Адрана. Хроники войны. книга 1 Мандрагора гл. 19

Глава 19

Мандрагора открыла глаза. Первое, что она ощутила, был холод. Сырость и запах гнилой соломы. А еще – мрак, мрак подземелья. Она пошевелилась. Руки-ноги целы, и даже не связаны. И то ладно. Рядом раздался крик. Это был вопль ужаса. Мандрагора инстинктивно схватилась за меч, но пальцы сомкнулись на пустоте. Эхо прокатилось под сводами отдаленных залов. Послышались глухие всхлипы, источник которых находился, казалось, повсюду.

- Кто здесь? – спросила адранида.

- Исида, твоя воля! – отозвалось подземелье, рыдания прекратились. – Тьма, это ты? Не может быть, это действительно ты?

- Нет, это моя тень. Ты чего орал?

- Тут крысы, а я их с детства боюсь.

- Нет, ты точно пыльным мешком ударенный, Щур. Или все илоты таковы?

- Что значит, таковы? – обиделся Щур. – Интересно знать, где мы? Я уж и с жизнью попрощался.

- Судя по всему, мы под замком Траяна, номарха Карфагосса.  Редкая сволочь, между прочим, этот Траян.

- Мы – пленники! - взвизгнул илот.

- Вряд ли. Скорее, гости. Если бы ты был пленником, твои суставы уже выворачивали бы на дыбе.

- А так?

- А так поживешь еще.

Она задумалась. Обрывки мыслей разбегались, как тараканы, и собрать их воедино не было никакой возможности. Меча при ней не оказалось, не было и охранной печати Двора. Ах, как глупо! И это она, славный рыцарь ордена, так промахнулась.  Слишком хорошо все складывалось за последние дни, слишком легко. Вот она и расслабилась. Попала, как кура в ощип. С Траяном встречаться уж и вовсе ни к чему. Теперь вот попробуй, вывернись. Суета сует, сказал бы пророк.

Она осмотрелась. Обширный зал, шесть восьмигранных свай, стоящих в ряд, поддерживают свод. Вправо и влево уходят коридоры, похожие на черные дыры, где мрак абсолютен. Узкая крутая лестница без перил. Вот же он, выход! Нужно только найти подходящий момент. Сомнений быть не должно. Ни сомнений, ни жалости.

- Щур, ты там привязан, что ли?

- Нет.

- Ну, так иди сюда.

- Ага, иду, - он присел рядом на ворох бурой соломы, подтянул к груди колени и положил на них подбородок. Было странно видеть крепкого парня в такой женственной позе.

- Долго мы здесь?

Щур скосил глаза, мотнул головой.

- Да не… Быстро ты оклемалась. Не прошло и ночи.

- Вот как…

- Ну да! Ты что, ничего не помнишь? Я когда со смирником вышел, ты еще с тем боровом оставалась.

- С эдилом.

- Я ж и говорю, с эдилом! О чем вы там беседы вели, не знаю, а только, гляжу, выходишь ты с поднятой головой, точно за спиной у тебя легион. А следом – эдил. Белый, как полотно, и трясется весь. Ты и пары шагов не сделала, как он кому-то мигнул, что-то хлопнуло, голубой луч сверкнул. Тебя как серпом срезало. А меня просто принялись молотить, видать, луча пожалели. Очнулся я на корабле. Потом глаза открываю, гляжу, а я уже здесь, в этом каменном мешке.

Мандрагора молчала. Ей хорошо было известно вероломство Траяна и его мстительность. Прошло тридцать лет после битвы на Одере, где войско гельгетов, больше похожее на разбойничью шайку, и адранская конница смяли, раскрошили королевские легионы.

Земля гельгетов, бескрайние поднебесные степи, являлась частью присоединенных территорий империи. Кочевники так и остались жестокими дикарями, но, все же, они были на привязи. Императоры делали вид, что не вмешиваются в их жизнь, а гельгеты строго оберегали свою территорию. Это значило, что юго-западная граница с королевством Эгин была надежно защищена.

