Время Ивана Грозного - приговор абсолютизму

    ВРЕМЯ ИВАНА ГРОЗНОГО – Приговор абсолютизму

    Прежде чем перейти к разговору о времени Ивана Грозного, должно сказать о трёх главных заслугах сего благоверного Государя. Первой заслугой является исполнение дела, начатого его дедом, Вел. Князем Иоанном III, по созданию Державы Третьего Рима. Второй заслугой является дело учреждения опричнины, которое, в случае удачи его, могло дать начало рождению новой элиты, взамен прогнившей старой. Третья заслуга Ивана Грозного историками в настоящее время почти не осмыслена. Исключением здесь являются труды: Якова Лурье – «Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли Древней Руси», Игоря Фроянова – «Грозная опричнина», и «Библиотека литературы Древней Руси», Том 11. 
    Суть вопроса состоит в том, что поднятая в указанных книгах тема  с а м о в л а с т и я, является краеугольной для нынешнего апокалиптического времени. Потому что, правильно, в соответствии с Православной догматикой рассмотренный вопрос самовластия (или – самодержавства человека, как писал о том прп. Иосиф Волоцкий в Слове 1-м «Просветителя»), навсегда поставит крест на таких псевдомонархических течениях, как абсолютизм и конституционализм, а также на католицизме, протестантизме, и всех оккультно-мистических учениях.
    В чём же отличие вопроса самовластия, рассматриваемое с Православной точки зрения, от самовластия западного христианства. Если говорить о западном богословии, после раскола Церкви в 1054 году, то с возникновением идеологии непогрешимости папы Римского, латинскому понтифику стали присваивать подобие Самого Христа, в плане земной власти. Теперь, любое решение папы считалось решением Самого Господа. Та же самая ситуация обозначилась при возникновении англиканской церкви, после того как Генрих VIII разорвал общение с Ватиканом. Здесь, английский король не придумал ничего нового, но в подобие римскому папе возгласил непогрешимым самого себя. Отныне, всякое повеление короля, считалось повелением Самого Бога, и потому, не подлежало обсуждению. Король Англии становился одновременно и главой англиканской церкви.
    Разумеется, подобные искажения категорий власти возникли не в XVI веке, и даже не в XI. Вопрос самовластия получил неправильную трактовку ещё за три века до Рождества Христова. Связано это еретическое толкование с сектой ессеев, поселившейся в середине III века до Р.Х. в Кумранской долине Мёртвого моря. Именно благодаря ессеям, впоследствии возникла идея религиозного и военного завоевания Израилем всей вселенной. Благодаря деятельности ессеев, 60-х годах по Р.Х. было поднято первое восстание против Рима, а в 131 году второе, под руководством Бар Кохбы.
    Но, выходцы из Кумрана не ограничивали себя только военной доктриной. Они создавали еретические учения, которых в I-м веке стали называть гностиками. Уже во II-м веке, из недр гностицизма вышло манихейство, положившее начало всем антицерковным, масонским и социально-политическим течениям. Из той же гностической среды появились ереси ариан, несториан, македониан, маркионитов, савеллиан, павликиан. Вплоть до богумилов и катаров, соединившихся в XI столетии с оккультно-мистическим манихейством.
    Какова же позиция ессеев, гностиков и манихеев в отношении вопроса самовластия. Царь Иван Грозный, обличая князя Андрея Курбского, указывает на самую суть проблемы: «ты же убо… сам подобно манихейской ереси пиша. Якоже они ****ословят, еже небом обладати Христу, на земле же самовластным быти человеку, преисподним же дьяволу».
    Здесь видим, что позиция ессеев-гностиков-манихеев – «небом обладает Христос, землей обладает человек, преисподней обладает дьявол», свойственна была не только Андрею Курбскому, но расширительно (о чём видим, из переписки Ивана IV с Яном Рокитой, а также с королем Сигизмундом Августом) всему католическому и протестантскому миру. В соответствии с позицией протестантов, масонов и папистов, живущий на земле человек – с а м о в л а с т е н. Но, у католиков, это самовластие распространялось на папу Римского, у англикан на главу церкви короля, а у лютеран и масонов, вообще на всех людей. В то время, как святоотеческое учение говорит о полной утрате самовластия человеком, после грехопадения Адама. Возвратить же этот божественный дар можно только во Христе Иисусе, в Православной Церкви, и при подвижнической святой жизни.
