Легенды нашего края. Награда за доброту, или Почем

   
   Было это в то время, когда чикояне занимались вольным хлебопашеством, держали большое хозяйство, имели большие семьи и знать не знали о советской власти, а с политикой соприкасались только чисто практически, выставляя в душниках  своих изб молоко и хлеб для всякого бродячего люда, в том числе  политических ссыльных или беглецов.

  Степанида тяжело вошла в избу, внося тяжелый деревянный подойник с парным молоком. В  кути она разлила его по глиняным кринкам и оставила часть из них закисать для «снимка»- сметаны, остальные отнесла в погребицу и поставила на холодную крышку погреба остывать, чтобы поутру спустить в погреб для хранения. Вернувшись в дом, она налила в глиняную пол-литровую кружку молока, отрезала  горбушку утром испеченного хлеба и направилась к душнику, чтобы поставить молоко с хлебом «для всякого проходящего», дабы не нарушил  стук незнакомца покой  забывшегося  Васятки.

  Только Пелагея вытащила  старую фуфайку, закрывавшую душник из избы, и поставила кружку с молоком, как та исчезла. Пелагея ппридвинула специальную маленькую скамеечку, и, встав на нее, выглянула в душник. Молоко допивал странник с довольно внушительной бородой, худой и изможденный. Весь его вид говорил, что он преодолел не одну сотню верст. Сама не зная почему, Пелагея молча протянула ему хлеб и молча, жестом, попросила назад кружку. Налив молока, она поднялась на скамеечку и подала незнакомцу кружку .  Тот также молча выпил молоко, запив уже съеденный хлеб.  Он поднял глаза на женщину, чтобы ее поблагодарить, но сказал, словно огорошил:
- Дочку родишь, не сомневайся.
  Откуда он мог знать, что Пелагея на сносях, что ожидая шестого ребенка, они с мужем хотели, чтоб родилась в добавление к пяти сорванцам девочка?
Совершенно неожиданно для себя она сказала:
- Может, зайдете, ночь уже надвигается, места  на сеновале хватит.
Незнакомец внимательно посмотрел на женщину, словно что-то понимая для себя  и совсем неизвестное для нее,  кивнул в знак согласия. Пелагея же, направляясь отпирать ворота, уже «заваленные» на ночь,  изумилась и даже испугалась своей смелости. Но сомнения мелькнули где-то в дальних уголках сознания и исчезли, словно их и не было.

  Открыв ворота незнакомцу, осмотрев его с головы до ног, она сказала тоном, не допускающим возражений, словно малому Васятке:
- Сначала в баню иди, а то вшей нам еще не доставало. Одежонку брось в лохань, что у двери, и залей горячей водой, в маленькой шайке щёлок. Вымойся и выстирай, за ночь высохнет. Портки мужевы я принесу. А мне некогда, сынок у меня болен.
- Нет,- неожиданно твердо возразил незнакомец. Сначала надо  твоему сыну помочь.
- Да как поможешь-то?  Червяк его третёвни укусил, змея то есть.  Нога распухла, синяя, горит весь, бредит он. Чуток недавно только и забылся. Помрет, наверное…
  В голосе женщины звучали какая-то безысходность и покорность.
- Не помрет!- жестко возразил незнакомец. – Змеи –то у вас гадюки, что ли?
- Да, кто их знает… Вроде гадюки.  Сама виновата, мужик с ребятами первосёнок заканчивали, метали зарод тут недалеко. Я им помогать подскребать пошла. А Васятка, наш младшенький, увязался за мной: « Мама, возьми да возьми». Вот и взяла на свою голову. Ведь знала, что на покосе, почитай, под каждым  погрёбом змея.  Сосед  Михаил, что рядом косит, как –то воткнул вилы, дык, у нас волосы шевелились, сколько этих тварей утром на них висело клубком.  Васятка-то вроде меж погребов бегал, а поди ж ты, тяпнула где-то его окаянная. Домой принесли мальчонку, а помочь ничем не можем.
 - Доктор –то был?
- Да какой доктор, покос же ноне. Вот и мужики мои посидели, погоревали из-за Васятки, да на летник за Чикой уехали. Косить надо, пока погода стоит.
- Пойдем,- сказал незнакомец и направился в сени. Когда они вошли в горницу и подходили к  родительской кровати, на которой вопреки всем правилам  лежал разметавшийся в горячем бреду Васятка, то тот вдруг застонал и закричал:
- Больно! Не трясите, не подходите!- так больной ребенок реагировал на почти незаметное сотрясение большой деревянной кровати под шагами вошедших.  Незнакомец скинул на пол котомку и откинул одеяло. Нога мальчонки была страшного синюшного цвета, распухшая так, что казалось, что кожа не выдержит и лопнет.
- Плохо дело,- подумал незнакомец.- Яд, скорее всего не отсосали и интоксикация организма ребенка очень сильная. Но судя по дому, семья зажиточная, значит, питание было полноценным и иммунитет у ребенка хороший. А вслух спросил:
- Веники березовые есть?
- Есть.
- Потом нужно свежих березовых листьев нарвать. А сейчас неси веник, завари его горячей водой, дай тряпку и семя конопляное.
- Степанида, забыв про свой большой живот, опрометью бросилась в амбар за семенем, на вышку - за  веником.

