Открытым текстом

- А я ей говорю: вы женщина, чего, охренели, прокладки в унитаз кидать. А она мне - ничего я не охренела. Я, говорит, пользуюсь прокладками потому, что я, к вашему сведению, женщина, - Петров вздохнул.
- Ну а ты? – спросил приятель
- Ну а что я?  Раз пришел на вызов, повытаскивал  ей все прокладки.
- И все? Она же тебе открытым текстом дает понять, что она женщина.
- Я не слепой, вижу, что не мужчина.
 - Нет, она тебе дает понять, что готова к контакту.
- Это почему же? – с брезгливым недоверием покачал головой Петров.
- А потому, что прокладки кидает в унитаз. Это крик отчаяния одинокой женщины. Ау! Где ты, счастье? Прокладка в канализацию – это как крик о помощи. Унитаз забился – с одной стороны плохо. А с другой стороны – шанс.
- Что она дура ради этого унитаз забивать?
- Возможно,  поумнее тебя.  Стратег. А ты не стратег. Ты ее спрашивал, она одинокая или нет?
- Не спрашивал. На фиг мне ее одиночество.
- Повторяю секреты мастерства. Во-первых, сантехник одна из самых сексуальных профессий на земле.
- Неужто? А когда я был в училище. Так именно на курсантов девчонки клевали.
 - Безмозглые клюют на блесну.  Погоны, нашивки – это все мишура. А сантехнику погоны без надобности. Сантехник всегда генерал.  Знаешь анекдот: прихожу, а на жене голый водопроводчик. Не генерал, не министр, а водопроводчик.
- Интересно, как он, в анекдоте узнал, что это водопроводчик?
-  Это неважно. Это же анекдот.   Сантехник постоянно имеет дело с людьми. И большей частью, с женщинами. 
- Похоже на то, - согласился Петров.
 - А для бедной женщины сантехник это спаситель и избавитель. Путь к сердцу женщины лежит через прочищенный сифон, или унитаз. А тем более ты  мужик  еще в полной силе, с умелыми руками и  майорской пенсией.  Бывших майоров не бывает.
- Да, уж, - кисло улыбнулся Петров,
- Ты на ту женщину, с прокладками, посмотрел?
- Что мне ее разглядывать? Я, честно говоря, таких, кто забивает унитазы, там же утопить готов. У кого прокладки в унитазе, у того  тараканы на кухне.
- Я гляжу, ты вроде бы,  подходишь к делу диалектически. А правильных выводов не делаешь.  Статистика же говорит, что больше всего вызовов, так это  починить  кран. Хотя, кончено, протекающий кран и потерпеть может. А вызывают. Если клиентка вызывает ради такой мелочи, с одной стороны, она любит чистоту на кухне. А с другой стороны…-  с другой стороны, кран не унитаз. И если ты поставил новую прокладку на  кран, хозяйка, конечно, благодарна. Но это совсем не унитазная  благодарность. За унитаз она к тебе  всей душой.
- После унитаза мне не до ее души, - покачал головой  Петров,
- Хорошо, унитазы вычеркиваем из списка. Сосредоточимся на  кране. Если женщина делает такой заказ, значит, муж у нее либо инвалид, либо  полный алкаш, либо мужа вовсе нет.  Есть, конечно, в русских селеньях женщины, что коня на скаку остановят. Но кран им не починить. Наше оружие не только вантуз. И диалектика. Вошел в квартиру - оглядись. Даже на той же кухне и многое может о хозяйке сказать. Чисто или грязно? Что на плите стоит. Сколько кастрюлек, поварешек. И  становится ясно, сколько людей  в хате. С кем живет и как живет. А туалет так вовсе лицо хозяйки. Пока ремонт производишь, поговори за жизнь. Вник в  ситуацию и действуй по обстановке. Диалектика  подскажет, что дальше.  Тебя никогда  после ремонта на чай не приглашали?
- Чаще  бутылки совали. Да ты же знаешь, я  и не любитель этого дела.
- Что же тебя ни одна на чай не позвала?
- Одна звала, - вздохнул Петров, - Еще в части. Вольнонаемная. Из-за нее и  развелся.
- А говорят, что ты из-за жены развелся, -  Петров мрачно усмехнулся, удивившись, как быстро в век прогресса  распространяется информация, - Ну дело прошлое, - сказал приятель, - Теперь ты свободен. Теперь ты сантехник. А сантехник - наисексуальнейшая профессия. Не кочегары мы, не плотники.
- Только  те, у кого  проблемы с канализацией, сексуально не выглядят, - сказал Петров.
- Только на первый взгляд. Делай шаг навстречу. Вот я ставлю одной раковину. Она говорит - это чем вы таким по краям замазываете? Я мог бы просто послать ее: вам-то что? Фирма дает гарантию. А я объясняю - это силиконовый клей. Про силикон слышали? Думаю, слышали. Похожим  силиконом женщины  грудь наращивают. Потом смотрю на нее и говорю. Ну, вам это ни к чему. Все на месте.
-  И она что? – спросил Петров
 - Тебе все расскажи. Ей, как минимум, приятно. Я тебе просто наводку даю. Для тактики. Ты ведь тоже раковины ставил.
- Так меня про силикон никто не спрашивал.
- Ну, видно, ты там совсем  заиндевел с боеголовками. Я же тебе сказал – шаг навстречу.

