Мост

               

   
     Курортный сезон закончился. Было зябко. Деревья рделись осенью, небо радовало  синевой, а горы покоем. В этот маленький рай, под названием Лазаревское, на берегу Черного моря, я попала вместе с молодежной строительной бригадой. Это было время комсомольских строек. Нас разместили в общежитии, работой не перегружали, в выходные устраивали танцы и экскурсии. В общем, почти курортный отдых.

Я поселилась в комнату вместе со своей тёзкой – Валентиной, голубоглазенькой блондиночкой, симпатичной и очень весёлой, которая уже побывала в Лазаревском со стройотрядом в прошлом году и нынешней поездки добивалась с особым усердием. У неё завёлся здесь местный ухажёр. Она  ждала его прихода с явным трепетом. Он явился, и её глазки лучились. Он был высок, статен, кудряв и, несмотря на свою юность, уверен в себе. Валентина, старше него на пару лет, порхала и щебетала вокруг  красавчика, как маленькая птичка.

Тот миг, когда он вошёл в комнату и наши взгляды встретились, к большому моему огорчению, словно молнией пронзил всё моё существо. Но я была  скромной, с набором таких поведенческих норм и правил, которые нынче считаются анахронизмом. Эмоций  своих к Олегу  не показывала, к Валентине относилась дружелюбно и никаких козней не устраивала. Но  классический любовный треугольник все же возник.

 Мы часто проводили время вместе, а если треугольник бродит неразлучно, то в нём присутствует ложь.  Олег открыто ухаживал за Валентиной и тайно флиртовал со мной. Я делала вид, что не замечаю этого. А Валентина весело улыбалась. Она, умненькая,  сразу оценила обстановку. Прояви она ревность или недовольство по поводу моего присутствия в их обществе, то сразу получила бы отставку. Так мы и «срослись» втроём на время командировки. Инициативу  прогуляться вместе всегда проявлял Олег. Приглашая Валентину, он каждый раз говорил:
- А давай возьмём и твою подружку с собой. Что ей тут скучать в одиночестве?

Он старался произнести это как можно равнодушнее и снисходительнее. Валентина  весело соглашалась, что стоило ей большого напряга. А я не имела сил отказаться.

Моя внешность не соответствовала нынешним канонам красоты. Не высокая, не худая и не модная. И, тем не менее, я была достаточно яркой личностью: шатенка с выразительными зелёными глазами, гибкая и спортивная. Я не была обделена вниманием противоположного пола. 
Ясным воскресным днём наша троица решила погулять в горах.  Склоны  гор встретили нас желтеющими кленами и ярким многоцветием кустарников.  Воздух дышал осенней  свежестью.
Олег хорошо знал эти места, и мы брели за ним доверчиво, не запоминая дороги. Оживлённо болтали ни о чём. Вышли к  обрывистому ущелью, в глубине которого протекала речушка. Красота всегда завораживает. Мы остановились у самого обрыва и молча стали разглядывать слепящую ленту  воды, что вилась на глубине  метров тридцати. Вдруг мой взор привлекло облачко тумана невдалеке от нас. Оно словно повисло над ущельем и выглядело достаточно странно на фоне ясного дня. Я пристально вглядывалась в серебристый туман, а он стал постепенно таять на моих глазах. Сквозь лёгкую дымку я увидела колоритного  старика, поджарого, с длинной седой бородой, в черкесском национальном костюме, который бодро направлялся к ущелью. По мере его продвижения облачко таяло, и моему взору открывался мост.

- Какое чудо! – воскликнула я. – Посмотрите, посмотрите какой мост! А какой старик! – призывала я  своих спутников, наконец-то, обратить внимание на великолепную картинку.

Они огляделись и с недоумением уставились на меня.
- Где мост? – спросил Олег, а Валентина язвительно хихикнула,-  и старик…
- Да вот же, - я протянула руку в сторону моста.

