Шумерский эмбрион ч. 3

                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: Вени

         8 июня 1955 года, в будничную среду, на улице Веррери, недалеко от площади Сен Мишель, глазея по сторонам, стоял юнец, держа в своих ручонках кожаный чемодан, габариты которого, ещё малость и заслонили бы собой самого «хозяина поклажи».
В Ле-Мане, Вениамина приветствовал один из многочисленных родственников по итальянской линии семьи Энрико и Ассанты, переехавший в «чужую страну» по долгу службы сразу после войны, так и оставшийся «на чужбине» устраивать свою личную жизнь. Мальчик, без особых проблем, объяснил не только адрес «пункта назначения», но и короткий путь, по которому будет проще и быстрее до него добраться, чем явно обескуражил «встречающую сторону».
Подойдя к заветному дому, ещё раз «окинув взором окрестности», Вениамин постучал во входную дверь. Спустя минуту послышались тихие шаги, щёлкнул дверной засов, и дверь слегка приоткрылась.
-Что Вам угодно, молодой человек? - послышался, слегка настороженный, женский голос.
-Добрый день, мадам, - учтиво поздоровался незнакомый визитёр. – Прошу Вас уделить мне всего лишь пару минут вашего драгоценного времени. То, что я сейчас поведаю, Вы наверняка сравните с игрой детских фантазий или воображения, но, тем не менее, выслушайте меня.
Дверь осталась приоткрытой.
-Так вот, - продолжил незваный гость, - Вашего мужа, погибшего от осколков вражеского снаряда 17 августа 1944 года, звали Тирри. Перед тем, как отправиться на фронт, Вы пообещали ему, что когда он вернётся с войны, то дома, его будут ждать любящая жена и малютка сын. Услышав это, он крепко прижал Вас к себе и не отпускал несколько минут. Именно эти минуты остаются жить в вашей памяти несмотря ни на что.
Дверь приоткрылась чуть шире.
-Чёрной полосе было суждено перечеркнуть прекрасные надежды. Письмо о смерти Тирри, бессонные ночи, полные рыданий, в результате, привели к преждевременной и горькой утрате такого долгожданного счастья.  Я не знаю, как объяснить событие, которое произошло позже. Знаю лишь то, что Ваш ребёнок всё же появился на свет божий и в отличие от всех остальных новорождённых детей, первое, что увидел этот малыш в своей жизни, был «пепел золы вездесущей смерти». Хотите - верьте, хотите – нет, но я Ваш сын Мадам. Моё имя - Вениамин.
Дверь распахнулась, и из «царства теней и призраков прошлого», навстречу своей судьбе, «выпорхнула, томившаяся долгие годы взаперти, сияющая надежда». Следы пережитого горя на её измученном лице, своим пагубным воздействием оставили неизгладимый отпечаток, заставив выглядеть эту женщину значительно старше своих лет. Благо, невзирая на все тяготы и испытания, благородная кровь сохранила былую стать и манящую женскую притягательность. 
-Боже! У тебя точно такие же седые волосы, какие были у моего Тирри, только слегка вьются. И глаза - неотразимые и чарующие, - опустившись на одно колено, Абель, с нежным трепетом, принялась рассматривать своего «блудного сына».
-А ещё, порошу заметить, я, как и мой отец, просто без ума от гонок и если мне не изменяет память, то через два дня нас ждёт гран-при. Ведь мы пойдём послушать рёв моторов. Правда, мам? - иронично, по-детски спросил Вени.
-Обязательно, мой малыш! Разве может быть иначе? Обязательно, - с этими словами, Абель крепко-накрепко прижала к себе «родное сердце», не скрывая слёз нахлынувшего счастья.
Наблюдая, словно заворожённый за таинством происходящего, мужчина, которому судьба отвела роль соглядатого, еле слышно, словно боясь спугнуть «редкую птицу», обратился к воссоединившейся семье: «Родители, которые вырастили это «чудо», мне родня по крови. Моё имя – Беттино. Я живу в Женевье и если вдруг, Вам мадам, понадобиться моя помощь, то вы всегда сможете рассчитывать на меня». После этих слов, ещё раз проникнувшись атмосферой «семью печатей», он продолжил: «В моей жизни было много незабываемых моментов, но тот, что я пережил сегодня, останется «отдельной строкой в книги моих воспоминаний. Строкой, которой непременно суждено согревать веру в несбыточное. Всего Вам доброго», - после сказанного, Беттино поклонился и непринуждённой походкой покинул место невероятной встречи.
Взявшись за руки, «два сияющих солнца» наполнили своим светом и теплом, уже не надеявшийся на второе дыхание, «унылый ковчег» на улочке Веррери.