  Дни шли, краны подтекали, унитазы забивались. Петров ходил по квартирам. Но только открывал рот, чтобы поговорить о силиконе, как ощущал непреодолимую дистанцию.

В собственной квартире он навел полный марафет. Ничего не протекало и ничего не засорялось. И квартиру сестры  по части воды и канализации он вылизал, как  ракету, готовую к пуску. Залюбуешься. Но Юлька способностями брата не хвасталась. Вот мужа за золотые руки она хвалила. К нему, мол, на стол очередь. А брат – сантехник – это не для прессы.  Не пристало заведующей отделением иметь братом сантехника. Петров как-то  на дне рождения  у сестры  слышал, как ее сухофрукт обсуждал  с себе подобными  проблемы митрального клапана. Митральный клапан, это, конечно серьезная вещь.  Но сменить клапан  самого простенького водопроводного крана Петров своему родственнику  не доверил бы.

   У сестры в доме он был представлен отставным майором. Редко между делом у сестры проскальзывало, что брат ей всю кухню и ванную в порядок привел. А Петров и не хотел рекламы. Потом пойдешь по рукам приятелей сестры. И все-таки пришел час и Юлька позвонила. У ее приятельницы и коллеги беда. Бачок не работает. Женщина хорошая. Но одинокая. Никто не поможет. А брат справится лучше любого вызванного слесаря.

Петров пришел, бачок отремонтировал. И согласно всепобеждающему учению о женщинах, вызывающих сантехника, успел окинуть взглядом все, что может нести информацию. Первым делом составил суждение о самой хозяйке. Немного за сорок. Полна, круглолица. В общем-то миловидна. У Юльки в гостях он ее никогда не видел. Петров оглядел туалет. И уж затем бачок. Хозяйка стояла в дверях на подхвате. Ремонт занял немного времени. Уходя, он  кинул быстрый взгляд в комнату. Увидел  массажную лежанку.

- Массажем занимаетесь? Нужно будет  к вам записаться, - сказал Петров, - А то после того, как под раковиной полазишь, не распрямиться.
- Так что вам мешает? Ложитесь, не отходя от кассы. У меня глаз наметанный. Вы  наклоняетесь, поднимаетесь – я уже вижу, проблемы. 
- А я не помешаю?
- Не помешаете. Я специально вас вызвала на свободный вечер, когда у меня клиентов нет.

Массажистка работала над  спиной сантехника. 
- А вы ведь военный? – спросила она.
- Бывший военный, - уточнил Петров, - А вы как догадались?
- А вы меня не помните?  - спросила женщина.