Старик в это время уже  шагал по его узким доскам и на нас не обращал никакого внимания. Я впервые в жизни видела такой мост. Он висел над ущельем. Длина моста составляла метров пятнадцать. Крепился он на каких-то мощных канатах, которые являлись одновременно и поручнями моста. Сам мост  представлял собой ряд досок, сплетённых между собой верёвками и подвешенными к канатам.  Такие мосты я видела лишь в кино. Мост слегка раскачивался под шагами старика, но тот шёл легко, уверенно и даже не держался за поручни, что меня очень удивило.  Все это  походило на сказочную картинку. Я была заворожена самим видом этого моста и странным стариком в национальном костюме. Откуда он такой явился? Может там, за горами, куда он устремился, притаилась черкесская деревенька, где всё ещё носят национальные костюмы и хранят старые обычаи? Я была в плену этого зрелища и не реагировала на разговор своих спутников, хотя и слышала, о чем они говорят.

- Что это с ней? – спросил озадаченно Олег.
- А я тебе говорила, что она со странностями, - с явным удовольствием пролепетала Валентина.
- Ты посмотри в её глаза, - прошептал Олег. – Кажется, она действительно что-то видит.
- Так пусть пойдёт по мосту, который видит!!!

Эти слова Валентины, которые она почти прокричала, прозвучали для меня, как команда, и я, ничего не ответив,  направилась к мосту. Страха не было. Когда ступила на первые досточки, что висели над пропастью, старик уже прошёл более половины пути над ущельем. Как только я появилась на мосту, он явно почувствовал моё присутствие и оглянулся в пол оборота головы. Мне казалось, я даже уловила жгучий блеск его чёрного глаза, сверкнувшего из-под черкески.  Этот мимолётный взгляд окатил насмешкой и какой-то неприязнью.

И тут меня охватывает некий драйв. Раз, этот старичок может пройти по мосту, то неужели я стушуюсь? И ещё, меня очень подогревает мысль, что за мной наблюдают Олег и Валентина. Представляю, как Олег  восторженно смотрит на красивый мост и на меня, такую смелую, шагающую по мосту над пропастью. А Валентина в этот миг, наверное, кусает локти, что охарактеризовала меня, как девочку со странностями.

 Чем ближе к середине моста, тем больше его раскачивает. Хватаюсь за канаты и не понимаю, почему так раскачивает мост. Когда шёл старик, всё казалось более прочным и устойчивым. Старик уже на противоположном краю ущелья. Пройдя несколько шагов по горной тропинке, он останавливается и поворачивается в мою сторону. Встретилась с его глазами и у меня слегка закружилась голова. Тут ощутила явный страх. И, о Боже! Вижу, что впереди, в ряду досок, множество пробелов. Мост словно решето. Почему  этого не заметила сразу? Мои руки цепко держаться за ветхие, старые канаты, которые потрескивают при  каждом пошатывании моста. Вероятно, я глупо выгляжу со стороны, с той стороны, где стоят Олег и Валентина. А для меня очень важно не упасть лицом в грязь. Понимаю, что не смогу перейти через мост, который рушится под моими ногами, но мне нужно достойно вернуться, не выказав своего страха. А страх не отступает.

 Стою посреди моста. С одной стороны обрыва за мной наблюдает старый черкес, а с другой Олег и Валентина. Черкеса  вижу и ощущаю его недоброжелательность. А спутники по прогулке никак не попадают в поле моего зрения, потому что боюсь повернуть голову.  Миг ступора. 
И вдруг приходит решение:  чтобы не бояться, надо закрыть глаза и не смотреть на старикашку, который сверлит меня своими чёрными угольками. Закрываю. Сердце перестаёт биться так бешено, выравнивается дыхание. Всё. Я его не боюсь, старика не боюсь, а мост как-то осилю, дошла же сюда, значит, и назад вернусь. Поднимаю веки. Черкеса нет на противоположном берегу. Аккуратно поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Вижу Олега и Валентину. Они стоят, прижавшись  друг к другу,  и на их лицах застыла  гримаса то ли ужаса, то ли удивления. Может они заметили раньше меня, что мост трухлявый и что в нём сохранились не все доски? Может они испугались за меня? Пытаюсь их подбодрить, улыбаюсь и, оторвав одну руку от каната,  дружелюбно  машу им пальчиками, боясь сделать более резкое движение и нарушить равновесие. В этот миг Валентина взвизгнула и рванула в  гущу деревьев. Олег задержался на пару секунд и тоже побежал за своей подружкой.

