солнцем. Плакала – затягивалось серым зеркалом мокрого асфальта. Серьёзное или трагическое превращало голубое в чёрное, и агатовым взглядом на собеседника смотрело совсем другое, незнакомое лицо человека, который будет бороться до последнего, если  ему бросят вызов. Внутренний огонь этой хрупкой девочки буквально заворожил Лозовского, осветил и согрел его сердечную глубину до самого ранимого сосудистого донышка и наглухо заколотил проход в жизненно важные клапаны любым чувствам, кроме обожания девчонки со странным именем Аврора. Лозовский развёлся за один день, потому что сразу понял, что провести остаток жизни он хочет только с этой решительной особой.

- Что у нас сегодня? – Лозовский с самого утра чувствовал усталость и неясную тревогу.
- Стажёры. Финальный тест, - сообщил помощник.
Лозовский не любил стажёров. Обучить профессии было практически невозможно. Нужен был специфический дар, некое чутьё, способность видеть ситуацию особым образом и уметь принять решение в нужный момент. Одарённые попадались очень редко. Те, кто прорывался через жёсткий кастинг и главное, - финальный тест, потом проходили очень долгую стажировку под руководством Лозовского. Если стажёр ошибался, то Лозовский как инструктор по вождению, должен был взять ситуацию в свои руки. И опять принимать решение. Трудное решение.
- Каталог на столе, - продолжил помощник.
Каталог – это сотни тестов под названием эпизод. Сотни эпизодов, и за каждым, -  ни много ни мало, чья-то жизнь или смерть. Лозовский задумчиво посмотрел на список и выбрал самые трудные.
- Резюме стажёра, - помощник положил перед Лозовским пластиковую папку.
- Потом, - даже не взглянув, отодвинул папку в сторону Лозовский.

*****************************************************
Несмотря на немалый срок совместной истории Лозовского и Авроры, их отношения оставались трепетными, как распускающиеся ландыши. Даже мимолётным взглядом можно было легко уловить невидимую нить, протянутую между ними.
Прошедшие, а точнее было бы сказать, незаметно пролетевшие совместные годы не только не отдалили Аврору и Лозовского, но и отшлифовали их нежное отношение друг к другу, как пенные сливочные волны ласково полируют морские камни, пока те не станут гладкими и округлыми.
Поначалу Лозовский и Аврора, как и все пары, конечно, притирались друг к другу, да так, что искры летели. Со временем углы и шероховатости сточились в белую пыль облаков.  Осталось лишь притяжение, не поддающееся логическому объяснению, и оно уже никогда не уходило, как бы они не боролись друг с другом. И они перестали бороться, и стали просто жить вместе. Вместе смеяться, целоваться, путешествовать. Вместе читать. Вместе грустить. Вместе готовить вкусную еду и есть из белых тарелок.
Лозовский любил в жене каждую чёрточку. Всякий раз Аврора открывалась для него новыми невиданными гранями
Аврора в золоте закатного пляжа…
Аврора самозабвенно танцующая фламенко…
Аврора и рыжеволосая девочка, так похожая на их будущую дочь…
Он обожал её фотографировать, будто не верил, что Аврора  реальна, и боялся, что она может исчезнуть однажды как мираж. Хранил все снимки, не только удавшиеся, -  ведь это были живые кусочки мозаики их, на удивление, счастливой жизни.

- Когда мне будет восемьдесят лет, и я буду дряхлым стариком на смертном одре, знаешь, какие слова будут в моём прощальном хрипе? – шутил Лозовский.
- Какие? – насмешливо спрашивала Аврора, хоть и знала ответ.
- Я не нажился с тобой…
- Лозовский, а в Испании бывает сезон дождей? – вдруг спрашивает Аврора.
- Нет, малыш. В Испании дожди – редкость, - улыбается Лозовский, - а почему ты спросила?
- Странный сон приснился.
- Про Испанию?
- Да… Мне часто снится Испания.