Петров замялся. Он не помнил.  По школе он ее знать не мог. Она намного моложе.  Когда он окончил школу, она, хорошо, если была первоклашкой. Может быть, связана как-то с обороной, раз она упомянула, что он военный? Может быть, вглядись посильнее, узнал бы. Но  сейчас он лежал лицом вниз.
- Напомните мне,  - смущенно сказал он.
- А вы вспоминайте. У вас время есть. Пока ни вспомните, не сойдете.
 Это означало, что она ему подсказывать не будет. Он так и не вспомнил, и она сдалась, дала ему подняться.

- Сразу после массажа выходить на открытый воздух нельзя, - сказала женщина, - Я вас чаем угощу, и заодно кое-что покажу.

- Ну что так и не вспомнили? – спросила женщина во время чая.  Петров потупился, - Конечно, я очень изменилась. А я вас сразу узнала. Ну, погодите, - она тяжело поднялась, ушла в другую комнату. Вернулась и положила перед ним фотографию, - Это я в те годы, когда мы виделись с вами.

 С фотографии  глядела писаная красавица. Вот теперь он понял, кому делал бачок. Такую красавицу забыть нельзя. Просто не  мог вообразить, что она так может измениться.



- Ну что Петров? Как себя чувствуем? – врач подошла к  его кровати. Утренний обход.
- Ничего, - пролепетал Петров.
- Думаю, мы вас спасем. Это вы чем-то отравились. Но пока  анализ крови не очень. Так что в не кушайте пока, мы вам сделаем повторный анализ. Насчет гастроскопии – решим.  Нужно чтобы желудок успокоился. А насчет госпиталя вам решать. Лучше оставаться у нас. Мы вас гарантированно лучше вылечим. Юлия Андреевна, как вы понимаете, будет лично вас вести. Но вы, говорят, приехали в отпуск? Придется задержаться.


   До самого обеда его тягали по кабинетам.
Впервые он увидел Юльку при белом халате. Деловую и неприступную. Она даже не улыбнулась ему, словно он и не старший брат, а невесть что.  Понятное дело, субординация.  Это она  его взяла к себе в больницу. И с ее легкой руки его прокрутят через всех возможных и невозможных специалистов. На будущее. Он приехал в отпуск к родителям. Скоро уезжать. И вдруг вечером прихватило. Испуганные предки позвонили Юльке. Та приехала. Он послушно пил воду. Чуть ни лопнул. Юлька возилась  с ним, пока не убедилась, что все обойдется.  Скорая не нужна. По скорой его отправят в госпиталь.  А кто он там? Простой капитан. Завтра он придет  в больницу к ней, родной сестре. Уж сестра то его выходит. Положит к себе в кардиологию, но прокрутит по всем этажам.

   Каждое утро он вставал ни свет, ни заря, натощак сдавал анализ крови, пропускал завтрак, глотал кишку. Магнезии в него влили литры. А желчь никак не шла.
- Вот оно, - сказала сестра, - гарнизонное питание и жена безрукая. Мало того, что стерва, так еще по-человечески не готовит. От жены мы тебя спасти не в силах, но от гастрита избавим. Не таких поднимали. Вон Капусту неделю назад на носилках привезли. А теперь уже по медсестрам бегает

Сосед Перова по палате по фамилии Капуста закрутил бурный и стремительный больничный роман. С молоденькой медсестрой. В во время ее дежурств по ночам Капуста на время  тихо выскальзывал из кровати и запирался с ней в сестринской. А привезли его сюда на носилках. Ну, Капуста молодой и неженатый. Другое дело  Петров.  Женат и двое детей.  И еще лишний свидетель в отделении, родная сестра. Не загуляешь. Пока что ему искололи пальцы анализами, истерзали  зондами.  А  в  кардиологии  люди преимущественно пожилые. Преддверие кладбища. Тоска. Но Юлька сказала чуть ни в приказном порядке: нужно полежать, проверить все. А родная часть и родная жена - перебьются. 

