Глава 11

      Когда войско тавантинцев стало тремя колоннами покидать город, горизонт на Востоке заволокло пылью. Атраванское войско занимало позиции. Враг не мешал тавантинам покидать Массаишь, великодушно ожидая их для открытого боя. Рыцари спокойно выстраивались. Яркие утренние лучи расплескивались на шлемах и латах, сверкали, переливались серебром наконечники копий.
        Конница атраванцев остановилась на отлогих холмах. Первыми вступили в бой хаммадийцы. Смуглолицые воины, с  железными шлемами, обмотанными застиранными до желтизны платками, на пегих лошадках, лавой понеслись на тавантинцев. В небо взметнулся рой стрел, обрушился, забарабанил по выставленным щитам.
     Исариане стали переходить сначала с шага на рысь, потом ускорились сильнее. Пыль клубилась столбом, окутывая всадников и лошадей. Ветер донес воинственный рёв. Не принимая удара бронированного кулака, хаммадийцы рассыпались по равнине, начали отходить. Навстречу рыцарям, набирая ход, двинулась основная масса атраванского войска. Клинья тавантинцев врезались в них с лязгом и грохотом. Засверкали мечи.
      — Началось,— прокомментировал Багаутдин.
      — Вперёд, псы! — Сагмира высоко подняла меч, для верности она повторила заученную команду на тавантинском.— Un fovar!
        Всадники за её спиной встрепенулись, загудели, тронулись легкой рысью. Щиты, наконечники копий и все блестящие части доспехов были густо зачернены сажей, чтобы случайный блеск солнца не выдал их атраванцам. Скакали нестройными рядами, Дарик Борагус ехал ближе к кайракам.
         Яхъин скрипел зубами, затравлено стрелял глазами по сторонам. Полукровка держал свою лошадь вплотную с его, заставляя идти наравне со всеми. Азир, держался чуть в стороне. В ночной битве он лишился всего своего десятка и ехал в полном одиночестве, злобно шлёпал губами, шепча что-то под нос.
Вздымаемые копытами белые клубы пыли, окутали всадников и коней. Холмистая гряда приближалась. Яхъин бросил на Дарика быстрый взгляд.
      Полукровка начал придерживать коня, отставать, покрикивая на кайраков.
      — Drabbo! Drabbo, der valfo! Waspt ver gaupta!
      Пристроился в хвост отряда. Когда они втянулись в ложбину между холмами, он резко отвернул в сторону, скрываясь за склоном. Яхъин и Азир уже находились там.
      — Четыреста дихремов! — громко произнёс полукровка.— Ровно столько нам заплатят за Ключ. Помните о них.
      — Мы помним, столкни Алуит тебя в Бездну! — проворчал десятник без десятка.— И лучше бы тебе не лгать про деньги...
       — А я,— добавил Яхъин,— до сих пор хочу тебе перерезать глотку. Почему мы не можем доставить Ключ без тебя?
       — Наверное потому,— усмехнулся Борагус,— что ты не знаешь имени покупателя, а я не такой дурак, чтоб раскрывать его таким негодяям как вы. Не бойтесь, серебро будет.
       — Я не боюсь, сожри тебя Бездна,— озлился Азир.— Это ты должен бояться!
Втроем они галопом пересекли равнину. Город охраняла пехота и рекруты из числа освобождённых рабов-исариан. Их узнали и пропустили в город. Что дальше?
      Полукровка повернулся к спутникам:
      — Делаем вид, что мы имеем право здесь находиться. Мы не беглецы, а посланники.
      После ночных событий всех торговцев разогнали и заперли в домах, чтобы не путались под ногами. Но площадь перед бетелем не пустовала. Заговорщикам пришлось объезжать завалы из тюков и корзин. Пленники, позвякивая цепями, выносили из раскрытых дверей храма рулоны дорогих тканей и сундуки набитые золотой утварью.
Дарик мял пальцами уздечку и рассматривал дома бека, где обосновался Белый Вепрь. Над беспорядочным нагромождением коробок, вздымались два высоких бадгира. На их верхушках полоскались флаги с кабаньей головой и исарианским крестом. У дверей стояла охрана — сержанты с альшписами. Обращённая к улице стена первого этажа была глухой, но на втором полукровка увидел несколько закрытых ставнями окон.
