Великий пост

В Великий пост наша изба преображалась. Мама обязательно наводила порядок: чистила до блеска чугуны, сковороды, красила белой эмалью потолок из ровных отструганных досок умелыми руками папы. Она белила мелом отштукатуренные стены, печь и делала на них цветочную трафаретно-яркую окантовку. Когда мы днём находились в школе, красила поэтапно полы, предварительно поделив их в каждой комнате на две части. У неё по-другому не получалось покрасить всё сразу, поскольку на дворе был либо март или апрель и мы не могли перебраться на время в летнюю времянку.

Отец и старшие братья на высохшую, покрашенную часть передвигали мебель, а затем уж красилась другая половина дома.

Мать не только молилась во время поста, приводя душу и разум в порядок, но она наводила чистоту и своему жилищу.

Мы, дети, с радостью помогали ей в предпраздничном убранстве нашего крова. Когда подросли, уборка дома ложилась на нас, так как у мамы и без этого было много других дел по дому и на большом подворье.

Мама выбивала на швейной машинке «Зингер» новые занавески, крахмалила их и мы, доченьки, вешали красивые узорчатые шторы на очищенные до блеска окна. Она всегда шила к Пасхе новый кроватный полог - балдахин и на дверь весёлые шторы, покупая в городе заранее огромные куски цветастого ситца. Обязательно к дополнению других дел успевала связать новый половик из нарезанных ленточек старой одежды. Вязала варежки и носки. Готовилась она к Великому празднику всю зиму, всё что-то вязала, шила, и выбивала.

Шила детям новые наряды. Нам, девочкам, шила платье с юбкой солнце-клёш с рукавами – фонариками, трусики и косыночки из разной ткани на каждую. И, конечно же, из того же материала шила мешочки для крашеных яиц.
Мальчикам – новые светлые рубахи из ситца и шаровары из сатина.
Всегда покупала детям новую обувь в зависимости от того, на какую дату приходилась Пасха, либо это были сандалии, ботиночки или резиновые сапоги.
Она шила из тика новые наперники на подушки, из бязи - наволочки, наматрасник и заменяла их вместо старых.

Старшие братья с отцом приводили скотный двор в порядок - пилили, колотили, забивали, что-то строгали. Трубы от накопившейся сажи чистили и проверяли на вытяжку дымоход. Приводили в порядок каменку, полок и пол в бани. Вывозили снег со двора и делали отводы тающих снегов. В их обязанность входила помощь в кормлении скотины и уход за ней.
Таким образом, муж и дети старались облегчить её нелегкий труд хозяйки дома большой семьи.

Папа по-хозяйски обходил дом, осматривал его и если находил неполадки, то обязательно исправлял их: менял на крыше сараев рубероид, если видел разрыв полотна, а на доме - лист шифера.

По выходным он уходил в сарай к столярному станку и там делал новые табуретки, стол или вырезал новые ажурные кусочки к наличникам, крыльцу и дополнительную окантовку на дом. У нас до сих пор в родительском доме стоят сундуки папиной работы, резной буфет, табуреты, стол, лавки и стулья.

Особо храним нами иконостас с застеклённой дверкой, находившийся в углу передней избы, сделанный папиными умелыми руками. Нам, девочкам, доверяли уборку в нём: мы мыли в святом углу, стелили ажурные салфетки под иконами связанные мамой и убирали с лик пыль чистыми белыми тряпочками. Мама наливала в лампадку масло и зажигала её. Вся наша семья была в предвкушении Пасхи и поэтому мы с радостью готовились к самому величайшему христианскому празднику.

До сих пор иконостас существует в родительском доме. Младшему брату по завещанию досталось родовое наследство и он свято хранит память родителей. Мы ему очень благодарны за это! Он бережливо хранит всё, как реликвию. Мы, посещая отчий дом, чувствуем присутствие родителей в их творение семейного очага.

