Зверь

      Звон бокалов изрядно надоевший, трепал мне слух. Хмельные и прокуренные рты вытаскивали: «Горько», и я впивался в губы избранницы своей. Сколько ждал я и страдал, был не раз отвергнут! Терпя унижения, насмешки торчал под окнами с охапками цветов, молился на неё и плакал горько, обидой, захлебнувшись. Я коротал скупые вечера в одиночестве, кусая губы. Я столько ждал, я так её хотел!
      Уходят гости, желая счастья нам, а я смотрю в глаза невесте, и так мне хочется развернуть её как шоколадную конфетку, разжевать и, выплюнув на обочину дороги, растоптать, мешая с грязью, как она меня когда-то. Я не забыл, я помнил всё.
     Вдали небо разбухало. Дождь, нацелившись на лес, уже бежал к домам безликим, с крыши, спрыгивая звонко, ночь услаждал игрой хрустальной скрипки.
     Мы с невестой одни остались в доме. Я её повёл в приготовленную спальню. Грубо бросив на кровать, ей приказал раздеться, потом набросился как зверь и, слившись с ней, вцепился во тьму её волос, стал их тянуть отчаянно и сильно, голова её стучала о спинку сдобренной кровати. Затем ударил по лицу, из носа побежала кровь. Я ничуть не испугался. Я был доволен. Глядя на её красивое лицо, я помнил всё, как я валялся у ног её и рыдал, прося любви, как нищий просит корку хлеба. Она хотела убежать, но я, догнав, её, бил аккуратно, чтобы ненароком не оставить синяков. Пусть она побудет в моей шкуре. Устав, я завалился спать.
       Дождь кончился, выплюнув в окно мне свет. В розовых лохмотьях облаков встало солнце, задержавшись у края горизонта. Звёздные барашки потекли мне в сны. Присосавшись к вымени луны, тьма, выпив ночь, растаяла бесследно. Я проснулся. В доме тишина. Невеста убежала, бросив в угол свадебное платье.
      Вдруг дверь распахнулась, и я её увидел. Она стояла чистая красивая, глядя на меня глазами, наполненными страхом и слезами. Я понял, что ей некуда идти, но жалость не коснулась моей души окаменевшей. В душе моей было темно и пусто. Откуда-то из глубины поднималась ненависть, как корабль потопленный когда-то. Я из неё сделаю старуху, я ей отомщу за всё, за всё.
- Тебя твоя мамаша отправила ко мне. Видишь, никому ты не нужна, лишь мне и то лишь для того, чтобы душа моя, напившись мести, успокоилась. Тебя я распечатал, как бутылку красного вина, какой мужик тебя возьмёт,- прошипел я.
       Поднявшись, я выпил стакан водки, и с оскалом загнанного зверя пошёл к ней. В её глазах плавала луна с оборванным куском бессонной ночи.
- За что ты со мной так! Ведь ты любил меня! Или злость и зависть сожрали тот бутон любви цветущей. Я здорова и красива, но наверное глупа, раз согласилась выйти замуж за тебя. Ты решил мне отомстить за глупость и за красоту! Сам-то не красавец, к тому ж ещё больной. Так не меня, себя бы пожалел! Как мог ты в душу мою влезть? Наверно был настойчивей других, так ухаживал красиво, и я растаяла, как сливочное масло. И пришла я вовсе не к тебе, а от тебя. Вот вещи лишь возьму,- брезгливо посмотрев на меня, сказала она.
- Нет! Ты моя служанка, вещь. Да, да, а ты не знала? Я купил тебя, не возражай, зря я, что ли таскал тебя по ресторанам, золотишко покупал, шубку к свадьбе, да и свадьбу сыграли за мой счёт. Так что долги придётся отдавать. Надеялась хозяйкой быть в моей трёхкомнатной квартире? А это надо заслужить! Иди ко мне, я похороню твою красу в своей больной измученной душе.
- Ты зверь! Как я могла не разглядеть под маской доброты, любви лицо жестокого урода!
-  Ты дрянь!- заорал я, и растопырив свои толстые пальцы бросился на неё как на амбразуру.
       Вдруг по моим пухлым щекам покатился комок ненависти, моё сердце сильно застучало, пронзила боль, и я упал, глядя на неё остекленевшими мёртвыми глазами. Я был съеден тайной злобой, желаньем мести, и был удивлён как внезапно и легко я умер. Я глядел незрячими глазами за край земли в темноту бездонной ночи. Во мне всё умерло: желания, слова, не успевшие свалиться с языка. Мысли чёрною смолой стекли в зрачки и в них застыли.
       Я лежал презренный, нелюбимый, отданный на поругание смерти в расцвете лет. Разбился свет, и небо, расколовшись, вышло из меня, забрав с собой мою душу, изъеденную злобой словно молью, моё прошлое, настоящее и будущее, погрузив во тьму моё очумевшее солнце.