Из дверей вышел старый капеллан в стальном нагруднике поверх перепоясанной мечом рясы.
       «Должно быть, он с Гантрамом давно,— неожиданно подумалось Дарику.— Наверняка участвовал и в разорении Крассборга!»
       Зубы его сами собой сжались до противного скрежета. Внезапно он понял, что хочет добыть Ключ не столько повинуясь воле Гюлима, сколько желая хоть как-нибудь насолить Белому Вепрю.
      — Заедем с другой стороны.
      Он глубоко втянул воздух, пытаясь унять чувства и сосредоточиться на задании. Но нахлынувшие воспоминания не оставляли. Он ощутил как его наполняет ненависть, как в тот раз на пиру…
       Он видел себя в школе мобедов, куда отправил его отец, не спрашивая, желает ли он стать священником или нет. Казалось, над ним вновь нависает низкий потолок мрачного холодного зала бывшего прежде пещерой. Он слышит голос сар-мобеда громко зачитывающего развернутое письмо. Толпа учеников, обычно шумная и беспокойная, слушает его в мёртвом молчании. Гуляющий по залу сквозняк колышет прикрепленную к печати красно-белую ленту. Знак скорби и гнева.
       Бывают события и вещи, которые невозможно забыть. В тот день жизнь его совершила крутой поворот, сделав тем, кем он ныне является...
       — Там есть окно,— заметил Яхъин, указывая наверх.— И ставни приоткрыты. Значит, можно залезть.
       Действовали быстро. Оглядевшись и убедившись, что поблизости нет ни одного тавантинца, Они подъехали вплотную к стене. Дарик залез с ногами на седло, дождался пока Крыса сядет ему на плечи и поднялся. Яхъин толкнул створки, вцепился длинными пальцами в раму. Подтянулся. Протиснулся плечами в проём и втянул себя внутрь, лягнув воздух ногами. Через миг он появился и скинул полукровке верёвку из верблюжьего волоса.
       Дарик залез и быстро втянул за собою верёвку. Азир остался с конями.
       В помещении, где они оказались, тускло горела масляная лампа. Ковер на стене, ложе, низкий стол, на столе медный чайник с высоким носиком. Рядом игральная доска, расчерченная на черно-белые квадратики и ряд шахматных фигурок, выточенных из слоновой кости.
        Яхъин, с обнажённым кинжалом, прижался плечом к косяку, осторожно выглянул из-за него. Длинный коридор, залитый солнечным светом из боковых окон, был пуст. Дарик вытащил длинный нож и вслед за Крысой выскользнул из комнаты. Дом полнился людьми. С первого этажа доносились приглушенные голоса, торопливые шаги, шорох, грохот передвигаемой мебели.
        — Куда дальше,— спросил вор.— Ты знаешь?
        — Думаю, он занял покои бека.
        — Хозяйские покои всегда наверху. Имеет смысл обыскать весь этаж.
        Они медленно миновали коридор, заглянули в несколько покоев. Всюду царил беспорядок. Дверцы шкафов открыты, пол устилали книги и вещи. Дарика не покидало ощущение, что сейчас из-за угла на них выскочит какой-нибудь паж и заорёт, прежде чем его успеют заткнуть.
        Наконец, возле одной из дверей они услышали голоса часовых. Обсуждали, разумеется, битву. Один говорил на тавантинском, но странно заменял «с» на «ш».
Крыса обернулся, ожог взглядом, выразительно провёл пальцем по горлу. Дарик пожал плечами. Ну да, он не предупреждал, что Ключ охраняют, но отступать поздно.
Подумав, вор пришел к тому же выводу. Прислушался, показал два оттопыренных пальца. Полукровка вопросительно вскинул бровь, приподнял саблю. Яхъин покачал головой и показал на угол возле двери. Кажется, у него был какой-то план…
Не скрываясь, он принялся греметь ящиками, шуршать разбросанными по полу вещами.
       Разговор тавантинцев оборвался словно обрезанный. Раздался вопросительный оклик. Вор перестал копаться. Вопрос повторился. Крыса — молчал.
