И. Рыжик, капитан 1 ранга, уч. ВОВ. Как это было

Капитан 1 ранга И.Рыжик, участник ВОВ, 96 лет
 
Отрывки из повести «Как это было» , посвящённой 75-летию победы в Великой Отечественной войне

                Об авторе

Инженер-капитан 1 ранга И.В. Рыжик  - участник Великой Отечественной войны 1941-1945гг.  Воевал на Карельском, Ленинградском, 2-м и 3-м Прибалтийском фронтах.  Ушёл на фронт с началом войны из  Высшего Военно-Морского инженерно училища им. Дзержинского, в городе Ленинграде. После войны закончил его, служил на Балтике. 35 лет в рядах офицерского состава и еще 25 лет, будучи служащим ВМФ, готовил специалистов на корабли обеспечения ВМФ СССР
В своей книге участник Великой Отечественной войны , инженер-капитан 1 ранга И.В. Рыжик, кавалер двух орденов Красной Звезды, ордена Отечественной войны, медали «За боевые заслуги»  вспоминает как он воевал, рассказывает о своих боевых товарищах. Книга написана без пафоса, интересно и содержательно о том,  как реально наш народ защищал свою Родину


                Фронт

      
    Для ясности напомню общую обстановку в стране, перед началом войны. Общая численность Вооружённых Сил к июню 1941 года составила более пяти миллионов человек. В западных приграничных округах было 170 дивизий (стрелковые, кавалерийские, танковые, моторизованные) и две стрелковые бригады. Это 2 680 000 человек. 1800 тяжелых – «КВ» и средних танков Т-34. Много легких, устаревших танков, орудий и минометов. Самолетов 37500 из них новых типов 1540. Когда началось вторжение немцев, советские войска были рассредоточены на территории от Баренцева до Черного моря. Общая протяженность фронта составляла 4,5 тыс. км, в том числе 1125 км приходилось на морские побережья, прикрывавшиеся Военно-Морским Флотом.  Северный, Балтийский, Черноморский флоты насчитывали 220 000 человек, 182 корабля основных классов -  3 линкора, 7 крейсеров, 45 лидеров (это класс корабля) и эсминцев,127 подводных лодок.
       Фашистская Германия, захватив к этому времени многие европейские страны - Чехию, Францию, Бельгию, Австрию, Польшу, почти всю их технику, и вооружение использовала для вооружения своей и без того хорошо вооруженной и отмобилизованной армии. Таким образом, соотношение сил складывалось не в пользу Красной Армии.
5 декабре 1940 года на очередном секретном совещании штаба вермахта, его участники, не сомневаясь заявили, что война против СССР будет завершена в течении 8 недель. Была составлена директива за №21 от 17.12.40 года, подписанная Гитлером, названная «Операция Барбаросса».
       Удар наносился мощными, хорошо отмобилизованными, имеющими богатый, успешный боевой опыт, силами, по очень широкому фронту. Особое внимание уделялось немедленному взятию Москвы.
Гитлер говорил:
 - «Я не сделаю такой ошибки, как Наполеон, когда я пойду на Москву, я выступлю достаточно рано, чтобы достичь её до зимы».
В этой связи в сухопутных войсках вермахта зимнее обмундирование было предусмотрено только на каждого 5-го солдата.
Вот такая, абсолютная уверенность в своей победе.
Позже, уже после окончания войны, художники Кукрыниксы (Куприянов, Крылов, Соколов) изобразили эту «уверенность» в шарже под названием «Начало».
Каким был конец этого «начала» знает вся Европа. Разгром их элитных войск под Москвой был для них и всего мира шоковым. А для меня и нашей Морской бригады победа под Москвой завершилась переброской на
Карельский фронт.