   Петров  повиновался. И вдруг Капуста шепнул ему, что на него, грешного, тоже положили глаз. Галина. Нужно сказать, Петров не мог не заметить ее огромных глаз. Прямо на него нацеленных. Но можно допустить, что у нее выражение лица такое.  А скорее всего она в курсе, что он  блатной, брат Юлии Андреевны. Вот и выделяет его из остальных. Но чтобы глаз положила, не верится. Кто он такой? Самый обыкновенный капитан из далекой предалекой части. Женатый и с детьми. Не верится. И все же мысль о  пышущей молодостью и здоровьем высокой статной красавице, к которой он не решался  подойти лишний раз, не покидала его. Но, почему тогда она подходила к нему довольно часто? Похоже,  чаще, чем необходимо. Владимир Андреевич, вот термометр. Владимир Андреевич, вы пили таблетки? Владимир Андреевич, вам на гастроскопию. Улыбка милая, зовущая,  глаза прямо жгут. Когда посторонние звали его по имени отчеству? Исключительно товарищем капитаном.

И хороша – чудо! Проскакивает небольшой перебор с весом. Но несущественный. А в остальном – красавица. Капуста сообщил личные данные.  Галине двадцать пять, и у нее маленький сын. С мужем в разводе. Все это ему разложила по полочкам Капустина подружка-медсестра. Она же подружка Галины и посвящена во все ее сердечные тайны..
 
  В больнице тоскливо. Родители его не навещали. Какая необходимость, если Юлька  его каждый день видит. Но Юлька в отделении – это уже не родственница, а великий  инквизитор.  Ходячий фонендоскоп. Христос в пустыне размышлял о боге. Попов в духовной пустыне больницы думал о Галине. И чем дальше, тем больше она представлялась богиней. А та чудесным образом это почувствовала.

- Владимир Андреевич, хотите, я вам книжку почитать принесу. Вам про что нравится? Приключения? Про любовь? Владимир Андреевич, вас никто не навещает. Так, я вам кое-что принесла. Домашнее.

 На третий день Петров забыл про  свой желудок. Но Юлька настаивала: раз уж лег, нужно проверить все. Просто так приступы не происходят. Он повиновался. И может быть в немалой степени остался из-за Галины. Ее домашние приворотные яства и содействовали его выздоровлению. Но одновременно ускоряли его расставание. Путь к сердцу мужчину лежит через здоровый желудок. Петров уже был готов грызть стаканы. Путь к его сердцу был открыт.
 Но, даже если из пункта А и пункта В осуществляется  встречное движение, и встреча будет быстрее, для нее все равно  нужно время. Петров набирал обороты. А что она? Какую часть своего пути прошел он? Какую - она? Он ждал, когда она зайдет в палату. И не столь важно, к кому  из пяти больных она пришла. В любом случае она приходила и к нему. Ожидания  в палате его изводили. Он совершал проходы по коридору с книгой, которую она ему принесла. Книгу с закладкой оставлял на  тумбочке. Чтобы она обратила внимание. Он отвечал красноречивым взглядом на ее приветливые взгляды. Он нахваливал то, чем она угощала. Он скучал, когда было не ее дежурство. А в ее дежурство  он старался чаще ее видеть. «Поминутно видеть вас, повсюду следовать за вами, улыбку уст движенье глаз ловить влюбленными очами» Ему удавалось перекинуться с ней парой пустяковых фраз. Он строил планы. Для него, блатного, режим не так строг. Он мог бы в  ее свободный день встретиться с ней в городе. Нужно только с ней договориться. Или действовать как Капуста? В любом случае Пора завязывать с вегетативным этапом. Что мешает? Жена и двое детей? Они далеко. Но все равно это дойдет до Юльки. Хоть Юлька – могила.  Несомненно, в конце концов, жена узнает. И не смотря на это Галина того стоит. Пора брать быка за рога. Увы, его бык  был  весь день занят больными. Только когда все больные угомонятся и заснут, можно объясниться. Он дождался ночи ее дежурства, выждал, когда все улягутся. Галина сидела  на посту, и когда он подошел, она тихо сказала
- Дежурный врач  в ординаторской. Подождите я сама к вам подойду.