На что рассчитывал Филипп Вепрь, бросая легионы в имперскую провинцию, так и осталось невыясненным. Впоследствии Диамант отсылал в Эгин послов с дипломатической миссией, но знатных вельмож не приняли при дворе. Более  того, дипломаты были с позором изгнаны из Бест-Карины и отданы на осмеяние столичной черни. Пышный имперский кортеж прошел по гнилым овощам и нечистотам, сопровождаемый улюлюканьем и бранью.

Правда, Филипп прислал отступного за оскорбление: пятнадцать золотых росомах в рост человека, усыпанных драгоценными камнями, и искусный макет Бест-Карины, сделанный из горького шоколада.  Был еще караван с шелками и собрание старых книг. Филипп знал страсть Диаманта. Жестокий и невежественный, он насмехался над ученостью императора. На что же рассчитывал Вепрь, вторгаясь в приграничные степи? Эксцентричность короля была всем известна. Возможно, он просто заскучал, а ничто так не разгоняет дурную кровь, как охота на человека.

Позже из Эгина прибыл раб в белых одеждах. Свиток, переданный парламентером, гласил: «Собака лает, ветер носит, а караван идет». Это была откровенная насмешка. Диамант заскрежетал зубами. Один из прокураторов воскликнул:

- Мой император, пора указать зарвавшемуся хвастуну его место! Прикажи ощипать его, как мы сделали это в Гельгетии!

Диамант покачал головой и произнес белыми от бешенства губами два слова: «не время». Войско кочевников понесло серьезный урон, остатки армии стекались в крепость Грей-ур-Ахка, где рассчитывали удерживать оборону за дубовым частоколом. Приход имперской конницы все изменил.

Разнесся слух, что в звании префекта ходит женщина. Королевские наемники заключали пари, какого цвета ее платье и умеет ли она держаться в седле. Мандрагора ван отон Север умела. Умела не только приказывать и вести к победе, рыцарь ордена овладевала мужскими сердцами. Ее солдаты почитали Мандрагору воплощенной Богиней, умирали с улыбкой на устах, произнося ее имя. Ветер дул с Одера, чувствовалась близость реки. Два войска стояли по краям поля, ощетинившись копьями. Со стороны адранитов с белым штандартом вынесся всадник. Переговорщиком была Мандрагора, префект конницы империи.

- Траян! – воскликнула она. – Отходи за кордон. Обещаю не преследовать твое войско.

- Ты предлагаешь славным эгинам бежать потому только, что они увидели мамашу в штанах? – отвечал Траян. -  Что и говорить, пугающее зрелище. В королевстве железного Вепря женщины рожают детей и пасут индюков, а здесь – машут мечами! Или Империя до того оскудела, что не найдется достойных мужчин, и поэтому в седло прыгают бабы? – выкрикнул Траян, сидящий на пегом коне.

- Твои слова, воин, оскорбили бы меня, если бы в них была хоть капля здравого смысла. Но язык твой так же далек от истины, как твое сердце – от мужества.

- Что? Как ты смеешь? – заревел эгин. -  Ты заплатишь за эти слова!

- Будь благоразумен, Траян, командующий армией. Я снова предлагаю тебе уйти. Идите с миром. Обещаю, что ни одна стрела не просвистит вам вслед.

- Нет! Ты многого хочешь. Мои боевые кони вобьют вас в землю, а Гельгетия падет к ногам моих солдат.

Мандрагора швырнула белый стяг на землю.

- Воины королевства! Мне не жаль вас! – крикнула она. А затем пустила коня и вылетела на середину поля.

- Траян, я вызываю тебя на поединок Равных! Согласно Кодексу, ты можешь отказаться и уйти.

Эгин вонзил шпоры в бока своего жеребца.