       Затаившийся у двери Дарик услышал быстрый тяжёлый топот, уловил звук дыхания, сжал саблю, прикинул, где должна быть голова стража. В следующий миг он увидел широкую спину в жёлто-зелёный табарте, латные оплечья, лысый затылок, торчащий из стального воротника, на локоть выше головы полукровки.
       «Какой здоровый!»
        Сабля уже описывала полукруг, когда он понял, что рубить голову бесполезно. В последний момент он другой рукой перехватил рукоять, переворачивая клинок острием вниз, целясь громиле под левую лопатку.
       Сабля вонзилась до половины. Страж вздрогнул, изогнулся, валясь на пол с коротким стоном. Дарик выпустил рукоять, шагнул к нему, схватил выпавшую из мёртвых рук булаву. Бросился в комнату, успел подумать, что Пинек там не один, что есть третий, молчавший и потому не обнаруженный ими. Подумал, но испугаться не успел. Оруженосец барона был один. Увидев полукровку, он открыл рот…
      Дарик прыжком преодолел разделяющее их расстояние. Ударом наотмашь, выбил из руки меч.
      Коротышка быстро опомнился. Одной рукой перехватил дариково оружие, другой схватился за нож… Получил кулаком в подбородок. Потерял равновесие. Дарик освободил булаву, ударил в плечо. Кости противно хрустнули. Пинек завыл. Из-за плеча метнулась рука Яхъина, ребром рубанула оруженосца по горлу. Пинек закашлялся, захрипел. Закрылся руками от удара в висок. Получил скользящий по голове, опрокинулся на бок и затих под столом.
       — Сын змеи,— шёпотом выругался Крыса.— Почему не сказал про охрану?!
       Не дождавшись ответа, он покачал головой.
       — Ты не умрешь своей смертью, парень. Так ведь?
       Дарик и теперь не ответил. Положив булаву на комод, он бережно держал в руках заветный ларчик из чёрного дерева. Крышка откинулась лёгким нажатием пальцев. Яхъин испустил немой вздох благоговения. Он запустил дрожащую ладонь в россыпь золотых колец, цепочек и драгоценных камней.
       — Клянусь Иссой. Здесь двадцать… нет, тридцать тысяч дихремов… а может и больше. Целое состояние!
       Черты его лица неприятно заострились, маленькие чёрные глазки алчно заблестели.
       Полукровка вытащил небольшой бронзовый ключ, остальное решительно сунул в руки разбойника.
      — Можешь оставить себе.
      Яхъин уставился на него, будто не веря. Жадно облизнулся.
      — Щедрый дар, клянусь всеми Пророками и богами!
      Проворно ссыпав всё содержимое в небольшой платок, он завернул его узелком и спрятал за пазуху.
       Внезапно оруженосец Белого Вепря очнулся, застонал, закашлял. Приподнял голову, глянул мутными от боли глазами и попытался глубже забиться под стол.
       — Милости…— прохрипел он.—…илости!
      Дарик обернулся к нему, по-птичьи склонил голову на бок. Сердце его учащённо забилось.
       — У тебя титланский акцент. Как давно ты у Вепря?
       — Про… шу… м-ми…
       — Помнишь Крассборг?
       Полукровка взял булаву. Шагнул к раненному. Перевернул за край мешающий ему стол и с размаха саданул Пинека по бедру. Мерзко хрустнули кости. Коротышка заорал, закашлялся Перевернулся на живот, попробовал отползти.
       — Змеиный яд! — ругнулся Крыса.— Шипази!
       Дарик слышал его будто сквозь воду. Уши заполнял низкий пульсирующий гул, глаза застилало багровым. Он ударил ещё раз, по плечевому суставу. Крик перешёл в хриплый, прерываемый кашлем, вой, душераздирающий, жуткий, который услышал весь дом. Действуя словно в трансе, он придавил каблуком руку оруженосца. Размахнулся, ударил, точнёхонько по затылку. Череп треснул как яичная скорлупа. Вой оборвался. Пинек уже не пытался ползти. Дарик Борагус ещё несколько раз ударил конвульсивно содрогающееся тело. В лицо брызнуло горячим и липким… И, как ни странно, это немного привело его в чувство.