Она даже не спросила, может быть, ему нужна была медицинская помощь. Она все понимала. Он ждал в палате. Так «ждет любовник молодой минуты верного свиданья». Но услышал, как пошла какая-то необъяснимая возня.  Вышел в коридор и понял: тут не до него. Галина и дежурный врач бегали, суетились.  Дверь в одну палату была открыта. Оттуда на  пол коридор лег зловещий прямоугольник света. Ночной свет в больничной палате не предвещает ничего хорошего. Он подловил Галину, когда она торопилась в палату с капельницей. Она не улыбнулась
- Как дела,  - попробовал робко  улыбнуться он.
- Ничего хорошего, - она угрюмо  прошла мимо.

Он  подошел к двери и заглянул в палату. Какая-то древняя бабуся, цепляясь из последних сил, никак не хотела расстаться с миром. Своими цепляниями  она сбивала Петрову все планы.  Судя по всему, врачи понимали, что бабуся  - не жилец.  Но делали все возможное.  Врач сказал Галине что-то принести. 
- Ну что?  -  Петров нагнал ее в коридоре. Она только  в последний момент  поняла, что  он рядом.
-  Вы о чем? – она по его улыбке поняла, что, как это цинично ни звучит, его интересует вопрос вполне жизненный, и устало произнесла - Идите в палату. Не мешайте


  На следующие сутки Галины не было в больнице. И только спустя пару дней она остановила его в коридоре. Она снова озарила его лучезарной, но чуть смущенной  улыбкой.  Для предстоящего обследования ему нужно сейчас очистить желудок. Короче, сделать клизму. Он понял ее смущение: так все возвышенно завязывалось, и свелось к приземленной клизме.  Он спросил, почему его заранее не предупредили, чтобы он не обедал. Да и  какая клизма в кардиологии?
- Врачам виднее, - сказала Галина, - А  что вы думаете, в кардиологии вам клизму не поставят. Еще как поставят. Клизма,  она и в Африке клизма.
 
Клизма, тошнотворного цвета застиранного голубого белья, висела  на гвоздике и выпирала округлыми пухлыми боками на фоне четких квадратов белого кафеля процедурной. Та клизма, которую детям ставит любящая мама, - жалкое микроскопическое подобие больничной. Когда он увидел эту стратегическую боеголовку, стал уверять, что в него, человека средней комплекции столько не влезет. Он не великан.

- Все влезет,  - уверила Галина, и ее обезоруживающая улыбка сработала как успокоительное.

  Преодолев  неловкость оголения и подставления зада девушке, на которую у него имелись более чем серьезные виды, он лег на бок, к ней спиной, свернувшись калачиком. Девичьи руки нежно раздвинули ему ягодицы. И вот холодная вода стала проникать внутрь. Казалось, наполнила его всего аж до горла. Он уже забыл о том, что рядом  стоит сногсшибательная красавица. Наконец она позволила ему встать. На ходу натягивая штаны, он, как бык на красную тряпку, пошел на  белую дверь, за коей скрывался санузел. Дверь не поддалась. Заперта. Он с ужасом перевел глаза на Галину. Красавица улыбнулась и сказала, что  нужно выждать, пока вода растворит содержимое кишечника. А иначе никакого эффекта. Пусть не волнуется ключ на месте. Он ждал у двери.

  С чем сравнить это ни с чем не сравнимое чувство ожидания? Так с нетерпением  ждут любовных ласк? Близко не похоже. Так ждет голодный пес куска мяса? Не то. Человек – интересное создание. Желание освободить организм гораздо сильнее и острее, чем желание организм наполнить. Изнывающий от голода может подождать и минуту, и час. А после такой клизмы сил ждать нет. Петров с ужасом ощущал, как подлые предательские струйки вырываются наружу. Можно перекрыть Енисей. Но что может остановить анальный поток? Волшебные глаза стоящей рядом девушки могли многое. Но были бессильны поставить запор на пути этих струек! Ладно бы  из него текла простая вода. А то ведь извергнется бяка, совсем не соответствующая наклевывающимся отношениям. Он скрючился, боялся шевельнуться. Шевельнись, и вовсе пропал.

- Открывай, - простонал мученик.
- Рано!
- Открывай! - проскрежетал он.