Ветер свистел в ушах, выбивал слезу. Тяжкий топот копыт заполнил тишину, нависшую над полками, стоявшими друг против друга. Тишину ожидания. Все отступило на второй план. Мандрагора видела мчащегося воителя, только это сейчас было важно, только исход поединка. Он бросил забрало вниз, выхватил меч. Всадники сшиблись. Удар был такой силы, что кони присели. Мечи высекали искры, грудь женщины распирал крик, готовый вырваться наружу, пальцы намертво вцепились в рукоять меча. Адранида поняла: тело достигло порога боли, за которым – слабость, беспамятство, смерть. Еще хуже – позор. Ничего не осталось в мире, кроме ярости врага. И его решительности, ибо он тоже не желает быть униженным. «Боевой мой друг акинак да свирепый ветер, дикий конь по степям, где земля вливается в небо». Это была песня, услышанная когда-то давно в далеких варварских землях. Только бы не отступить, не поддаться соблазну покоя и забвения.

Эгин откинул забрало, нечем было дышать. Лицо исказил гнев. Но в глазах его она прочла кое-что другое. Там метался страх. Тот, кто боится, не должен быть первым. Закон бытия. Она вложила в удар всю оставшуюся силу, и едва не потеряла сознание. Блестящий воитель, самонадеянный полководец был спешен на глазах ревущих легионов и рухнул на землю, как мешок с песком. Адранида восседала на гигантском вороном жеребце. Бледная, глядела она на своего противника, не отводя глаз.

- Я убью тебя, адранская шлюха! – в отчаянии закричал Траян, поднимаясь с земли и зажимая рану на плече.

- Только что ты упустил такую возможность, - отвечала Мандрагора. – Ты слаб. Уйди с глаз моих.

Вопль ярости эгина заглушил ее последние слова, он бросил в бой свою армию:   

- Воины Вепря, вперед! Да восторжествует его величество и свирепый Маршалл!

- Империя! Адрана! – разнесся женский крик.

Обе армии ответили ревом. А дальше была жестокая сеча. Две кавалерийские тьмы, разделенные на сотни, жаждущие крови и наград, перемешались. Клинки сверкали. Воины империи убивали и сами падали под ударами мечей и тяжелых секир. Шум битвы отзывался в облачных небесах глухим гулом. Была страшная давка. Конь Мандрагоры вертелся, как бес. Меч стал тяжел от пролитой крови. Пальцы скользили по липкой рукоятке кинжала, которым она добивала раненых. Тело онемело, сердце стало равнодушным. Пот и кровь заливали глаза. Она продолжала сечь, рубить, колоть. Клинок находил цель, вздрагивал, встречая сопротивление доспеха, кроша кости и разрывая плоть.

Тьма была сине-фиолетовой. Мандрагора лежала на земле и смотрела, как всходят луны. Слышалось рычание падальщиков, отдаленное тявканье лис, светился фосфор звериных глаз. Силы оставляли ее. Нужно слиться с полем, стать его частью, взять соки земли. Скользили неясные уродливые тени, разносились голоса воинов. Сколько раз это повторялось, и сколько еще будет повторено, пока на ее дыхание не ляжет десница Маргуса? Можно об этом думать, теперь можно. Она снова перешагнула через кровь, свою и чужую, заглянула в глаза врагу и выжила. Мандрагора тяжело поднялась, оперлась на меч, чувствуя, как ноет и саднит тело.

- Префект! Ты жива, слава Исиде! – К ней подбежал сотник, склонился в поклоне. - Но ты ранена!

- Да, кажется ранена, - равнодушно отозвалась она.

- Траян жив! И сейчас он бежит со своими приспешниками в сторону границы. Жалкая кучка! Как бы далеко они ни ушли, прикажи, мы настигнем их и изрубим.

- Нет. Пусть убирается…

- Зачем отпускать бешеного волка? Он не простит. Он будет ненавидеть.

- Ненависть сожрет его самого. Готовьте погребальные костры! Пусть боги достойно примут наших воинов! Соберите тела эгинов, накормите ими лис!

Покачиваясь, она пошла прочь. Лунный свет осыпал поле серебряной пылью. Темная, таинственная прохлада лилась от невидимой в ночных потемках реки. Тысячелетия. Вот чем пахнет ночь.

