Мальтузианский сокол

Звонок раздался поздней ночью, часа в три, хотя я, естественно не спал. Для частного детектива время суток и вообще время утрачивает то могущество, которое оно имеет перед ухоженными представителями белых воротничков, мирно храпящих в своих одинаковых кредитных домиках где-нибудь в стерильном как евнух пригороде на очередной Мейн-стрит. Да и чертов энурез после драки с Паршивым Фредди никуда не делся.

— Алло, — я выдохнул дым от дешевой, но крепкой сигары прямо в трубку. Вдохнул я его час назад.

На другом конце провода закашлялись.

Скорее всего это Джонсон.

— Билл? Это Джонсон (не зря я долбанный сыщик, черт возьми!).

— Здорово, Френк. Ну как дела?

— Догадайся, зачем я тебе позвонил.

— Снова они?

— Бинго. Очередное убийство, Билл. Тебе должно быть интересно, а нам полезно. Приедешь? Это на углу Нуар-стрит и Сточной авеню. Стейк-бар «Рёбрович»…бывший стейк-бар.

— Хорошо, скоро буду.

— Жду.

Я повесил трубку, своим «хорошо» я только что совершил главную ошибку с тех пор как вылетел из адвокатской конторы.

Я катил по ночным улицам. Этот город боится меня. Боится выхлопов моего Форда, боится моей обуви из натуральной кожи, моей седины в жесткой щетине, щетине, не знавшей триммера, или триппера, черт их там разберешь этих детишек с их птичьим языком. Они уже и не трахаются, к слову. Говорят — скучно. Хотя тут мы с ними наравне, я не занимался этой ерундой с 74-го года, с той самой экскурсии по канализации Манхэттена…
Зато эти детишки умеют убивать. Да, убивать: коварно, хладнокровно, не поднимая лиц от своих проклятых дребезделок, которые тоже вроде как считаются телефонами. По цене двух моих колымаг! В гробу я такое видел. В моё время были телефоны так телефоны. Однажды я уложил оторванной трубкой от таксофона всю банду Мокрого Вилли и его самого, а это 74 человека, не считая 4-х дрессированных пантер. Попробуй сделать такое же современной игрушкой, мальчик! Попробуй!

                *********

...машины копов облепили место преступления, как карлики порнозвезду. В смысле, как муравьи кусок упавшего мороженого. Я прибыл на место.
Бугаи Фрэнка пропустили меня без предъявления документов, уже знают в лицо. Я вошел в здание, в нос сразу ударил запах от вейпов — все сомнения тут же отпали, это их рук дело. (Неделю назад я и понятия не имел, что это за хрень такая. Пришлось проконсультироваться у моего племянника Джеффри, он как раз в том возрасте. Оказалось что вейпы - модная замена старым добрым сигаретам. Какие-то испаряющиеся химикаты в железных фаллоимитаторах.  Да сэр, это у них теперь вместо Мальборо) В помещении царила разруха и полутьма, лишь где-то в отдалении виднелись признаки того, что здесь была жизнь — грязные грили и сковороды с застывшим жиром от мяса.
Из копов внутри были только Фрэнк и Малыш Ричард, его я заметил, как всегда, не сразу. Пока он не выглянул из пепельницы на столе:

— Здорово, Билл! — пропищал он.

— Привет, Ричи, — сказал я ему (при этом с Малыша слетела шляпа и парик).

— Представляешь, здесь можно было курить. Да-да, курить настоящие сигареты!

— Наверное, это их и сгубило.

Ричард помрачнел.

— Ну да, не без этого. Теперь здесь пахнет только этими дымящимися членами роботов.

— Как жена? — спросил я его, чтобы разрядить обстановку.

— Да все отлично Билл, недавно я прятался от неё дома целую неделю. В итоге она нашла меня в банке с пудингом и сказала, что я скучаю по материнскому чреву. Такие дела.