/Я стараюсь, - подумал Лозовский/

****************************************************
…Катарина придирчиво осмотрела сына. Кажется, всё в порядке, - предметы одежды неряшливо выбиваются друг из - под друга. Чистой одежду не назовешь. Волосы давно не мыты и неопрятно взъерошены. На лбу некрасиво выступили капельки пота. Это и понятно, - такая жара. В общем, выглядел сын отвратительно, хуже не придумаешь.
- Так подожди… ещё один штрих. Катарина провела по щеке сына грифелем так, что тот оставил грязную полосу, - теперь ты готов, - сообщила она Александру.
- Мама, как думаешь, - у меня получится? – обеспокоенно спросил сын.
- Думаю, должно получиться. У нас ведь нет выбора.
Они вышли из дома и направились к остановке школьного автобуса. Заходя в автобус, из окон которого выглядывали такие же неопрятные дети с грязными физиономиями, Александр оглянулся в сторону матери, махнул рукой и грустно улыбнулся. Катарина вздохнула с облегчением, - никто не заподозрил, что они не свои, и поспешила домой. Раньше, до всего этого кошмара, их район считался лучшим в городе. Теперь это была окраина для таких, как она с сыном, - для изгоев.
Город постепенно нагревался от жары. Горячий воздух превращался в удушливый смог и плотным маревом зависал над домами. Испарения свалок заполоняли всё вокруг. Дышать становилось почти невозможно. «Какое счастье, что школы ещё работают, и в них есть кондиционеры», - подумала Катарина, бросив последний взгляд на сгустившееся пространство за окном и плотно закрыла жалюзи.
Школа располагалась в здании бывшего муниципального собрания. Это было высокое красивое белое сооружение с колоннами и треугольной крышей. Внутри было прохладно, и это безумно обрадовало Александра. Однако на этом хорошее кончилось. Оглянувшись вокруг, он понял, что здесь творится то же самое, что и во всем городе. Прямо на полу были разбросаны учебники, журналы, обрывки рефератов, - всё это вперемежку с бытовым мусором – обёртками от фастфуда, пакетами, бумажными стаканчиками. Дети одеты как попало в несвежую одежду. Для всех это нормально. Нет, не для всех. Для тех, кто не знает, что может быть и по-другому. Это случилось задолго до рождения всех этих детей и Александра. Но Александр знал по рассказам мамы, как всё произошло.
…Началось с банальных забастовок, которые обожали все в этом городе: водители автобусов, таможенники, феминистки, мусорщики. Забастовки последних, конечно, были самыми неприятными. Не вывезенный вовремя мусор мгновенно превращал город в большую помойку, и поэтому городские власти старались поскорее договориться с бастующими. Однако со временем забастовки случались всё чаще и чаще, пока не превратились в одну сплошную непрерывную забастовку. Город быстро превращался в огромную мусорную кучу. Вскоре в этом хаосе образовалась группа неравнодушных, или просто очень чистоплотных граждан, которые своими силами пытались убирать мусор с улиц и вывозить его за город. Всё это мало помогало, ведь общая ситуация только усугублялась.
- А знаешь, что стало самым страшным моментом? – на этом месте мама обычно горько вздыхала, - что все смирились, - от бессилия или обыкновенной лени, - и будто обратились в иную веру. Мусорную. Большинство решило, что можно жить и так. Не мыться. Плохо одеваться. Жить среди мусорных куч…
… Александр знал, что может быть по-другому. Ему очень нравилось есть из белой чистой тарелки…

- На счёт «три» вы проснётесь. Один. Два. Три… Как поживает ваша мусорная планета?
- Поживает…Вы можете сделать так, чтобы появилась кнопка «уничтожить»?
- Александр, конечно, мы можем её уничтожить, - ведь это сон. Но вам нужно понять, как она появилась. Непременно нужно вспомнить, что произошло.
- Да, доктор, вы правы…Я стараюсь.

****************************************************
Екатерина, как обычно, вышла вечером на прогулку с собакой. Сомнительное удовольствие, когда на улице поздняя осень, темнота и слякоть. Как сыро, - Екатерина зябко поёжилась и плотнее закуталась в длинный серый шарф. Собака умчалась в темноту, а Катя задумчиво засмотрелась, как в белом свете фонарей тонкая графика веток опутывала быстро летящие облака. Собака вернулась, крутилась рядом, радостно помахивая хвостом, - ей хотелось поиграть. Екатерина бросила палку, и собака опять умчалась в грифельную темноту. Женщину охватила тревога. Взглянув наверх, она вдруг с удивлением увидела, что голые руки деревьев, будто обняв друг друга, образовали идеальный круг, - колодец, уходящий в небо. Тревога возрастала. Портал манил. Затягивал. Вернувшаяся собака вывела Екатерину из странного транса.
- Собака, пойдём домой, - будто проснулась Екатерина и повернулась в сторону подъезда.
Не успела она сделать и полшага, как за её спиной раздался глухой звук, - упало что-то тяжёлое. Екатерина испуганно оглянулась и увидела, что лежащего на земле человека. Медленно подошла поближе. На сырой осенней земле лежал её муж. Собака, узнав хозяина, пронзительно завыла. Екатерина удивлённо взглянула на пса, но ни один мускул не дрогнул на её лице. Она повернулась и пошла к крыльцу. По дороге она машинально прихватила что-то из мусорной урны. Даже не заметив этого.
Поднялась на восьмой этаж. Дверь в квартиру была открыта. В проёме стоял семилетний Саша, и глаза сына были полны ужаса.
- Папа…- шёпотом было начал он.
- Я знаю, - спокойно сказала Екатерина и прошла мимо сына с остекленевшим взглядом. В руках у неё была грязная коробка.
Первая в её коллекции.