Всё делалось без устали на одном дыхании и только в ночь все смыкали глаза с полным удовлетворением от проделанной работы.

Пост держали всей семьёй. Мама готовила в печи грибные щи, пекла пироги из капусты, моркови, тыквы, из сушёных яблок и ягод черёмухи и калины.

Ягоды она сначала отмачивала, потом ставила томить в печь, а затем крутила через мясорубку и засыпала начинку сахаром. Она варила кисель, компот, заваривала чай из трав душицы, чабреца, мяты, зверобоя и земляники. Пили чай из ведерного самовара, несмотря на то, что у нас стояла на кухне газовая плита работающая от баллона.

(И в последствии наше село одним из первых газифицировали, и мы провели в дом газ.)

На газовой плите был эмалированный большой чайник и алюминиевые кастрюли. Но мы любили всегда всё есть из чугунков и печи, и пили часто чай из самоварного кипятка! Потому что вкуснее нет еды, чем той, которая готовилась в чугунах кирпичного пылающего логова!

Папа никого не допускал к самовару. Он доставал горящие угли из печи, строгал тонкую лучину ножом и клал их во внутреннюю топку самовара, надевал голенище кирзового сапога на трубу и мехами вдувал кислород в жар, чтобы быстрее разжечь щепу. Трубу выводил в печной дымоход. Всё это он делал не торопясь, с удовольствием.

Ещё маленькой девочкой лет пяти - шести, я наблюдала, как отец колол головку сахара на мелкие кусочки и клал в приготовленную стеклянную на ножке вазу, пока самовар закипал. Потом уж, когда появился сахар рафинад, необходимость колоть сахар отпала.

Квадратики сахара насыпали в красивую глубокую тарелку и мы сладкие комочки брали сколько хотели. Мама часто покупала конфеты «подушечки». Папа их называл - «Дунькина радость» наверное, потому, что маму звали Евдокией или просто Дуня. Конфеты были ароматны и вкусны. Позже мама из них делала начинку для пирога. Пироги из конфет были изумительными.

Доставали из горнило чугун картошки с грибами упаренной до коричневого цвета, выкладывали её в общую большую тарелку и ставили на середину стала. От неё шёл ароматный пар, он поднимался спиралью вверх распространяя запах по избе.

Предварительно, папа доставал из погреба бочковые солёные огурцы, помидоры и мочёные яблоки, они тоже выкладывались на стол.

Нарезанный подовый хлеб всегда лежал на вышитом полотенце. Мама его вышила на венчание с папой. Её мама, наша бабушка, встречала молодых из храма с караваем хлеба и солью на этом рушнике, и с иконой божьей матери.

Ах, как была вкусна гороховая и пшенная каша, облитая ароматным подсолнечным маслом и посыпанная нарезанным луком! От умлевшей до коричневого цвета каши – исходил аппетитный дух!

БЛАГОВЕЩЕНИЕ И ВЕРБНОЕ…

В Благовещение и Вербное воскресенье, мама готовила детям скоромную пищу, нам позволялась каша на молоке с топлёным маслом.

Папа с утра уходил на рыбалку, приносил улов домой, сам чистил рыбу и умело её жарил до золотистого цвета. Я так любила есть хрустящие карасики приготовленные папой на газовой плите! Когда приезжала в родительский дом, будучи взрослой или замужней женщиной, я жалобно просила его пожарить рыбки. Он всегда с радостью выполнял все просьбы любимых своих дочек, не мог нам ни в чём отказать.
Жирных зеркальных карпов мама готовила в печи, заливала их сметаной!

К утру мамины ватрушки были уже готовы, а к обеду она доставала из печи топлёное молоко с толстой коричневой пенкой. Аппетитную пенку делили на всех.
Зажигали свечи и лампадки в комнатах перед образами.
Всегда перед трапезой стоя, мама читала молитву, накладывала на себя крест и делала низкий поклон, а мы дети за ней повторяли «Отче наш…», и «Богородица дева…» и только потом принимались за еду.