      Глаза ещё застилал багровый сумрак. Он двигался словно во сне, помня мелькающую перед собой спину Яхъина, белый проём окна, короткий полёт и болезненную жёсткость седла отдающую в копчик. Боль и бьющий в лицо тёплый ветер окончательно протрезвили его. Они галопом промчались по улицам, пугая рабов и верблюдов и вырвались за посты у входа в город. Никто их не задержал. Никто и не пытался их задержать.
 
                ***
      «Крассборг».
      От этого слова у Дарика напрягались все мышцы.
      Он покинул свой дом когда ему было четырнадцать. Отец, прижимистый торговец рыбой, владел большим домом в Крассборге и кнорром, при этом считал каждый медяк и никогда не баловал Дарика. Свободный и полноправный орк, а следовательно военнообязанный, он не любил ничего связанного с войной. Зато он всегда уважал морейцев, за их деловую хватку в торговле.
        — Солдату жить нелегко,— любил утверждать он.— Терпеть муштру, голод и холод, сносить командирские плети, за отставание на марше и всё ради крохотного проблеска военной Славы?
       Однажды отец приготовил к походу кнорр и приказал ему садиться на борт. Он отвёз Дарика в Бранкборг, город где находилась школа мобедов — мрачное угрюмое здание, примыкающее задней стеной к горе. Славный своими традициями и строгой, почти тюремной дисциплиной. Дарик окунулся в неё, как будто с головой погрузившись в ледяную купель. Попробовал протестовать и был немедленно сурово наказан.
       Лёжа на жёсткой скамейке, пока спина отходила от розг, он силился понять, чем доля жреца лучше солдатской.
       Дарик не хотел быть жрецом. Но смирился. Смирился, принял новые правила и учился на столько старательно на сколько мог. Пока однажды лысый сар-мобед не собрал их всех в каменной зале. Голос его — гулкий и мощный — дрожал, эхом отражаясь от стен:
       — Рютенской луной, в день двенадцатый, наёмники Союза Трёх Городов[1] захватили подлостью и обманом город Крассборг. Верфи, все корабли и жители града преданы огню и мечу...
        Дарик — тогда уже юноша — стоял, ни жив ни мёртв, не в силах осмыслить услышанное. Отец. Мать. Братья. Родичи.
        Им овладело чувство неизбывной тоски. Он мог бы дать волю слезам, но имя его народа, «оркан», переводилось как «сильный». А сильный не плачет. Он впился зубами в собственное запястье и так сдержался.
        Наместник Азариса принц Ангерран Ги д’Эствер — непосредственный разрушитель Крассборга и его капитан Гантрам Сигард д’Сирд — захвативший город коварством. Дарик навсегда запомнил их имена. А ночью он совершил побег.
Сначала он хотел вернуться домой, но понял, что не сможет видеть руины дома и поменял направление. Один, с ножом на поясе и мешком за плечами, он пришёл в Выжбу. Это прибрежный город, где собирались рейдеры — вольные орки, желающие попытать счастье в пиратстве. Многие вожди, движимые жаждой мести, набирали отряды для похода в Турл-Титл и Эльвенор.
       Там Дарик встретил друзей и знакомых, покинувших город накануне разорения и потому уцелевших. Они помогли ему попасть на корабль вождя Вязгара Квета, готовящегося к походу к берегам Республики.
       «Моя месть будет страшной!»
       Он стал воином. Ступил на длинную и страшную дорогу, которая в итоге привела его в Атраван к Гюлиму.
 
                ***
        ...Три всадника уносились по пустыне на Север. Ни Дарик, ни кто-либо другой из его спутников не узнал, чем закончилась битва. Не видели, как рыцарские клинья прорубались сквозь железные ряда катафрактов, как лёгкая атраванская конница  атаковала тавантинцев на флангах. Земля дрожала от топота тысяч копыт. Воздух гудел от стрел. Взмывали петли арканов, с отчаянным ржали, вставали на дыбы, падали кони, валились со звоном и грохотом всадники.
