Благая весть

"Когда минует день, и освещенье природа выбирает не сама...", я иду гулять.
Вообще обычно ночами я сплю. Но весенняя тёплая ночь существует именно для того, чтобы бродить по вымощенным камнем парковым дорожкам, мягко выгибая ступни и тихонько постукивая мысками кед по ровному красному камню, нашёптывать любимое стихотворение Заболоцкого «Осень» (апрель и осень пока немножко сёстры), обнимать и гладить спящие деревья, вдыхая запах коры и запоминая пальцами каждую особенность неповторимого рельефа их шершавых шкур, шелестеть прошлогодними листьями, прислушиваться к дуновению ветра, сонному мурлыканью ворон, пению ночных птиц (пока не соловьев, для них ещё рано) и едва заметному дыханию томящейся и уже предчувствующей роды земли. Парковые светильники, как инопланетные корабли, будто парят над землею, их ножки кутаются в темноту ночи. Они многочисленны. Их световой хор дополняют огоньки окон жилых домов, мигающие вдали, да длинношеи-фонари на проезжей части. Выше же всего, выше деревьев и домов сияет крест; огромный золотой крест храма, подсвеченный в честь праздника. Ночь иногда пугает, но посмотришь на этот крест - и страх уходит прочь. Вспоминается шёпот алтарника с корзиной в храме после сбора денег: "Сегодня много собрали, заплатим за свет." Электричество стоит денег, но эта жертва не зря. Крест ночью возвышается и светится в темноте, чтобы мы нашли дорогу домой, не потерялись в сумраке. Поэзии ночи меня научил Гоголь. "Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный ветреник — ночной ветер, подкравшись мгновенно, целует их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь! И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского соловья, и чудится, что и месяц заслушался его посереди неба... Как очарованное, дремлет на возвышении село. Еще белее, еще лучше блестят при месяце толпы хат; еще ослепительнее вырезываются из мрака низкие их стены. Песни умолкли. Все тихо. Благочестивые люди уже спят. Где-где только светятся узенькие окна. Перед порогами иных только хат запоздалая семья совершает свой поздний ужин."
Я украинка только на четверть. Моя ночь - российская. И прекрасное дело в такую ночь купаться. "Ой, ти, мiсяцю, мiй мiсяченьку! I ти, зоре ясна! Ой, свiтiть там по подвiр’ї, Де дiвчина красна." Но купаться рано. Только-только раскололся - неравномерно и хрустя, как плитка горького шоколада - лёд, льдины ещё плавают в пруду, сталкиваясь и звеня, отливая чем-то аквамариновым.
Мне вспоминается, как в детстве, гуляя зимними вечерами с отцом, я пыталась выломать из сказочно мерцающей корки снега корону Снегурочки или Снежной Королевы. Но снег неизменно рано или поздно
начинал крошиться, рассыпался, как мерцающий песок. (Из аквамаринового льда корона бы тоже могла получиться недурная - когда б так быстро не превращалась в воду.)
Если прижаться ночью к дереву на краю оврага, распластаться, затаиться - кажется, будто вокруг тебя творится какая-то невидимая глазу жизнь. Для жуков и пауков ещё рано, но гонимые ветром листики устраивают мышиную возню. Фонари ясно глядят в зыбь пруда. Ощущаешь только своё дыхание, прохладу древесного ствола, ветер по щекам, округлости чёток, скользящие по кончикам пальцев как маленькие планеты - и губы шепчут молитву. Ночная молитва - самая ясная. Когда наступает такая тишина вокруг и в сердце, будто ты один на этой земле, планете. Есть только ты и Бог. Небеса открыты, приблизились и слышат каждый твой вдох.
А утром - Благовещение. Священство на крыльце храма, в руках у них трепещут белые голуби (комично ёрзают, вырываются, "ну пусти же, пусти!!!" наконец, священство отпускает - и они улепётывают во все лопатки. вдали мы видим, как они собираются в белую стаю и делают большой красивый почётный круг вокруг храма); у нас же в руках шарики белого или синего цвета - мы отпускаем их, и они летят ввысь вперемежку с белыми голубями под колокольный звон. Это красиво и трогательно. Но самое красивое - не здесь. Когда мы возвращаемся в храм, я вижу ребёнка, стоящего на ступеньках, и Рай в его глазах. Говорят, что в Церкви какие-то не такие люди. Это наговаривают. Прекрасные люди в Церкви! Когда ты идёшь в храм в будний день, едва продрав глаза, и кто-то незнакомый, уже оттуда возвращающийся, желает тебе доброго утра или доброго дня, это дорогого стоит. Я люблю людей, потому что я знаю, какие они в церкви. Я хочу детей только потому, что я знаю, какие они в церкви - а не в школе, не на улицах. Я знаю действие благодати. Я знаю, как преображает человека благодать Божия. И это, конечно, дает очень большую надежду. Церковь - это источник истинной красоты; Христос - это самое прекрасное, что есть на свете. Очень важно это помнить.

(7 апр 2017)