Фрэнк, до того изучавший меню, резко повернулся:
— Хватит трепаться, Ричи! Билл, выйдем-ка, нужно кое-что обкашлять.

Мы вышли на промозглую улицу. Начинало светать, какой-то маляр красил стену напротив в темно-серый. Фрэнк раскурил сигару, несмотря на то, что в руке уже дымилась одна.

— Что скажешь, Билл? Узнаешь чей-то почерк?
— Трудно сказать сразу, Фрэнк, все они похожи и у всех имеются маленькие отличия. Взять даже эти их вейпы…

На этих словах Фрэнк сморщился, как будто раскусил лимон (а я знаю, он любит) и смачно сплюнул. Плевок пробил хорошую дыру в асфальте, через которую было видно, как внизу бегут вагоны метро. Да, эти парни из участка кое-что умеют! Старая школа, да, сэр.

— Послушай, Билл, не хочу тебя обижать, но слышать не хочу ничего про это дерьмо, если у тебя есть на примете какие-то ублюдки, то дай знать, ок? Дело серьезное, закрылось уже третье заведение за шесть недель.
— Ты про «Мясной стержень» и «Жареного Будду»? Ты думаешь, это все связано?

Фрэнк мрачно взглянул на меня, не говоря ни слова. Прошло минут 20.  Маляр начал рисовать кирпичную кладку черным на сером фоне. Наконец он  процедил:

— Билл, ты же не дурак, что я тебе, как маленькому, ты же не вчера родился, что я тебе — учитель младших классов, как будто я воспитательница в детсаде, когда мы были на войне, в том вонючем окопе, никто не спрашивал меня, неужели все это связано, Билл, никто! Когда мы резали штыками те дешевые плитки ирисок, никто не утирал нам нос платком, Билл. Сержант тоже молча резал эту дрянь, а потом глотал кусками не жуя, как и все. Потому что неизвестно, когда бы мы поели в следующий раз после полдника. Через два, через три часа? Мы бы убили там за такой приличный стейк-бар, как «Рёбрович», но здесь, в своем проклятом родном городе я смог его защитить, Билл! Я не смог… не смог…

Он опять замолчал. Я просто кивнул в ответ, многозначительно хрустнув шеей. Он понял, он знал этот хруст. Слышал его не раз. Маляр добавил на стену пятна ржавчины и крови. Мне нужно было ехать.

                *********

...пара бутылок бурбона прояснила мне голову, да и вести машину стало намного интереснее.
Я смотрел на просыпающийся город. Смотрел, и не видел изменений. Даже не пошел дождь из лягушек, он бывает только по вторникам. Ну да, к чему лишнее внимание, подумаешь, ещё один стейк-бар. «Миллениалы убили стейк-бар «Рёбрович»»! Курам на смех. Вот «миллениалы убили автомобиль», «миллениалы убили ночные клубы» или, к примеру, «миллениалы убили индустрию бриллиантов». Вот это просится на заголовок! Вот это горячая тема! А кому к черту интересна судьба ещё одной забегаловки? А как насчет того, что я в своем районе уже не могу ни съесть нормальный стейк, ни выпить пинту приличного лагера? Стейк! Великое американское изобретение, как и жареный бекон. Лицо нации, если хотите. А теперь вокруг лишь долбанные веганские кафе, где подают бифштексы, сделанные из моркови. Из моркови, мать вашу! Да запихните такие бифштексы сатане в глотку! В общем, «Рёбрович» это дело чести. У меня ещё осталось такое понятие. Да, сэр!
Рассуждая таким образом, я проехал мимо нужного мне места и выехал за город. Пришлось возвращаться.