11 июня 1955 года, прекрасным субботним днём, Абель и Вениамин сидели на лучших местах главной трибуны и с нетерпением ожидали старта гран-при Ле-Ман. Казалось, что никому и ничему на белом свете, не подвластно разрушить той идиллии, которая воцарилась между матерью и сыном. Но коварству судьбы позволительно то, о чём любому смертному и представить страшно. Перед самым стартом Вениамин поднялся со своего места и принялся размахивать руками, приветствуя участников соревнования. Один из гонщиков, сидевший за рулём мерседес бенца, обратил внимание на счастливого мальчугана и замахал ему в ответ.
Авто Пьера Левеги унесло в тот день восемьдесят четыре, включая самого гонщика, человеческие жизни, ранив при этом свыше ста невинных зрителей.
Именно в тот самый момент, когда «смерть своим грязным крылом накрыла гоночную трассу в Ле-Мане», Абель чётко ощутила незримое присутствие скрытой угрозы. Это «дурное предчувствие вязкой болотной трясиной поселилось в подсознание её материнского сердца».
…отражения лживых теней преднамеренно искажают реальность, дабы затуманить разум, коему легче принять мираж, нежели поверить в твердыню …
Вместо страха перед лицом смерти, произошедшая трагедия, наполненная драматизмом и прискорбности, только усилила подростковый интерес к непомерному влечению «зова турбин». В своём амплуа зрителя парнишка был неподражаем. Всё, что было связано со скоростью «четырёхколёсных племенных коней» разжигала в нём «пламя неописуемого восторга». Едва заканчивались занятия в школе, Вени «пулей летел» к загородной трассе, где его ожидали: рык моторов, запах машинного масла, жжёной резины, разноцветные краски гоночных машин и душещипательная жажда обуздания непокорной скорости.
Абель, как любящая мать, поначалу беспокоилась и волновалась, затем относилась к «страсти сына» с женской ревностью, но, в конце концов, смирилась «с тяжкой ношей».
-Ничего тут не поделаешь. Это у него в крови, - повторяла она поздними вечерами, когда уже не в силах находиться дома в ожидание, отправлялась за город, где с умилением наблюдала одну и ту же картину: её «белокурый птенец», сидя на старых и грязных покрышках, с загадкой соколиной зоркости во взгляде, не сводит глаз «с неустанно- ревущих стальных гепардов».
Спустя год Вениамин был вхож во все боксы и гаражи на трассе Сарта*. Здесь его знали все, от гонщиков до автомехаников. Мало-помалу ему разрешали помогать в мелких починках. Он присутствовал при разговорах конструкторов, вникал в подробности той или иной ситуации, случившейся на трассе. А когда один из гонщиков посадил Вениамина за руль своего мерседеса, то «взрыв положительных эмоций накрыл своей магнитудой» всех тех, кто находился в этот момент в радиусе километра.
Возвращаясь поздно домой, Вени, не теряя не единой секунды, в мельчайших подробностях, рассказывал Абель, всю хронологию событий уходящего дня. Она не могла наглядеться на своё чумазое создание, тараторящее без умолку всё подряд, упоённая такими прекрасными «отрывками душевных сцен». Моментами, насквозь пропахнувшими выхлопными газами, едким до безобразия бензином и машинным маслом.
*Трасса Сарта - гоночная трасса недалеко от города Ле-Ман во французском департаменте Сарта, используемая для самых известных гонок на выносливость «24 часа Ле-Мана».
Но, как бы не сложился уходящий день, прежде, чем улечься в кровать, Вени подходил к маме, нежно обнимал её и глядя в такие родные материнские глаза, полушёпотом произносил: «Ты самая, что ни наесть, лучшая на всём белом свете», - сопровождая детское признание поцелуем в щёку. Её сердце плавилось, словно воск свечи.                Она прижимала к груди родную душу, непременно благодаря Господа за «неисповедимость Его путей».
                -/-
Шли годы. Вени креп, взрослел и всё больше походил на Тирри. Однажды к дому Абель подъехала машина, за рулём которой сидел незнакомый мужчина, а рядом с ним Вениамин.
-Мам, познакомься – это Фабрис. Наш новый конструктор, - представил мужчину Вени.
Абель протянула руку в знак приветствия, и … «судьба наградила её второй раз к ряду». Ровно через год Фабрис и Абель поженились. Река безмятежного упоения, бережно и нежно уносила к своим бескрайним просторам изящную лодку со скромной гравировкой на борту «Семья Абель».
В 1961 году состоялось открытие музея Сарта и Бугатти. Ещё одна сокровенно-притягательная «Мекка», где обожал пропадать Вениамин. Доскональные знания в области автогонок, современные конструкторские тенденции эволюции моторов, прямой контакт с автомеханиками – всё это помогло Вениамину наладить, как дружеские, так и вполне деловые отношения с руководством музея, которое в свою очередь не однократно обращалось к нему за добрым советом или мнением в спорных ситуациях «калейдоскопа металлических колесниц».
К тому времени, подросток окончательно решил, что его жизнь будет связана с вселенной автогонок, наполненной бешеной скоростью и адреналином. Фабрис и Абель безуспешно пытались направить стремления своего отпрыска в мирное русло, но видя, как «ослепительно ярко вспыхивают его глаза» при одном только упоминание о «рёве турбин», смирившись, оставили свои, заранее обречённые на провал, затеи.