Диктор: Стажёр, вам ясна идея?
Стажёр: Да.
Диктор: Отлично. Тогда внимательно прослушайте задание.
Стажёр: Да.
Диктор: Город – это иллюстрация к ситуации на всей планете. Планета загрязнена и погибает. Цивилизация в тупике своего развития. Перед вами две кнопки. Зелёная – спасти. Красная – уничтожить. Ваш выбор?
Стажёр: Как уничтожить? Все погибнут?

/Лозовский фиксирует в протоколе: стажёр растерян…/

Диктор: Да, все мгновенно умрут.  На размышление одна минута…
Стажёр: Подождите! Как минута? Разве можно за минуту решить судьбу цивилизации?!

/…попытка усложнить задачу философским подходом…/

Диктор: Вам нужно принять решение и обосновать его. Вы готовы?
Стажёр: Да, что тут у вас творится? Что за идиотские тесты?
Диктор: Точка принятия решения…Три секунды… две…одна…
Стажёр: Спасти! Конечно, спасти!
Диктор: Принято.

/…стажёр принял  неверное  решение…не успел задать уточняющие вопросы…не забыть изучить резюме… возможно, это женщина… тогда всё понятно…/
Лозовский берет резюме. «Стажёр Аврора…..»

- Чёрт! - выругался Лозовский, -  немедленно аннулировать все результаты!

Лозовский отложил лист записи и закрыл глаза. Почувствовал боль в сердце. Придётся грязную работу делать самому. Лозовский понял, что смертельно устал. Он хотел только одного. Обнять Аврору. И больше ничего.

*******************************************************

- Господин Лозовский, очнитесь, что с вами? – помощник обеспокоенно тряс его за плечо
- Где она?
- Кто?
- Позовите Аврору. С ней всё в порядке?
На лице помощника читалось недоумение.
- Я вас не понимаю…
- Я прошу вас позвать мою жену.
- Боюсь, что это невозможно, - помощник не скрывал растерянности.
- Что случилось? С ней всё в порядке?
- Господин Лоздовский…дело в том…У вас нет жены…И никогда не было.

Весна задумчиво струится пастельным солнцем и щедро разливает пронзительную синеву на красные кирпичные фасады старых домов, отражающих светящуюся реку. Лозовский вдыхает день, высунувшись из больничного окна. В синюю лаконичность неба пёстрыми мазками врывается беззастенчивая акварель – разноцветные шарики. Лозовский  видит, что гирлянду удерживает на длинной верёвке отчаянно рыжая, - солнцем поцелованная девочка. Она доверчиво улыбается и молча протягивает шарики Лозовскому. Он  мысленно берёт связку в руку, и через мгновение понимает, что летит. Над рекой, превратившейся в серебристую змейку. Над полотном любимого города. Над собственной жизнью…


Часть 2. Аврора

Доктор уже начал терять терпение, когда клиентка, наконец-то, заговорила:

- Моя мать часто говорила, что, когда отец был пьян, его серые глаза становились голубыми-голубыми, как весеннее небо. Про весеннее небо, это я от себя уже добавила, моя мать не мастер поэтических сравнений. А я мастер. Мать всегда удивлялась, откуда это во мне. А я не удивлялась. Я с этим родилась. Нервами наружу, как говорит моя подруга. А ещё, по словам матери, отец разговаривал во сне. Вы скажете, это делает множество людей. Невротиков, в основном, - добавлю я опять от себя. Но разговаривает ли это множество во сне на иностранном языке? Вот и я про то же. Отец во сне разговаривал на английском. Золотой медалист.
В отличие от своего отца я не разговариваю во сне на английском. На немецком тоже не разговариваю. И на испанском. Скажу вам больше, наяву я на этих языках тоже не говорю. Особенно огорчает испанский. Я тоскую по Испании. Не спрашивайте, почему. Как-нибудь выпью красного вина и обязательно расскажу. Не сейчас. В общем, жизнь показала, что я совершенно не способна к языкам. Зато во сне я плачу. Плачу так горько, что просыпаюсь от этого. Многие, кто, как и я, способны плакать во сне, просыпаясь в слезах, испытывают облегчение. Ведь причина их слёз осталась во сне. Многие. Но не я. Я продолжаю плакать, в темноте на кровати. Потому что заплакать во сне может заставить только очень большое горе. Не надо гадать, что за горе. У меня оно только одно – если во сне умирает мой родной человек. И разве может это горе остаться во сне, ведь рано или поздно это всё равно случится. И я оплакиваю своё приснившееся горе, как реальное. Солёная вода вытекает из глаз и затекает в рот. Получается, я глотаю саму себя? Круговорот человеческой воды в природе. Иногда я думаю, может быть, лучше, чтобы вместо этого я разговаривала во сне на английском, как мой отец? Или на испанском.
Вы знаете, мой отец умер. Не во сне. По – настоящему.
И ещё. Я никогда не была в Испании.