Лишь в одном месте я мог узнать, кто из этой многочисленной молодежной шелупони мог уничтожить бар. И это, конечно, не этот ваш долбанный гугол. У меня нет привычки спрашивать у кремниевого болвана адрес ширинки, когда мне нужно отлить, нет, сэр. Я отправился к Тощему Лу. Он руководил букмекерской конторой, старорежимным местом, где ставки принимали вручную: сам Лу и его брат Мо. Где ещё помнили, что значит общение, и что значит старое доброе обдуривание человека человеком. Хотя сам Лу на человека походил мало: несмотря на своё прозвище, он весил черт знает сколько фунтов и не мог протиснуться сквозь входную дверь, чтобы вернуться домой, например. Так и сидел в своей конторе уже лет 8. А ещё он был в курсе скандальных банкротств и судебных предписаний: его жена Мэгги работала в суде, по вечерам они созванивались.

— Здорово, Лу!

Он лишь хрюкнул в ответ. Как всегда оба брата сидели здесь, за одним столом. Точнее восседал один Лу, а Мо как бы обтекал его с краю, благодаря чудовищному сколиозу. Приятные старорежимные люди!

— Какого хрена ты приперся, Билл? Больше я не сливаю фаворитов в тараканьих бегах. Особенно тебе!

— Почему мне, Лу?

— А не надо приходить на соревнования с дихлофосом и заканчивать их досрочно!

—  С дихлофосом! - вдруг взвизгнул Мо.

— Ладно, я вообще не по этому. Что тебе известно про “Рёбрович”?

— Так и знал, что ты по этому поводу. Да, у меня есть пара историй об этой мясорубке. Но что я буду иметь с этого, Билли?

Зашелестела зеленая бумажка, выпорхнув из моего кармана как маленькая фея. Лу тут же схватил её жирной ладонью.

— «Сертификат на курсы пантомимы для экзистециалистов»! Хмм, а вы умеете вести дела, мистер Боллз.

— Боллз! — опять гаркнул Мо.

— Ну что, Лу? Мы снова любим друг друга? Хотя, это вопрос риторический.

— Риторический!

— Заткнись, Мо! Никак не пойму, почему мамаша лупила меня штакетиной, а тебя только ремешком иногда. Ладно, Билл, слушай и запоминай, два раза повторять не буду, мы тут не телепузиков смотрим…

                *******

Теперь-то я точно там где надо. Конечно, моё пребывание здесь сродни липкому душному кошмару после Дня Благодарения у родственников жены, но, что поделаешь, такая работа. Лу рассказал, где у них лежбище, и кто именно стоит за резней у «Рёбровича». Я выключил мотор и посмотрел в бездну.
Да, это не стейк-бар. На парковке вместо «бьюиков» — велосипеды и какие-то штуки с одним колесом, на которых наверное ездят черти в аду. Из-за зеленой вывески «Эко—что-то там» выползают клубы, нет не синего табачного дыма, а какого-то вонючего пара. Эти желторотики твердят, что пар на 95% безопаснее никотина, что ж, тогда я согласен с теорией, что 95% людей идиоты, а другие 5% никогда не зайдут в такие забегаловки. Мой газовый пистолет нервно зашевелился под пиджаком. Пора в гости в дьяволу. Я вошел в заведение, перед этим позвонив племяннику Джеффу…

....Если бы не дело, я бы никогда не забрел в такое мерзкое заведение. Ощущение было как будто в котельной произошла неслабая перестрелка, и теперь пар валит из всех дыр. Воняло как в помойке Вилли Вонки: и чем-то сладким, и чем-то кислым и просто резким, все это смешивалось в тучу из паров и скрывало все вокруг. Ну и слава Богу, видеть эти идиотские прически выше моих сил.
Я подошёл к так называемой барной стойке. Нехотя ко мне повернулся так называемый бармен. Из этих, да да, хочет выглядеть настоящим мужиком. Башка бритая, но с бородой и усами, все они так делают, когда начинают лысеть. Весь покрыт татуировками как долбанный якудза, может даже руки качает. Но я-то знаю, что это напускное, нажмешь такому на голову - моча потечет.