 Почему они это сделали? Почему оставили меня одну? Мне снова страшно, но надо вернуться на берег. Теперь на меня никто не смотрит и я сам на сам со своим страхом и этим странным мостом, на котором, оказывается, и с пройденной мной стороны не все доски сохранились. Но почему так блестят эти прорехи в мосту? Они выглядят, как мираж, и кажется, что это бегущий ручей заполняет недостающие звенья. Не понимаю, как случилось, что пространство между досками сияет, словно разлитая ртуть на солнце. Но не могу нагнуться, чтобы рассмотреть их лучше и дотронуться рукой, потому что мост раскачивается от каждого моего движения. Затаив дыхание и перебарывая страх,  пытаюсь одной ногой легко наступить на эту зеркальную поверхность. Вижу, как носок моей туфли беспрепятственно проникает в неё и исчезает. При этом моя нога не ощущает никакого сопротивления.

Как же я сюда дошла и не оступилась и как вернуться? Но долго рассуждать на шатком мосту не приходится. Начинаю медленно передвигаться. Переступаю сверкающие проёмы. Чем неуверенней это делаю, тем больше их оказывается впереди. И там, дальше они столь широки, что переступить их  не смогу. Перехватывает дыхание. Сорваться вниз – это конец. Но медлить тоже нельзя, канаты предательски продолжают трещать. До берега метров пять. Приходит решение -  жёсткое, но неотвратимое. Нужно идти быстро, идти, не глядя под ноги. Дошла же я сюда! Может эти провалы в связке досок и вправду мираж?

Крепко цепляясь за канаты, быстро иду, почти бегу, не глядя вниз.  Одно мгновение, и вот она, твёрдая земля. Но как только очутилась на берегу ущелья, меня пронзила мысль  о том, что я брошена своими друзьями, а дороги назад не знаю. Я даже не оглянулась на мост, который меня так зачаровал, и который меня так напугал. Побежала  вслед за ними, но их уже нигде не было.

Мне самой предстояло  искать дорогу в Лазаревское, чтобы успеть вернуться в общежитие до наступления сумерек. Как  это сделаю в гуще леса? Почему же они убежали?  Меня душат слёзы обиды. Бегу  между деревьев. А куда бегу? Здесь нет протоптанной тропинки. Где она? Я её потеряла. Осознаю, что заблудилась. И, в придачу ко всему этому, вдруг на меня надвигается мрак. Это происходит очень резко и вовсе не похоже на приход вечера. Темнота обволакивала, словно накрывала сверху чёрным покрывалом.

 Я не понимала, что происходит и не могла определить время суток. На прогулку мы отправились утром и, казалось, с того момента, как мы втроём вышли за ворота общежития прошло не более трёх – четырёх часов. Мои наручные часы остались в комнате на столе.  Мне всегда мешали всякие цацки на пальцах, на запястьях, на шее. Поэтому не носила украшений, и часы  не часто надевала на руку. А о мобилках в то время никто ещё и не слышал. Внутри меня всё холодеет от страха.
 Меня поглощает мрак, в котором ничего не видно и куда-то исчезли все звуки. Именно пропажа звуков, пугает больше всего. Куда всё исчезло, почему всё замолчало. Сажусь на землю, сжимаюсь в комочек и плачу. В этот миг  очень жалею себя -  брошенную, обманутую, никому ненужную. Я словно бы раздавлена этим мраком. Мне становиться всё равно где я, что со мной и выберусь ли отсюда. Тупое равнодушие, как следствие состояния шока, страха, стресса. Я потерялась не только в горах, и не столько в горах, я потерялась в своём сознании. Закрываю глаза и сжимаю руками голову. Некоторое время сижу в состоянии прострации.