                Я на фронте


    Разгром немцев под Москвой в декабре 1941 года позволил Верховному командованию    перебросить 85 Морскую стрелковую бригаду
от Москвы на важное Лоухское направление в Карелии.
Но мы этого не знали. Эшелон, начавший свой путь под Куйбышевым, сделав 2-х дневную остановку в Москве, продолжал свой путь почти нигде не останавливаясь.
Езда в эшелоне, это целая эпопея. Мороз до – 40 С. В вагоне иней на стенах, и вместе с тем душно и смрадно. Темно. Светится огонёк в буржуйке посреди вагона и там же свечка.
На нарах по восемь человек на боку, на досках. Жёстко. Много суток не раздеваемся. Для удобства вместо подушки – противогаз.
 Вокруг «буржуйки» и днём и ночью сидят, кому не спится. Я ещё и старшина. На коротких остановках получить в хозяйственном вагоне хлеб, узнать готовность обеда на кухне.
  Собрать всех, когда готово, и выстроив батарею с котелками в руках подвести к вагону с кухней.  Проверить вагоны с лошадьми, их состояние. Забот полно.
 Чем ближе к северу, тем короче день. Наконец мерное перестукивание колёс прерывает скрип тормозов и долгожданное «Выгружайсь ».
      Распахиваем двери теплушки и ничего не видим. Темень, ни зги. Наконец глаза начинают привыкать к темноте и различать силуэты. Выгружаемся. Выводим лошадей, сгружаем сани, украденные в деревне, фураж. Эшелон уходит.
Вокруг лес. Зданий не видно. Помещение станции где-то в стороне.  3 декабря 1941 года Бригада высадилась на станции Лоухи.     «См. карту»
 Напомню, что Лоухи находятся рядом с Заполярным кругом. В это время там несколько месяцев длится полярная ночь. Значит примерно 20 часов в сутки абсолютная темень и около четырёх часов серые сумерки. Только изумительной красоты многоцветные сполохи Северного сияния освещают землю. Но Северное сияние длится недолго, час, потом исчезает.
Получаем команду расположиться на ночлег. Костры только маленькие, прикрытые ветками. Располагаемся прямо на земле, нарубив в качестве подстилки ветки елей. Пытаемся построить что-то вроде шалашиков из таких же веток
Лошадей привязываем к соснам, каждый устраивается, как может. Кто сидит, кто, дремлет или спит. Разговоров мало. Оружия нет. Противник недалеко. И очень часто делает лыжные вылазки. Свой наган командир отдаёт дневальному.
Так проходит ночь.
Бригада располагается    недалеко от станции в лесу и активно готовится к боевым действиям. Нас одевают в зимнюю одежду – ватные брюки, фуфайки, валенки, полушубки, зимние рукавицы и каждому лыжи.
Это моя работа.
Хуже с лошадьми. Их надо запрягать. Нужна сбруя, уздечки, вожжи, подпруги, чересседельники. Для верховых лошадей – седла, попоны. Нужен фураж-сено, овес.
 Для лошадей выдали противогазы, но запрягать их в сани нечем.
Ожидается получение миномётов. Командиры усиленно изучают правила стрельбы из миномётов, умение вести глазомерную подготовку.
Мы живём в одной землянке вместе, с ними изучаю эти науки и я.  Должен сказать, что у меня получается это не хуже.
Обстановка вокруг сложная. Мы ещё не в боях, но рядом.
Немцы рвутся к железной дороге. Финны беспокоят лыжными набегами. Не дремлют финские кукушки - снайперы.
По одному ходить не разрешается.   
Командиры получили новенькие белые полушубки. Солдаты такие же, но БУ (бывшие в употреблении).
Разница заметна.
«Кукушки» начали отстреливать командиров. Командиры переоделись в БУ. Тогда начали стрелять по командирскому снаряжению.
Наганы начали носить где угодно, но не в кобуре.
Житейских, а их на фронте тоже хватает, казусов было предостаточно.
Где достать сбрую для лошадей, чем их кормить, если не подвезли овёс и сено? Как сделать, чтобы они не замерзали? Где раздобыть керосин или бензин для освещения землянок?
И ещё сотни задач, которые лежали на плечах старшины батареи.
Следует помнить, что мы живём в лесу,
полярная ночь, темно днём и ночью.  Мороз.
Рядом идут бои.
Нам выдали личное оружие – карабины.
Вместо 120 мм. миномётов нам дали 82мм, но мы были рады и этому, активно готовились к боям, и вскоре вступили в них.
Наши стрелковые батальоны вышли к линии фронта, а мы должны были поддерживать их огнём наших миномётов. Задача - удары по пехоте и по огневым точкам противника.
     Особенностью карельского фронта было отсутствие дорог, большое количество болот и топей, озёр. Линия фронта была извилистой, обходящей эти малопроходимые места, особенно летом, весной. Между линией окопов иногда было 300-500 метров, а иногда и несколько километров. Так называемая «нейтральная зона», по которой ходили, и мы и финны, и немцы для разведки противника.  Ещё до прибытия на фронт я начал просить командира батареи освободить меня от должности старшины батареи и назначить командиром отделения разведки. Тем более что в батарее были люди более опытные, чем я, служившие в кавалерии и больше подходящие для этой должности.