- Аврора, расскажите подробнее, что именно вас привело ко мне?
- Мне кажется, что мои сны – вовсе не мои.
- Объясните, пожалуйста.
- Доктор, мне кажется, что это плод чьей-то фантазии. Но вижу их я. Я не знаю, как это происходит.
- Ваши сны вас пугают? Это кошмары?
- Нет. Как раз наоборот. Часто они яркие и красивые. Я в них совсем другая. Живу другой жизнью…
- Расскажите.

/Я живу в Испании. Не знаю, всегда ли я  там живу. Или ненадолго приехала. Но мне там хорошо. Я как дома. У меня есть ребенок.
…Девочка, рыжая, как выгоревшие терракотовые стены испанских домов, тёплой ладошкой доверчиво держит Аврору за руку. Дорога к морю залита золотым солнцем, а под ногами вовсе не песок - влажная земля. Аврору охватывает безудержная радость, - да ведь кончился сезон дождей! Да здравствует солнце! Да здравствует счастье!.../

- Доктор, а в Испании бывает сезон дождей?
- Нет. В Испании дожди – редкость.
Пишет в блокнот: глаза при рассказе про сны будто вспыхивают, цвет кардинально меняется с чёрного – на голубой. Очень интересно.

/Я опять в Испании. На мне лёгкое шёлковое платье. Очень жарко. Сухой горячий ветер. Я иду по улице и узнаю её, будто жила в этом месте всю жизнь. До меня доносится музыка, я оборачиваюсь и вижу пёструю весёлую толпу. Люди играют на музыкальных инструментах и танцуют. Это праздник. Карнавал. Сердце отзывается радостью. Прямо возле меня музыканты играют фламенко. Жарко и страстно двигаются танцоры, изгибая блестящие молодые тела. Зрелище зачаровывает, вводит в транс. Я не замечаю, как моё тело начинает сладко пульсировать, двигаясь навстречу танцу. Мне хочется вплотную приблизиться к танцорам и влиться в волнительный экстаз горячего ритма. Я и не подозревала, что так хорошо умею танцевать! Я танцую упоительно и страстно, забыв обо всём на свете. Я красива и счастлива…
- Аврора! Я люблю тебя! – машет мне молодой симпатичный мужчина с фотоаппаратом, - повернись! Я хочу тебя сфотографировать…/

- Доктор, сегодня мне приснилось, что я устраиваюсь на странную работу.
- Почему странную?
- Сотрудники, которые там работают, якобы имеют возможность проникать в чужие сны и если нужно, - изменять их.
- Интересно. Продолжайте. Вам удалось туда устроиться?
- Для этого нужно было пройти трудные тесты. Мне показывали чей-то сон, как кино, а потом я должна была принять решение, что делать дальше. Но я, похоже, не справилась.
- Аврора, расскажите этот чужой сон.
- Цивилизация задыхается в мусоре. Мир поделен на тех, кто смирился, - и их большинство. И тех, кто против и хотят жить, как раньше в чистых домах, но вынуждены прятаться. Знаете, такой мусорный мир.
- Мусорный мир? – доктор снял очки и начал тщательно протирать стёкла.
- Да… и знаете, там ещё был мальчик. Александр.
- Аврора, мне кажется, вы просто посмотрели  недавно какой-то фильм.
- Да. Может быть, - Аврора поднялась с кресла, - следующий сеанс, как обычно?
- Аврора, постойте. А какое решение вы всё - таки приняли?
- Я не помню. Кажется, мне хотелось спасти эту странную мусорную планету.

Лозовский  уже подходил к двери психотерапевта, которого ему назначили после того случая на работе, когда увидел на противоположной стороне улицы молодую женщину. Она выглядела потерянной. Казалось, она никуда не спешит или ей некуда спешить. Женщина задумчиво стояла посередине людского потока, не замечая его. Тёплый ветер страстно врывающейся в жизнь весны доносил непонятно откуда негромкие, но волнительные ритмы фламенко и вкусный запах земли после дождя. Яркий солнечный луч светил женщине прямо в лицо, и глаза её вспыхивали полупрозрачной бирюзой.

***Все совпадения с реально существующими людьми случайны.

Автор: Наташа Васильева
Санкт - Петербург,
Апрель 2020