Но неужели я такая размазня? Эта мысль выводит из ступора. Подумаешь, заблудилась! Моста над пропастью не испугалась, а тут раскисла. Очнись!!! Стараюсь себя растормошить.  Вдруг слышу шуршание листьев. Шуршат листья! Это же звуки! Открываю глаза. Передо мной сидит заяц. Вижу зайца среди ясного солнечного дня.

- Зайка! – кричу радостно, а он, заяц, ошарашенный, словно я выросла из-под земли на его пути, резко прыгает в сторону и мчится в кусты.
Мне смешно. Как же он меня развеселил этот зайка. Больше ничего не боюсь. Найду дорогу. Ну, поброжу немного по горам, а дорогу найду. Ведь здесь не тайга и горы не такие уж непролазные. Курортная зона. Чего бояться? Страха больше нет. Прилив сил и  я уверенно иду. Когда вышла на трассу, солнце уже спускалось к горизонту. Остановила машину, попросила подвезти до Лазаревского. Водитель подозрительно посмотрел.

- Я заблудилась в горах, - объяснила.
- А-а, - протянул он. – Но до Лазаревского в другую сторону и неблизко. Так что лови попутчиков, коль и вправду заблудилась.
 
Меня  подвезли, и до общежития я добралась. Ещё в коридоре услышала отборные маты, что доносились из комнаты, где  жила.

- Что вы мелете, дебилы! – орала наша бригадирша Томка. – Как это она исчезла? Завели куда-то девку и бросили, а мне отвечать за неё? Где теперь искать эту дуру…

В этот момент  я открыла дверь.  Олег и Валентина сидели на стульях перед бригадиршей, как школьники с поникшими головами. А та, уперев руки в бока, орала на них во всё горло. При моём появлении на миг воцарилась тишина. Голубые глазки Валентины, казалось, выпадут из орбит. Олег же удивлялся с нескрываемым ликованием. Бригадирша опомнилась первая. Она развернула свою грозную фигуру в мою сторону и разразилась матами теперь в мой адрес.

- Ты где была? Ты решила, что можно так просто прогулять? А кто за тебя будет вкалывать? – она тараторила без остановки и долго материлась.

 Я ошарашено смотрела на всё это и не понимала, о каком прогуле идёт речь и что происходит с Валентиной и Олегом. Наконец, бригадирша умаялась и почти успокоилась.

- Так, теперь рассказывай, что случилось. Тебя не было больше суток, а я несу ответственность за бригаду. Хорошо ещё начальство сегодня не пожаловало на участок и в ведомости  я тебе прогул не записала. А то, что  мне пришлось бы объяснять?  Как ты испарилась в воздухе???

- Как это испарилась? – я недоумевала. – Ну, у вас и шуточки…

- Ты давай, выкладывай, - Томка облегчённо вздохнула и развалилась на моей кровати, - выкладывай, а я послушаю ещё одну сказочку.

- Мы ничего не придумали, - попыталась возразить ей Валентина.
- Молчать, - перебила её Томка, - теперь я послушаю другую версию. Говори, где шлялась и как этот ваш треугольничек распался.

Валентина опустила глаза, в которые накатили слёзы. Олег хотел что-то сказать, но бригадирша вновь властно крикнула:
- Молчать! – и потребовала от меня объяснений.

Но я никак не могла поверить, что провела в горах полтора суток. Неужто мрак, который накатил на меня там – это была ночь? Но объяснять надо. Ведь Томка действительно за нас отвечает. И прогул мой скрыла.