   Незнакомец заставил Степаниду натолочь немного семени, чуток капнул в него воды и приложил к месту укуса, ярко выделявшемуся двумя багровыми точками на распухшей ноге ребенка. Прикрыв семя кусочком оторванной  материи, он обложил ногу толстым слоем распаренных березовых листьев, также прикрыв их принесенной тряпицей. Во время всех этих процедур, незнакомец что-то чуть слышно шептал.
- Надо, чтобы мальчик как можно больше потел. Есть сушеная малина или брусника? Подойдет горячий чай. Пелагея быстро выполняла команды незнакомца. У нее появилась надежда, что Васятка поправится.
 Она возилась с самоваром, чтобы напоить  сына горячим питьем, обильно вызывающим пот, а незнакомец ушел в баню, в точности исполнив указания Пелагеи, вымылся и выстирал свою одежду.
  Потом они вместе уже в сумерках попили чай с шаньгами, которые Пелагея по традиции напекла утром, мирно беседовали. Но что удивительно, незнакомец почти ничего так и не рассказал о себе. И с возрастом его Пелагея так и не смогла определиться: то ей казалось, что он старик лет под семьдесят, то он казался довольно крепким мужчиной средних лет, не смотря на худобу.
   Неожиданный гость ушел спать на сеновал, куда ему указала Пелагея,  а хозяйка, переодев сына, вспотевшего так, что  хоть выжимай одежду, прилегла осторожно на кровать рядом с ним. Дочка, а теперь Пелагея не сомневалась, что это будет дочка, сильно толкнулась в животе, напоминая о себе. Улыбнувшись, Пелагея забылась легким, дающим полное отдохновение сном.
   
  Пробудилась она, как всегда, на заре от призывного мычания Зорьки, которую дружно поддержали ее многочисленные соплеменники. Васятка спал, раскинувшись. Впервые за двое суток  он не метался. Горячечный жар отступил, хотя температура еще была.

   Подоив коров, проводив многочисленное коровье стадо за поскотину через Чикой, накормив и прогнав на выпас свиней и телят, Степанида  поставила на стол кипящий самовар, заварила крепкий чай и метнула на стол скворчащую салом яичницу, сметану, «жимолостное» варенье и шаньги. Она пригласила гостя к столу, тот уже был одет во все чистое. Выпив чаю, он  очень тепло поблагодарил Степаниду за гостеприимство, заботу и доброе сердце - не каждый готов был пустить его на свой порог.
 Прощаясь, он прошел к кровати, где на него глядел  чуть повеселевший Васятка и неожиданно сказал Степаниде:
- Не будут у вас в Черемхово змеи больше кусать людей. Да и лягушки не будут петь свои болотные песни. Запомни, Степанида, за доброту твою для всех людей ваших пятнадцать  верст вниз по Чикою и пятнадцать  вверх  ни одну змею человек больше не увидит. А чтоб знать, что безопасное место закончилось, слушайте. Если квакают лягушки, значит и змеи есть. Если лягушки прыгают, но не квакают, - значит, смело идите, змей в том месте нет.
 И ушел незнакомец, продолжил свой путь. Степанида в сутолоке вчерашней даже имя его спросить забыла.
   Только  и  в правду, с тех пор от Черемхово до села Большой Речки вниз и до Ядрихино вверх (по  пятнадцать километров   в обе стороны) люди змей до моего времени не видели. И лягушки у нас в Черемхово в мою бытность не квакали.
   Послесловие
 Эту то ли легенду, то ли правду мне рассказала моя бабушка Елена, когда я в далеком моем детстве вернулась с ежегодного пионерского слета, который проходил в Черемушнике, что в близи от районного центра Красночикойского района Забайкальского края. Помнится, меня тогда поразило кваканье лягушек, которого я,  отродясь не слышала в моем родном Черемхово. Отвечая на мое недоуменное  «почему?», бабушка мне поведала эту историю.

    В нашем селе проживают семейские ( старообрядцы),  и поэтому в тексте встречается много диалектных слов, значение которых хотелось бы пояснить.
- Душник- маленькое окошечко без рамы, пропиленное в избе для того, чтобы выставлять воду или  молоко, хлеб для путников. Одновременно служило для проветривания дома.
- Куть - кухня.
- Третёвни- два дня назад.
- Первосёнок- луг, на котором заготавливали сено в первую очередь  для обеспечения животных с октября по декабрь, так как основные сенокосные  луга в данной местности находились за рекой Чикоем и вывозились только, по прочному льду.
- Шаньги- лепёшки с творогом.
- Погрёбы - ряды скошенной травы.
- Погребица-  сарай или строение над погребом.
Жимолостное варенье - варенье из жимолости.
Чикояне - жители Красночикойского района в Забайкалье.