        Задыхаясь от пыли, изнемогая от духоты в своих латах, стороны упорно перемалывали друг друга, но ни одна не могла взять верх. Наконец Мирза-Азарар бросил в бой свой резерв — сотню шахских сафуадов и тавантинцев начали теснить к Массаишу. Жёлтую равнину перед городом усеяли чёрные пятна. Кони без всадников метались среди убитых.
         В этот момент из-за холмов вылетел отряд всадников. Над головами развернулось, зареяло белое знамя с чёрным крестом. Исайриты Сагмиры. Дико завывая, они устремились к алому знамени с коронованным змеем. Немногочисленная охрана Мирзы была смята и посечена, сам Азарар спасся благодаря быстрой лошади.
Войско Мирзы дрогнуло.
          — Кхад-ин-Аллу! Кхад-ин-Аллу! — кричали атраванцы.
          Драться сохраняя порядок продолжали лишь сафуады. Остальные поворачивали коней, искали спасения в бегстве. Сагмира с демоническим хохотом мчалась по полю, потрясая захваченным знаменем. Войско приветствовало её дружным рёвом. Гантрам, в заляпанных пылью и кровью латах, сорвал с головы и подбросил свой шлем...
          Но внезапно всё изменилось.
          Барон, взлетевший на холм, где раньше находилась ставка Мирзы-Азарара, первым увидел плотный столб пыли, прущий на Массаишь с Запада.
         — Трубите сбор! — приказал Вепрь.— Остановите преследование!
         Пыльная туча рассеялась и словно из-под земли выросли группы всадников в блестящих шлемах, длинных кольчугах и красных халатах. Они быстро заполонили равнину, выстраиваясь полукольцом. Вперёд выехал племенной вождь в панцире из серебристой чешуи и кожаных поножах из красиво переплетенных ремней. Не смотря на бармицу, закрывающую лицо, тавантинцы легко опознали предводителя и его воинов.
          — Это же Малик — старший сын Тохта-Бека! А с ним его воины. — Союзники!
          — Уже нет,— холодно возразил барон, опуская забрало.— Стойте крепко, воины! Бог за нас!
           С кличам «алулла» пустынники устремились на тавантинцев и закипела новая битва, ещё более ожесточённая. Молодой бек мчался в первых рядах и лично убил Стефана д’Макерни, но сам пал в поединке с Гантрамом. Тавантинцы бились яростно и ожесточённо, но Чаша Весов в тот день склонилась не в их пользу.
Огрызаясь от наседающих хаммадийцев, Вепрь отступил в Массаишь, где его поджидал неприятный сюрприз.
 
                ***
       В глотке саднило. Барон мрачно пил поданное слугою вино и наблюдал за тем, как слуги выносят из покоев трупы. Пальцы, сжимавшие кубок, были мертвенно-бледными. У дверей стояли Гойче, Сагмира и Багаутдин. Голову рыцаря перематывала пропитанная кровью повязка.
        — Это сотворил орк за которого ты поручилась,— сказал Гантрам бесцветно.— Что скажешь на это?
        Он поставил кубок на стол и обернулся. Голубые глаза смотрели пристально, испытующе. Сагмира отвела взгляд. Возмутился Багаутдин.
        — А почему сразу Дарик? Он мог погибнуть в бою.
Вепрь кивком указал на саблю, лежащую на столе.
        — Это торчало в одном из убитых. Узнаешь?
Разбойник узнал. Озадаченно крякнул и замолчал.
        Пальцы Гантрама бездумно поглаживали набалдашник меча. Он неотрывно следил за воительницей. Что она будет делать, что скажет? Начнёт ли выгораживать полукровку?
        Признаться, ему было почти наплевать на Ключ. Четыреста дихремов, которые он рассчитывал за него получить, не такая уж астрономическая сумма. И оруженосца всегда можно найти нового. Но дерзкое ограбление демонстрировало его слабость. Взять и простить? Он потеряет лицо. Никому не позволено красть у Белого Вепря и безнаказанно убивать его людей! А значит, кто-то должен ответить.
        — Он предал моё доверие и подбил на неповиновение моих людей,— после длительного молчания заговорила воительница, вскидывая голову.— За это он умрёт.
         «Она отказалась!» — Гантрам подавил вздох облегчения.
         Слишком много планов он связал с Чёрным Ястребом. Жалко от них отказываться.