   В ответ красавица обворожительно улыбнулась, достала из бокового кармана халата ключ. Быстрое движение. И ключ нырнул в вырез ее халатика. А ну-ка отними! Что делать? Умереть? Нагадить под дверью? Опуститься до насилия и нагло лезть к женщине за пазуху? Такая шикарная грудь создана не для такой мелочи, как ключ от туалета. На таком объеме сразу и не отыщешь. Жизнь висела на волоске. Петров издал звериный рык,  Галина поняла, настал момент. И открыла замок. Он оттиснул ее, пролетел мимо, оседлал унитаз одним прыжком, как ковбой мустанга, не дожидаясь, когда его мучительница выйдет. Запах, перебивающий ее духи, означал, что ожидаемый эффект достигнут. Вонь изгоняла  его истязательницу из туалета. Теперь она не стояла над головой.  На прощанье бросила:
  - Как  закончите, возвращайтесь в палату.

   Говорят, после хорошей клизмы наплывает чувство очищения, полета. Ничего подобного Петров не чувствовал. Прежде всего, нужно было, не привлекая внимания,  сменить белье и избавиться от запахов. Соседям сердечникам привычнее запах валокордина. Он выветривался на сквозняке на лестничной площадке. Периодически возвращался в коридор. Не зовут ли его на процедуру.  Если клизма такая, можно себе вообразить, что за процедура его ждет. Никто никуда его не звал.  Врачи ходили мимо. Наконец он сам спросил Галину.

- Вас позовут, - коротко сказала она.
Так он  прождал до вечера. И, наконец, перехватил Юльку.
- Какая клизма? – удивилась та, - Тебе сегодня ничего не назначено,  я сейчас спрошу у Галины.

  Через минут пятнадцать Юлька  пришла в  палату и вызвала на разговор.

- Тебе от клизмы хуже стало?
- Нет. Просто ужинать мне или ждать чего. Зачем тогда клизма?
- Ужинай на здоровье, - Юлька улыбнулась, - И  считай, что клизма – это тебе подарок  судьбы. Она очищает.  Некоторые без клизмы жить не могут.   Скажи спасибо и ходи чистым.
- Не понял, -  обиженно прищурился Петров.  Во всем этом чувствовались отголоски насмешки.
- Чего тут непонятного? Девушка тебе говорит открытым текстом.
- Каким открытым текстом?
- Если тебе еще и это объяснять, то я не удивлюсь, почему ты до сих пор живешь со своей дурой, -  Юлька, забыв про клизму,  стала перечислять, почему  Петрову не стоило вообще  жениться на Ларисе.

  Причем тут Лариса? Лариса далеко. Петрова интересовала Галина. А посему и клизма. Что она хотела сказать? Что это за открытый текст? Кажется, когда-то он слышал, что подобным образом сестры в больнице издевались над особо досаждавшими им больными. Может быть, это ему за бабусю. Это Галина хотела донести до его понимания? Значит, Капуста врал? И права Лариса. Он - самовлюбленный дурак. И с Галиной  все неправильно понял?  нужно ли после всего продолжать? Петров никак не решался поговорить с Галиной. А тут его и выписали. Он собрался быстро, по-военному и поспешил к себе в часть. И постарался забыть про клизму.


Петров долго смотрел  фотографию. Вот он значит что! Значит, эта  массажистка -   та  самая умопомрачительная  Галина. Как все же она была прекрасна! Да и сейчас ничего. Галина сидела напротив, следила с наряженным вниманием за тем, как он смотрит на фотографию. Ждала ответа. Что он мог сказать? Только, что давно все это было. Да и что, собственно,  было? Кроме клизмы ничего и не было. Он  поблагодарил за чай и поднялся.

- Ну, так от одного сеанса ваша поясница не пройдет, - сказала Галина, и, предварив его вопросы, добавила, - Это бесплатно. Я вам массаж. А вы мне  краны.  Натуральный обмен.

Когда  спустя пару месяцев он зашел к сестре в гости, та заметила.
- Я погляжу, ты распрямился. Огурчик.  И Галочка не нахвалится. Говорит, сна кухне  и в ванной  Париж отдыхает, - и, не дождавшись от брата ответа, усмехнулась – Натуральный обмен, он и в Африке натуральный обмен.