- Я заблудилась, - говорю. – Долго не могла найти дорогу. Пришлось переночевать в горах, но ночь пролетела так быстро, что  я её не заметила… - Тут осеклась и поняла, объяснение на счёт ночи выглядит тупо и надо исправлять ситуацию.

– Понимаешь, Тома, я устала, пока бродила в горах,  присела отдохнуть и уснула. Когда открыла глаза, светило солнце, и  там зайца увидела (зачем  им про зайца сказала -  сама не знаю).  Мне показалось,  спала совсем недолго. Потом вышла на трассу, поймала попутку и приехала. Вот и всё. Оказывается, ночь проспала в горах.

Парочка не поднимала на меня глаз. Они всё так же, понурив головы, сидели рядышком на стульях.

- Это похоже на правду, - резюмировала Томка. – А теперь  мне объясни, почему ты осталась в горах одна, ведь ваша троица поплыла туда вместе? Вы же посрать   вместе бегаете. Что ж эти дебилы  тебя бросили?

Валентина всхлипнула. Моя обида испарилась ещё в горах. Теперь надо было найти рациональное объяснение.

- Меня никто не бросал, - сказала. – Просто  дала им возможность побыть наедине. Но, как видно, не рассчитала своих возможностей и заблудилась.

- А ты знаешь, что они мелют своими языками со вчерашнего дня? – Томка опять завелась.
 – Эти придурки переполошили полбригады. Прибежали вчера в общагу взъерошенные, глаза у обоих ненормальные, и такое тут намутили. Хорошо, я их вовремя остановила и эти россказни не выплеснулись по коридорам всего общежития. А то пришлось бы отправлять  в дурдом. Так что давай, рассказывай,- она дёрнула меня за рукав и хихикнула, -  как ты там над пропастью по воздуху ходила, а потом испарилась.
Я рассказала Томке историю про мост без подробностей и невероятностей. Мол, увидела, как какой-то дед идёт по мосту через ущелье и пошла за ним, но на полпути решила вернуться, потому что испугалась.

- А эти, знаешь, чего болтают? Говорят, что ты исчезла… целый  день с ними воюю, выясняю, что случилось в горах. – Томка внимательно смотрела мне в глаза.
- Так, туман был над ущельем, вот, им и показалось, - ответила  я первое, что пришло в голову.

Парочка оживилась.
- Да, да, наверное, нам показалось, - подхватил Олег мои слова, - и вправду, туман был…

Такая версия Томку устроила. По крайней мере, она выглядела правдоподобно. Когда же бригадирша ушла, Олег сразу оживился.

- Но нам ты откроешь правду? Как это у тебя получается? – он стал подробно и красочно описывать, как я парила в воздухе над ущельем, как повернувшись к ним, помахала ручкой, и исчезла.

После такого зрелища, они бежали до посёлка без передыху.  Здесь, в общаге,  пребывая в состоянии аффекта, стали рассказывать о случившемся. Им, конечно, никто не поверил. Потом  они здорово струсили. Томка пугала их не только психушкой, но и милицией.

- Хорошо, что ты пришла, - сказала Валентина. – Представляю, какое дело нам могли пришить…Мы об этом сразу и не подумали. Да, у нас просто крышу снесло от увиденного.

Я их выслушала, и вновь повторила ту же версию, которую изложила Томке.  Во всем виноват туман...
Я устала, хотела спать и предложила закрыть тему, поскольку ничего большего объяснить не могла, по воздуху ходить тоже не могла и не знала, почему им такое привиделось. Уже уходя домой, стоя у двери, Олег сказал:

- Там нет, и на моей памяти, никогда не было моста.
Но и это его утверждение никак на меня не подействовало. Мало ли что он говорит? Может, разыгрывает меня? Бросили, ведь, одну в горах, а теперь оправдываются таким способом. Я шла по мосту через ущелье, а значит, он там был, мост этот, хоть и странный. 

- Ты и впрямь, ненормальная, – бросил на прощание Олег обидную фразу и хлопнул дверью.