Есть старались молча. Отец строго следил за культом еды и если вдруг мы начинали шептаться, смеяться и друг друга хулиганя, пинать под столом, то он без предупреждения стукал зачинщика деревянной ложкой по лбу, но не сильно.

На праздник Вербное воскресенье дети ходили за вербой, делали из мохнатых веточек букетики, когда приносили домой, мама ставила их возле икон. Один букет обязательно ставился на стол в вазочку с водой.

Дня через три верба выпускала из почек зеленые листочки, а пушистые шарики на ветках вытягивались и выглядели маленькими свечечками.

Верба возле икон хранилась целый год до нового сбора. Мама говорила, что если по телу больного человека постукать вербой, хранящей возле икон, то болезнь отступит.

ЧИСТЫЙ ЧЕТВЕРГ

В чистый четверг окончательно приводили дом в полное убранство: выносили на улицу подушки, перины, одеяла, выбивали из них пыль, потом взбивали постель и оставляли на несколько часов сушить на солнце.

Затем заносили в дом, клали на железную кровать, застилали белоснежной простынёй, одевали пододеяльники и покрывали ажурным покрывалом. На покрывало клали вышитую или выбитую салфетку огромного размера. Надевали на подушки расшитые в узор наволочки и ставили по бокам кровати друг на друга и накрывали их вышитой или выбитой накидкой. Подушки в прибавление высоты уменьшались в размере: гора подушек выглядела пирамидой. Обязательно по краю кровати вешали ажурный подзорник.

Застилали пол яркими половиками, а стол в горнице скатертью вышитой цветами. На кухне отскобленный до золотого цвета стол покрывали новой клеёнкой. Снова наводили чистоту дома, убирали пыль и вновь всё перемывали.

Мама красила яйца луковичной шелухой двести штук, не меньше. У нас было много кур, они неслись каждый день и за время поста яйца копились.
Да и дети села бегали по всем домам, воспевая Пасху, собирали крашенные яйца. На ту пору ребятни в деревне было очень много, почти каждая семья имела не менее пяти детей.

Пеклись куличи и делалась пасха.
После обеда топили по-чёрному баню, а вечером мылись и парились берёзовым или дубовым веником, выгоняя паром все болезни. На каменку, родители из ковша плескали квас и он мгновенно испарялся и хлебный дух благотворно проникал через легкие в каждую клеточку тела.

В летнюю пору, в передбаннике стоял бочонок с квасом, чтобы выходя из парной удалить жажду.

Этот старинный напиток мама делала сама. У неё был свой фирменный рецепт. Он был сладко – вкусным, очень ядреным, и когда мы его пили, то квасные газы выходили из ушей, и ноздрей, а из глаз текли слёзы. Нас это веселило, и мы – дурачась пили его снова и передавали друг дугу ковш для следующего глотка. А потом дышали друг другу в лицо – изображая огненного дракона. Хохотали над собой.
Родители услышав наше баловство, вновь загоняли в парную.

Потом, когда мы повзрослели, папа баню переделал по белому, то есть с трубой, чтобы в бане не было сажи. Но я почему-то до сих пор жалею об этом. И жар, и пар был какой-то совсем иной, легко дышалось от сухости жаркого воздуха в бане по-черному.

Разгорячённый дым в бане проникал даже в подпол и топил там зимой лёд. Все микробы в бане погибали от пыла печи. Малыми детьми, мы, мылись всегда на горячем полу, спасаясь от огня раскалённого воздуха, внизу было не столь жарко. Взрослые садились на низкие лавки и стульчики.

*****************
Сейчас, вспоминая детство, я пришла к мысли, что мы, дети, всему научились от родителей.
*Горнило — топливник печи, варочная камера, в которой сжигают топливо, дрова, а после готовят еду.