- Мандрагора! Я убью тебя! – долетел крик, многократно повторенный эхом. Или это ветер, или тоскливо, горько воет оборотень? Жизнь ничего не стоит. Важно это понимать. Усталость, как свинец. Адранида шла, волоча за собой меч, словно это палка. К ней подвели коня, звенящего серебряной сбруей, и она вскочила в седло.

Дверь отворилась со скрипом. В проеме возник стражник. Он стоял, окутанный светом, и поэтому его невозможно было рассмотреть.

- Адранская шпионка, ты где там, эй! Вылазь давай. С тобой хотят говорить.

- Кто, если не секрет, эгинский пес?

- Ах ты! - стражник сплюнул. – Я сейчас изрублю тебя в капусту и все дела.

- Вряд ли. Не захочешь же ты огорчать своего хозяина.

- Выходь!

Сырые коридоры, узкие лестницы и двери, скрытые в тени ниш. Мечущийся свет факела впереди. Тяжелый топот двух воев за спиной. Веревки натирают кожу связанных вместе рук. Снова двери, лестницы, анфилада пустых залов. Здесь света так много, сужаются зрачки, опускается сетка ресниц. Слышен неясный гул голосов. В отдалении распространяется слуховой зуд, мелкий вибрирующий звон. Шаги стражников приглушены, словно они ступают не по мраморным плитам, а по длинному ворсу ковров или по песку.

Легионеры вязнут в горячих песках, желтых, а местами зеленых, словно ряска на поверхности топи. Солнце палит нещадно. Доспехи раскалены, обжигают плоть. Над горизонтом подымается фиолетовый карлик, вытягиваются тени, похожие на обезвоженных уродцев. Распухшие губы в трещинах тронуты безумной улыбкой. Кричат верблюды, вытягивая шеи с маленькими змеиными головами. Падают кони. Синие султаны воинов присыпаны пеплом, и только чеканные единороги на шлемах взирают на мир холодно и властно.

Мандрагора тряхнула головой. Как легко морок захватил ее! Во дворце курят корень дракулы и Цветок Верхнего Мира, не иначе. Аромат, почти нечувствительный для обоняния, легкий, как вуаль, как ничто, способный вернуть из мира грез, или ввергнуть в пучину безумия, в зависимости от пропорций.

Адранида оглядывала залы, сквозь которые шла. Пусто и солнечно. Жаровен нигде не было видно, но запах дракулы, как фискал, присутствовал неуловимо. Первый смирник разом остановился. Резные створки дверей разошлись, сердце адраниды упало. Она почувствовала укол пики в спину и шагнула вперед. Блеск интерьера дворцового зала и собравшихся вельмож, ошеломлял. Вернее, мог бы ошеломить, если бы Мандрагора обратила внимание на окружение. Она шла по алой дорожке, шитой золотом по краю. Это был еще не конец, а досадная заминка, после которой последует основное действие.

На ступенчатом подиуме стояло кресло. Коричневый и зеленый шелк одежд широкими складками лежал у ног сидящего человека. Белые руки, унизанные перстнями, расслабленно свисают с подлокотников. Драгоценная тиара отягощает яйцеподобную голову, взгляд прозрачных глаз тяжел, щель рта, черные отверстия ноздрей. Она не таким его запомнила, и… таким.

- Непросто зазвать в гости рыцаря империи, но я всегда рад, если такие люди переступают порог моего дома, - проговорил он низким рокочущим голосом.

- Не по своей воле, номарх.

- И то правда. Но кому это интересно? Ты здесь. – Траян пошевелил пальцами, камни перстней заискрились. – Ничуть не изменилась. Ты что, продала душу демону преисподней, а?

- Судя по тому, как выглядишь ты, твоя душа ему не нужна.

- Хе-хе. М-да… С годами человек не меняется, меняются только его возможности. Я искал встречи с тобой.

- Не думаю.

- Ну, почему же?

- Если бы действительно искал встречи, на поиски не потребовалось бы столько лет.