    Но, прежде чем перейти к теме, каким образом Иван Грозный восшел к столь глубинному богословскому пониманию этого вопроса, необходимо кратко сказать, как о сложной духовной ситуации XVI столетия, так и о самой многоскорбной жизни Царя.

    Либеральные русские историки, начиная с Н.М. Карамзина, в отношении методов правления Ивана IV, делят его на две категории. Последователи Карамзина согласно хвалят Грозного Царя, особенно когда речь идёт о первых 10 годах царствования, и также согласно хулят, называя деспотом и тираном, после учреждения Царём опричнины. Но, для того, чтобы правильно осмыслить причины, приведшие к перемене политики Ивана Грозного, необходимо разобраться, в каком окружении он находился, в первые 15 лет после восшествие на Престол.
    Окружение же Самодержца, с самого детства желало быть лучшим. Например, в Письме к Андрею Курбскому, Царь бросает беглому князю такие упрёки: «А тако князь Василий и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, ис поимания повыпускали и к себе их примирили. А князь Василий Шуйский на дядей наших княж Андреева дворе, сонмищем иудейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разная места заточиша, и на царство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополии, в заточении послаша». 
    Причем, к слову сказать, боярская олигархия посягала на жизнь не только верных слуг Государя, но и на ближних его родственников. В 1547 году, вскоре после восшествия Ивана IV на Царство, в июне того же года, после пожара в столице, в поджоге был обвинён родной дядя Самодержца, Юрий Васильевич Глинской. По наущению князей Шуйских, чернь, тут же, без суда и следствия расправилась с ним. Обстоятельство отягчилось тем, что убийство совершилось в кремлёвской церкви св. Димитрия Солунского, как пишет о том Царь в письме к Андрею Курбскому. На этом безпорядки не закончились. Направляемая Шуйскими толпа, ринулась в село Воробьево, где укрылась бабка Ивана IV Анна Глинская (урожд. – Никшич) и ее другой сын Михаил. Молодой Государь вынужден был применить власть. Некоторые зачинщики были схвачены и казнены. Как видим, в такой ненормальной обстановке (при регентстве князей Шуйских), воспитывался молодой Государь, в такой обстановке он начинал царствовать.
    Для того, чтобы глубже осмыслить обстановку середины XVI века, необходимо заострить внимание на ближнем окружении Царя Ивана. В начале царствования Иоанна IV уже действовал некий неформальный властный институт, который историки, с подачи Андрея Курбского именуют «Избранной Радой». На вопрос: какие функции выполняла эта «Рада»? – историки так и не дали определённого ответа. Институционально на Московской Руси уже существовала Большая Дума, в которую входили бояре и князья, а также Ближняя Дума, состоявшая из узкого круга советников Царя. Отсюда, термин «Избранная Рада» внёс определённую понятийную путаницу. Даже историк Василий Осипович Ключевский писал, что ему «трудно разобрать, что разумел князь Курбский, под «Избранной Радой». Вероятнее всего он «имел в виду Большую Думу».
    Должно отметить, что при Московских князьях, «Большой Думой» называли Боярскую Думу. Но, в царствование Ивана Грозного, всё чаще (особенно в письмах иностранных послов) появляется термин «Ближняя Дума». То есть, понятия: «Ближняя Дума», и – «Большая (т.е. – боярская) Дума», здесь вовсе не синонимы. На это указывали советские историки, Сергей Владимирович Бахрушин – автор книг «Иван Грозный» и «Самодержавие Ивана IV», также Александр Александрович Зимин – написавший книги «Опричнина» и «Реформы Ивана Грозного». По определению этих двух советских историков, «Ближняя Дума» и есть та самая «Избранная Рада», о который пишет князь Курбский Царю Ивану Васильевичу Грозному.