Вся эта история с, так называемым, треугольником не стоила внимания, если бы не сыграла определённую роль в осознании тех мистических событий, что произошли со мной в Лазаревском. Именно присутствие этих двоих и мои переживания по поводу отношений с ними, придавали происходящим историям особый колорит и значимость. Эта парочка становилась свидетельницей и участницей странных приключений.
И свидетели  моего путешествия по мосту, заставившие меня пересказывать эту историю и изложившие её в своём вИдении, дали повод к размышлениям. Спустя время, разрозненные пазлы стали складываться  в  картинку. Но в ней всё ещё существовали белые пятна.

И только спустя много лет, я могу объяснить, случившееся в Лазаревском настолько, насколько это доступно моему пониманию, и без претензий на открытие истины.

На памяти Олега там моста не было. Но это не значит, что его над ущельем не было никогда. Я увидела настоящий мост, который давно канул в Лету. Все началось с серебристого тумана, в который я вошла. Это была «зона». Сначала  увидела мост новым и крепким, а потом он начал разрушаться у меня на глазах, потому что моё пребывание на нём не ограничивалось конкретным отрезком времени. Но в тот момент я ничего этого не понимала. Переступив черту в запредельную зону, человек подвергается воздействию тонких полей этой зоны, и его сознание начинает работать в особом режиме, который ещё называют изменённым состоянием.

Когда шла по мосту, то видела его  внезапные перемены, но рассудок воспринимал это, как реально возможный, без всякой мистики, вариант происходящего. Мои мысли были сосредоточены на Олеге и Валентине. Вероятно, эта эмоциональная связь с ними и позволила моим спутникам видеть меня. Им казалось, что я шагаю по воздуху. И как только я, испугавшись, отвлеклась от мыслей об этой парочке, они увидели моё «исчезновение». В тот миг они были наблюдателями явления сквозь ВРЕМЯ, сквозь временной портал…
Примчавшись в общежитие в состоянии аффекта, Олег и Валентина начали рассказывать о пережитом. Успокоившись, они ни за что, не стали бы выкладывать перед  всеми подобные вещи. Это всегда чревато. Поэтому свидетели явлений такого рода, как правило, предпочитают молчать.

А что касается внезапного появления мрака, то мне приходилось переживать аналогичные случаи несколько раз. И самый впечатляющий  эпизод на эту тему произошёл в Крымских горах, куда мы, группа подростков и трое учителей, отправились в турпоход на летних каникулах. Дело было к вечеру. После довольно утомительного дня, мы решили разбить палаточный табор на склоне горы. Присмотрели место. Но не успели сбросить с плеч рюкзаки, как вдруг оказались в кромешной тьме. Причём, тьма накатывала со звуком, похожим то ли на шум крыльев пролетевшей над головой птицы, то ли на шелест огромного шатра-купола, захлопнувшегося у нас над головой. Тогда мы, правда, слышали голоса друг друга, но больше никаких звуков, никаких проблесков света. Не горели фонарики, не зажигались спички. Все приуныли от непонимания происходящего. Не знали, что делать и решили переждать ситуацию.

Ожидание было достаточно долгим и тревожным. Иногда казалось, что нам  не выбраться из этого места. Идти? Но куда? Оставаться? Но сколько это продлится? Когда напряжение достигло апогея, вдруг мы увидели очень тонкую полосу яркого света. Она была где-то далеко на горизонте. Мы устремили на неё взоры. Полоса задрожала и с шумом стала расти. «Купол-шатёр» раскрылся так же быстро и с теми же звуками, как и поглотил нас во мрак. Мы сидели на склоне горы, среди ясного солнечного дня. И всё было, как прежде. В то время никто не говорил о мистике. Искали рациональное объяснение. Сошлись на том, что в горах удивительным (не таинственным, а просто удивительным) образом наступила ночь, и мы просидели до утра, которое тоже пришло удивительно.

 Тьма без звуков, без определения времени – это практически «Х-пространство» без информации.