- Любой, даже самый гениальный замысел рушится, если исполнители - дураки. Я ждал долго, адранида, слишком долго. Это похоже на охоту. Делаешь вид, что все забыто, плетешь потихоньку сеть. И зверь бежит.

Именитый эгин подпер кулаком подбородок, прозрачные глаза равнодушно обвели зал, не задержавшись ни на одном лице. Скука была притворной. На самом деле, Траян ликовал, и Мандрагора заметила это.

- Судьба любит тех, кто терпелив.

- Ты наивен, словно дитя, номарх. Судьба – известная стерва. Капризы ее непредсказуемы.

Траян сложил на груди руки. Он все еще до конца не верил в такое везение. Тридцать лет… Он все помнит, он ничего не забыл, ни одной детали своего унижения. Когда принесли печать Двора, и он прочел гравировку имени, ему показалось это сном. Слишком неправдоподобно, чтобы быть явью. Но это оказалось явью. Адранида без меча, со связанными руками, стоит перед ним.

- Как прошли все эти годы для тебя, рыцарь империи?

- В битвах.

- Как и подобает вою. А я помню одну из битв. Никогда не забуду. Эту голодную свору гельгетских варваров!

- Они союзники империи.

- Что за империя берет в союзники диких зверей!

- По-своему они хороши в битвах. Это живой кордон.

- Как они кричали! У меня в ушах до сих пор стоит их крик.

- Одер!

- Что?

- Одер! Боевой клич гельгетов. Это ты видишь в своих кошмарах?

- Заткнись!

- Нет. Я требую справедливости. Ты не имеешь права задерживать меня.

- Мне плевать на твою печать, ясно? Плевать. Здесь хозяин – я!

- Скажешь ли ты это Кортесам?

- Вон чем стращать вздумала, - протянул номарх, и вдруг хлопнул ладонями по подлокотникам и заревел, обводя бесцветными глазами толпу вельмож. – Ну, чего встали, а? Замолчали, навострили уши! Давайте, перетирайте свои сплетни. Эй там, музыканты! Музыку! Пляшите, бездельники!

С балкона грянул бальсеро. Толпа заколыхалась, стала расслаиваться, разбиваться на тройки. Разом загудели голоса. Из-за визга волынок слов Траяна было не разобрать. Признаться, Мандрагора не делала и попыток. В какой-то миг она отвлеклась, глаза ее остановились на танцующих. Номарх спустился с подиума и приблизился к адраниде. Она почувствовала его запах, нездоровый запах стареющего мужчины. Отблески самоцветных камней скользили по морщинистому лбу. Траян склонился к женщине и горячо прошептал в самое ухо:

- Тридцать лет я ждал этого дня. Бессмертные боги, каких только пыток не выдумывал я! Порой я терял рассудок. Ты была нужна мне. И теперь ты заплатишь за все, Мандрагора ван отон Север. Слышишь, ты?

- Слышу, - просто сказала Мандрагора. – Тебе, старый лис, никогда бы не взять меня, если бы не случайность. Ты раньше был трусом, таков ты и теперь.

- Тс-с-с. Ни слова больше. Скорая смерть была бы для тебя благом, но у меня другие планы.

- Номарх, время таково, что лучше забыть личные амбиции и подумать о делах государства.

- Что это значит?

- Только то, что я должна продолжить свой путь. Я выполню миссию, возложенную на меня кортесами, и это поможет королевству усмирить Каньон.

- С каких это пор ты печешься о королевстве?

- Как только поняла, что это необходимо империи.

- Грязная шпионка, потаскуха!

- Заметь, номарх, я ни разу не оскорбила тебя.

Траян сложил на груди руки, морщины на его лице раздвинулись в недоброй улыбке.

- Задание кортесов, говоришь… так?