                За языком


Было это в марте 1942 года. Зима теоретически прошла, но везде снег по пояс, покрыт ледяной коркой, под которой он мокрый. Идти надо на лыжах, без них не пройти. До окопов немцев около двух километров. Туда и направляется группа разведчиков под командой лейтенанта, с целью выяснения возможности прорыва на этом участке.
Разведка наблюдением. К вечеру меня вызвал к себе в землянку командир батареи и сказал:
- «В час ночи группа разведчиков 1-го батальона выходит на участок фронта (по карте показывает мне наш маршрут, линию окопов, возможные огневые точки немцев и нанесённые на карте площади НЗО и ПЗО с условными сигналами открытия огня).
 Ты должен к этому времени прибыть к командиру разведывательной группы, доложить ему и поступить в его подчинение».
Говорю:
- «Есть» и иду готовиться. Дело серьёзное. Кроме того, что ты должен быть подвижен, боеспособен, так ещё нужно и не замёрзнуть, ведь лежать придётся в снегу не один час. А эта куча одежды. Мое боевое снаряжение: карабин, несколько обойм, две гранаты, поясная буссоль, ракетница и ракеты к ней. Фляжку с водкой я не брал. Многие разведчики фляги имели при себе.
Не только для «сугрева», как они говорили, но и как дезинфицирующее. Конечно-же лыжи и белые маскировочные халаты (брюки и рубаха).
В указанное время, я уже был в группе разведки и доложил её командиру о прибытии. Он приказал находиться возле него. Нужно сказать, что перед линией наших окопов были установлены мины. Перед выходом за линию нашей обороны сапёры разминировали для нас проход. А когда прошли, этот проход опять заминировали.
Мы на нейтральном поле. Тишина первозданная. Иногда её нарушает одиночный выстрел или автоматная очередь. Периодически немцы стреляют осветительными ракетами. Движемся к немецким окопам, стараясь идти тихо.
Задача была двойная:
 – наблюдение за передним краем, определение пулемётных точек и орудийных позиций;
- по возможности – взять «языка».
Поэтому у нас были группы захвата, наблюдения и поддержки. Группа захвата выдвинулась вперёд, группа наблюдения рассредоточилась вдоль линии окопов, я в ней, возле командира, а группа поддержки сзади нас. Светает, лежим, ждём пробуждения противника, смотрим и мёрзнем.
 Каждый в своём окопчике-сугробе. После многочасового ожидания, вдруг события начали развиваться бурно и стремительно. Группа захвата залегла близко к окопам немцев. В группе пять человек. Видимость плохая для нас, плохая для немцев. Поэтому, проходивший по внешней стороне окопов немецкий патруль из двух человек, оказался сбоку нашей группы захвата и увидел их.
От неожиданности они закричали и первыми открыли стрельбу. Сразу же заработали автоматы и пулемёты из окопов немцев. Они нас не видели. Стреляли просто перед собой. Плотность огня была большая. Командир дал команду отходить не стреляя. Группа прикрытия отходила последней. Немцы организовали преследование. Большая группа с собаками вышла по нашим следам, имея преимущество в количестве и оружии. Пришлось вступить в бой, чтобы охладить их пыл. Я вызвал огонь нашей батареи вначале неподвижный заградительный, а потом и ПЗО.
Очевидно, немцы понесли потери, потому что расстояние между нами и ими значительно увеличилось. Но преследование они не прекратили. Двигались мы очень медленно. Лыжи не скользили. На каждую лыжину налипало 5 – 8 см. снега. Тяжесть огромная, а без лыж вообще идти было невозможно. У нас ранено два человека.
Войти к себе за линию окопов, там, где мы вышли, не смогли. Сапёры не успели разминировать проход по нашему сигналу, а ждать было нельзя. Сзади поджимали немцы. Пошли вдоль линии окопов. Они нас преследовать не стали. По немцам открыли огонь из наших окопов, и они ушли. Через несколько километров нам открыли проход, и мы прошли к себе. Операция оказалась неудачной.
В другом случае результат был положительным. Удалось взять языка. Схема работы была похожей, но группа захвата раньше заметила немца, беспечно вышедшего из землянки и направившегося в их сторону. Без шума и стрельбы он был схвачен, и мы без боя, с трофеем, вернулись в своё расположение.  После таких «операций» всегда какое–то необычное состояние. Нет, не настроение, а состояние. Трудно его описать словами. У меня получилось так:

Я живу средь лесов и туманов
По болотам и сопкам брожу
Весь в снегу своему капитану
Среди финн «языка» нахожу.
      
Возвращаясь с разведки к рассвету
Как усталость была б не сильна
Мы не тужим, и только к обеду
Осушаем пол фляги вина
      
Спать не часто нам можно ложиться
Наша жизнь как тяжёлые сны
Вглубь Карелии славных Дзержинцев
Зашвырнула стихия Войны
               
На ногах уж не клёш, а обмотки
И армейская шапка на «боксе» моём
Ходим в серых шинелях коротких
Туго стянутых чёрным ремнём.
      
Но мы вытерпим всякое горе
Мы уймём белофинскую прыть
Изменило нам бурное море
Но мы море не можем забыть.
   
Миномёты для нас не преграда
Пусть «кукушки» стреляют вокруг
Мы идём к своему Ленинграду
И стремимся на юг и на юг.

Мы пройдём сквозь снаряды и мины
Через стены свинца и огня
Никакие проклятые финны
Повернуть не заставят меня.               
               
Когда впереди, на просторе
Засверкает вершина шпиля
Скажем: «Здравствуй Балтийское море
До свидания родная земля».

По знакомым давно ресторанам
Мы пройдёмся компанией всей
Подсчитаем зажившие раны
И помянем погибших друзей.

Вспоминая убитых без счёта
Я знакомую песню спою
О карельских лесах и болотах
Где мы кровь проливали свою.