Жирной точкой в их «противостояние за взгляды на будущее» оказался короткий диалог.
Поводом послужил незатейливый праздничный ужин, приуроченный к одной из семейных годовщин.
- Вениамин, - как бы невзначай, обратилась к сыну Абель, - знаешь, в последнее время, возвращаясь с гонок, ты словно стал каким-то поникшим и через-чур погружённым в себя. Неужели сам факт пересечения финишной ленты в числе лидеров, именно твоим любимым «рысаком», потерял какой-либо смысл для тебя? Я боюсь предположить, но вполне возможно, что «теория мощностей» исчерпала свой потенциал? Или мне свойственно заблуждаться?
Вени, внимательно выслушав «опасения и тревоги» матери, взвешенно и обдуманно заявил: «Меня тяготит не то, в какой последовательности они пересекают финишную прямую мам, а то, с какой скоростью они это делают. Но главное, и это мне точно известно, какие дальнейшие действия следует предпринять для того, дабы эта скорость значительно увеличилась. Будь уверенна: в ближайшее время, я обязательно добьюсь нужного результата, чего бы мне это не стоило. Вы себе и представить не можете, что ждёт людей, через какие-то пятьдесят-семьдесят лет?»
- Ну раз, ты осведомлён в этом вопросе лучше меня и Фабриса, - переглянувшись с супругом, поражённая такими суждениями, - может просветишь и нас?                - Интеллектуальный уровень достигнет таких колоссальных высот, что вытеснит остальные, тормозящие его развитие, материи, - не взирая на саркастическую реакцию родителей, авторитетно продолжил «профессор науки и техники».
- Говоря о материях, ты подразумеваешь, ни что иное, как человеческие чувства? Я правильно понимала тебя Вени? - смягчив тон, уточнила Абель.
- Совершенно, верно. Их удел – остаться на краю обочины, - в несвойственной подростковой манере, прозвучало так, что резануло слух.
- Тогда, мне нет места в этом зловещем будущем! - с надрывом, оборвала эти бессердечные выпады любящая мать.
Реакция Абель мгновенно вернула «знатока сверхзвуковой скорости с небес на землю».
- Прости, я не хотел тебя обидеть, - изменившись в лице, почувствовав острую боль, которую он, не задумываясь причинил ранимому сердцу, раскаянно молвил Вени.
Молча, глядя друг другу в глаза, они просидели за праздничным столом несколько минут.
- Меня поглотила эта стихия, - размеренно и основательно продолжил Вени, - и сейчас я осознал кое-что: дойдя  до определённого предела, скорость остановится и так резко, что всё вокруг содрогнётся, а тем, кто управлял ею, придётся вернутся на исходную позицию, дабы понять, какой коэффициент, был смертельно-ошибочно утрачен из идеальной формулы. А пока, мне ничего не остаётся, как довести до блеска константу и ряд переменных в этом ребусе динамике скоростного потока.
Внимательно выслушав своего отрока, Абель и Фабрис синхронно поднялись из-за стола. Взявшись за руки, они подошли к Вени и крепко обняли. Услышанное ими, ещё раз натолкнуло их на мысль, что Вениамин – «подросток вне времени».
По прошествии, одурманенных навязчивой идеей, трёх лет, ясным воскресным утром 28 июня 1964 года на трассе Руан гран-при Нормандия, Вени находясь на зоне пит-лейн*, отслеживал технику, быстроту и качество работ при каждом пит-стопе*. Очередной болид* заехал на замену шин и «грянул гром среди ясного неба»: Вени внезапно сорвался со своего места и тут же упал, словно стал добычей шальной пули. «Запах едкой и пахучей резины, что оставляет после себя бешенная скорость, накрыл собою всю округу, без спроса проникая глубоко в лёгкие». Ужас, охвативший Абель, сидящую рядом, сковал её силы и волю, но истошный крик, словно сорвавшийся с цепи, преодолев неимоверные усилия, всё же вырвался наружу. Находившиеся вокруг зрители, поспешили на помощь. Один из них, попросил всех расступиться, со словами, что он врач. Но стоило ему приблизиться к бездыханному телу, как подросток резко вскочил на ноги и обуреваемый юношеским рвением, закричал по-португальски: «Я обязательно встречу тебя возле лежачей башни!»
Толпа замерла в изумление. Абель, сжав ладони, прислонила их к лицу. Она, каким-то немыслимым образом, поняла, что «граница невозврата той самой скрытой угрозы» настигла и её.
Третье «забытьё» – чему быть, того не миновать, спустя чётко отмеренный срок свыше.
* Зона пит-лейн - часть гоночной трассы, на которой располагаются боксы команд, участвующих в гонке.
*Пит-стоп -  остановка автомобиля на пит-лейн, во время которой машину могут дозаправить, сменить резину, произвести ремонт.
*Болид - гиперболизированное определение гоночного автомобиля.