          Он закусил губу, скрывая улыбку. Опустил глаза.
          Рабыня из пленных бохмитов скребла тряпкой кровавое пятно, оставшееся там, где лежал Пинек
          Меллентин нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
          — В конце концов, он всего лишь оруженосец, Сигард,— сказал он.— Сейчас у нас есть другие дела. Например, как убраться отсюда.
          — Нас осталось не более двух сотен. Половина рыцарей — пали! — продолжал он, поскольку никто не прерывал его.— Из вернувшихся, каждый второй ранен. Нет ни одной здоровой лошади. Что собираешься делать?
           Барон налил вина.
           — Мирза ищет атраванского принца. Я пошлю к нему герольда и предложу сделку. Его свобода в обмен на мой уход из Массаиша.
          — Но принца-то у нас нет!
          — Нет,— согласился Гантрам.— Но мирза считает иначе, а я не собираюсь его так быстро разочаровывать.
          Гейнче Меллентин выругался на гордландском.
          — Ты играешь с огнём, Гантрам-бек,— Сагмира сощурилась.— Что если Мирза-Азарар не примет твои условия?
          — Примет,— барон криво усмехнулся.— Я не оставлю ему выбора.
 
                ***
          — Неверные казнят пленников,— проговорил Мирза-Азарар, сминая пальцами пергамент.— А потом снова выйдут на битву.
          — Они поплатятся…— прошипел Джунгир ас’Зыхран, сердито дёргая себя за курчавую бороду.
          — Ой-ей, что с того толку! — воскликнул полководец.— За царевича с нас снимут головы. Что делать?
          Он заложил большие пальцы за пояс, нервно прошелся туда-сюда.
Разговор проходил на вершине бархана, где во время битвы находилось знамя Мирзы. Сейчас знамя пропало, а песок устилали убитые люди и лошади. Мирза-Азарар остановился и долго стоял, глядя в глубину долины, где таился Массаишь. Джунгир беспокойно сжимал и разжимал пальцы на сабельной рукояти, усиленно соображал, что можно ещё предложить господину.
           — Кто из войска знает, кого мы ищем? — заговорил он, глядя в широкую спину Мирзы.— Вернёмся к шаху, скажем, что он пал в битве с неверными.
           — Ты глупец,— буркнул Азарар.
           Обернулся.
           — Посланник ещё ждёт?
           — Да, светлейший.
           — Иди и приведи его.
           Сафуад слегка поклонился и быстро ушёл.
           Мирза повернулся к Массаишу. Взгляд его упал на подрубленное древко, как пенёк торчащее из песка. Долго глядел на него, потом, словно задыхаясь, расстегнул воротник потёр пятерней горло, судорожно вздохнул.
Бренча и лязгая на ходу саблей, вернулся Джунгир. С ним вместе пришёл молодой худой загорелый тавантинец в одежде крикливо-яркого раскраса. Положенного поклона он не отдал, смотрел с усмешкой, вздёрнув покрытый редкой щетиной подбородок. Азарар пристально посмотрел на его тонкую шею, где под кожей гулял массивный кадык. Вздохнул.
         — Иди и передай своему господину,— заговорил он, цедя слова.— Что во Имя Всевышнего, Всемилостивейшего и Милосердного, я принимаю его условия. Можете выйти из города с знаменами, оружием и тем, что поместится в переметные сумы коней. Взамен вы отпустите живыми и невидимыми всех пленников какие есть в Массаише. Я обещаю вам свободный проход до Изумрудного моря, если вернетесь в империю, ни чиня по пути зла правоверным. Если по дороге будет разорен хоть один кишлак, хоть один правоверный потерпит от вас обиду я немедленно нападу и перебью вас, неверных собак, всех до последнего!
         Он нетерпеливо махнул рукой и Джунгир схватил герольда за плечо, прежде чем тот успел раскрыть рот. Пихая в спину, как пленника, сафуад погнал его перед собой к основанию холма, где ждали тавантинские всадники. Мирза хищно наблюдал за тем как посланник садится на коня, как быстрой рысью неверные возвращаются к Массаишу.


[1] Другое название республики Турл-Титл