Он махнул рукой. От подиума отделилась фигура в белом плаще с оранжевым подбоем, и, загребая загнутыми мысами мягких туфель горячий, насыщенный наркотическим ароматом воздух, направилась к ним. Это был спальник Траяна, личность известная в номе своим лицедейством, а точнее сказать, искусным лицемерием. Он и сам давно потерял счет совершенным им преступлениям. Обман, лжесвидетельства, подлоги, убийства – он чувствовал себя как рыба в воде среди всей этой грязи.

- Ром, отведешь нашу гостью в закрытые покои. Глаз не спускать. Я вскоре приду, - бросил Траян, не глядя на спальника. Тот поклонился, розовый бутон рта растянулся в улыбке, обнажая мелкие зубы.

- Как же, ваша щедрость, буду рад оказать услугу почетной гостье, - отозвался спальник.

Его зыбкие, будто подернутые пеленой, глаза разглядывали адраниду. Было невозможно поймать этот ускользающий взгляд.

- Я знаю тебя, - проговорил он. – Не ты ли Мандрагора, последний отпрыск разорившегося и угасшего рода Северов, давно лишенного короны?

- Да, я из рода Северов, унаследовавшая гордость и честь своих славных предков. А не ты ли Ромка из холопьего рода Бабановых?

Спальник осекся, глаза его затуманились, но он все так же улыбался. Они шли довольно долго, минуя залы, где от звука шагов стражи, словно хрустальные брызги, разлетались слуги, а редкие гости провожали группу любопытными взглядами. Мандрагора заметила, что стражники, сопровождавшие их, меняются по молчаливому приказу спальника. Это ее покоробило – слишком все напоминало маскарад.

Поплыли молчаливые кубикулы с роскошными занавесями и гобеленами, за которыми легко мог укрыться шпион или убийца. Здесь все было пропитано запахом корня дракулы, теплый воздух источал наркотический аромат цветка Верхнего мира. Мандрагора задержала дыхание и шла, ощущая нарастающую пульсацию артерий, пока не зазвенело в ушах.

Ром скользнул в боковую нишу. Пленница последовала за ним. Открылся узкий сумеречный коридор с сырыми плачущими стенами. Редкие факелы коптили низкие своды, капала желтая смола и шипела в черных лужах меж выщербленных плит пола.

- Ступай вперед, - сказал Ром, поворачиваясь к Мандрагоре. Завернувшийся в плащ, он походил на гигантскую гусеницу с подвижной головой.

- Все дороги здесь знаешь ты, спальник, тебе и вести, - отвечала воительница.

- Здесь никого нет, и я тебе скажу. Ты мне не нравишься. С такими, как ты опасно вести игру. Таких убирают по-тихому.

- Например, в каменных мешках, подобных этому.

- Именно. Мне не нравится, что затевает Траян, но отчасти, я его понимаю. Он хочет насладиться местью. А это может стать ошибкой, - он покачал головой. – Роковой ошибкой.

- Будь твоя воля, ты попытался бы удавить меня прямо здесь.

- Мы внутри стены, адранида. Здесь витает смерть. Смотри сюда, видишь замурованные ниши? В них гниют и превращаются в тлен мертвецы. А вон там – пустые. Возможно, одна из них ждет тебя, адранида.

- Которую из них ты готовишь мне? – Мандрагора пошевелила онемевшими пальцами.

- Их здесь много. Рано или поздно, будут заполнены все.

Она невесело рассмеялась.

- Не спеши, холоп, у меня еще есть дела в этом мире. А теперь иди вперед.

Они оказались в комнате, которую перегораживала ширма. Горели масляные светильники. Звенела тишина. Впечатление было такое, будто они находились на дне колодца. По обе стороны дубовой двери стояли темнокожие невольники, чья родина – жаркая пустыня.

- Жди здесь, - проговорил Ром, повернувшись к пленнице. Глаза его превратились в щелки, и тускло отсвечивали в мигающем пламени стенного светильника. – Траян придет сюда. И знаешь что, адранида, готовься к смерти.

- Никто живым не покинет этот мир, - ответила Мандрагора.

Он усмехнулся и взмахнул рукой:

- Ты не поняла. Готовься к мучительной смерти.