— Здравствуйте, что будете? - спросил он вполне дружелюбно.
—    Двойной бурбон и поскорее.

Тут вся эта свора начал ржать надо мной. В том числе и бородатый. Казалось, я стою посреди утренней саванны и из мглы на меня лают шакалы и гиены. Пора было действовать! Я схватил бармена за наушники на шее и прижал его лбом к стойке. Стойка раскололась и рассыпалась, впервые в моей практике (в наше время о стойку бара можно было раздолбать чертов Абрамс!), это в планы не входило, но добавило мне эффекта. А хипстеры любят эффекты.
Бармен посмотрел на меня полными ужаса глазами:
— Сэр, вам что - не понравилось обслуживание? У нас нет крепкого алкоголя! Могли бы просто отрицательный отзыв в сети написать!

Их толпа притихла, в дыму я различил мигающие огоньки - экраны долбанных телефонов. Снимают гады, на видео. Я отпустил бармена, зажег спичку об ноготь и закурил:
— Я не из вашей породы, чтобы анонимно жаловаться в этом вашем интернете, а потом…

“Здесь курить нельзя, папаша!”  - раздался крик из смрадной толпы. Я лишь мрачно глянул в татуированное лицо этого сопляка, он тут же проглотил язык, а я продолжил:

— ….А потом чтобы из-за ваших детских жалоб закрывали ещё один гриль-бар в районе.

— Так вот почему ты здесь, бумер!

Толпа расступилась, и из зловонных недр вышел её вожак, судя по всему. То есть, судя по попугайской одежде, пирсингу и ужасающему андеркату на голове. Насмешливые глаза его скрывались за роговыми очками без диоптрий. Да, я нашел нужного человека.

— Ещё раз назовешь меня так, и я сломаю тебе челюсть в трех местах, будешь питаться одними смуззи.

— Ок, чел, не души. А насчет Ребровича не обессудь, мы против того что несчастные животные идут на корм корпоративным свиньям.

— Да ты ещё и левачок, бой. Ладно, я последний раз спрашиваю: отзовете свои гребанные петиции или как?

— Или как, бумер!

— Тогда встречайте гостей.

Я нажал в кармане кнопку мобильника (пришлось достать свою Нокию 3310), и через минуту у входа замелькали многочисленные тени и зазвучали пубертатные срывающиеся голоса.

—    А где бесплатный вай-фай?

— Почему так задымлено? Они взятки дают пожарному инспектору?

—    Никакой ответственности!

— Вообще-то стаканчики должны быть из эко-пластика! Из какого века это заведение?

— Ха-ха, у них даже приложения нет, а как делать онлайн-бронирование?

— Доставку тоже ещё не завезли, лоол ?!

— Сейчас поставим нулей, такие шалманы уже не приемлемы.

Все это время выражение лица за роговыми очками и под андеркатом сменялось от недоумения до полного ужаса. Не знал, что миллениалы способны на эмоции.

— За что?! За что, ты…?! - прошипел он.

— Я предупреждал. Больше ваши ручонки не дотянуться до гриль-баров и тому подобного.

— За нами придут другие! Нас много! Миллениал легион!

Я наклонился прямо к его физиономии:

— Так их ещё больше, «чел». Наслаждайся.

И я пошел к выходу. Повсюду уже орудовало подрастающее поколение со смартфонами и всякими другими штуками. Они фотографировали и нажатиями на хлипкую пластмассу рассылали свои мнения по всей сети. Зумеры знали своё дело. Я знал, с чем нужно быть в союзе.

— Здорово, дядя Билл!
— Привет, Джефф. Отличная работа!
 
И я потрепал его по вихрам, как когда-то меня трепал мой дядя (отец только кидал пустыми бутылками из-под виски). Надеюсь, эти касания не сочтут противозаконными.

Я вышел в чистый переулок и вдохнул свежего сладкого рассветного воздуха.