    Но, зададим вопрос: в чём значение этой запутанной терминологии? Не всё ли равно, как называть Думу, Большой или Ближней?.. Оказывается, нет. Потому что само название – «Избранная Рада», не имеет русских аналогов, но является польским заимствованием. Потому что, именно в Польше, «Избранная Рада», или – ближнее окружение короля, именно она, на самом деле, и формировало политику государства. Как и писал о том Иван Грозный в Первом письме к Андрею Курбскому: «Ибо вы не захотели жить под властью Бога и данных Богом государей, а захотели самовольства. Поэтому ты и нашёл себе такого государя, который, как и следует твоему злобесному собачьему желанию, ничем сам не управляет, но хуже последнего раба – от всех получает приказания, а сам никем не повелевает».
    Таким образом, видим (ибо сам Курбский здесь приоткрывает завесу), «Ближняя Дума» в России, к середине XVI века обрела откровенно про-польскую направленность. Сформировавщаяся в 1547 году «Ближняя Дума» была в первую очередь связана с именами таких царедворцев, как Алексей Федорович Адашев, протопоп Благовещенского собора кремля Сильвестр, и князь Дмитрий Иванович Курлятев-Оболенский. Странным образом, сразу с Помазанием Ивана Васильевича на Царство, Адашев становится его особо приближённым лицом. Де факто, эти три особо доверенных человека и становятся руководителями некоей таинственной «Ближней Думы». Причем, суть вопроса состояла в том, что, ни «Ближняя Дума» в России, ни «Избранная Рада» в Польше, не были юридически институциированы, но выполняли функцию особо приближенных неформальных советников Монарха.
    Тем не менее, споры о властной принадлежности «Ближней Думы», с течением времени не утихали, что позволило историку Руслану Скрынникову, автору книг «Иван Грозный» и «Царство террора», пойти дальше в расшифровке понятия «Избранной Рады». Скрынников назвал её неким правительством компромисса, или иначе – партией реформ. Думается, что именно это определение – партия реформ, наиболее точно подходит в вопросе обозначения кружка Адашева – князя Курлятьева – и попа Сильвестра.

    Вне сомнения, вышеозначенная «партия реформ» возникла не на пустом месте, но предпосылки в её создании появились в годы правления Великого Князя Ивана Третьего. Начальный её период связан с личностью посольского дьяка Федора Курицина, а также князей Ивана Патрикеева и Семёна Ряполовского. Идеологическую же закулису этой «партии» возглавляли такие адепты манихейства, как – Захария бен Аарон га-Коген (Схария),  а также Моисей Хануш и Шмойло-Скаравей. Именно эти люди стояли у истока течения, которое к середине XVI века оформилась как «партия реформ».
    Должно сказать сразу – еретики добились многого. Дело дошло до того, что в управлении Русской Православной Церкви встал жидовствующий митрополит Зосима. Но, Бог не оставил Россию. В противостоянии богоборческой антисистеме, Господь воздвиг таких мужей, как прп. Иосиф Волоцкий и свт. Геннадий Новгородский. На Поместном соборе 1490 года, благодаря усилиям прп. Иосифа и свт. Геннадия, ересь жидовствующих была предана анафеме. Казалось, что ересь потерпела поражение, но, благодаря заступничеству всесильного царедворца Курицына, митрополит Зосима, до 1494 года оставался на Московской кафедре. Более того, Курицыну удалось добился оправдания, как новгородских еретиков, так и московских приверженцев ереси. Есть основания полагать, за Курицыным стояли высокопоставленные представители кремлёвской верхушки, и в этом был залог его всевластия. «Партия реформ», или прообраз будущей «Избранной Рады», сформировалась уже тогда, тщанием жидовствующих еретиков.
    Но, зададим себе вопрос: на основании чего в кремле появилась властная оппозиция, которую Курбский назвал «Избранной Радой»? Ибо, через обсуждение одних лишь духовных вопросов, еретики не привлекли бы на свою сторону высшую аристократию. Для успеха дела требовалась какая-то действительно имеющая место проблема. Характерно, что проблема эта, в прямом смысле, лежала на поверхности. Она касалась земных угодий монастырей и подворий архиереев.
    Если говорить об устройстве русских монастырей конца XV века, то, основой их традиций служили древние церковные уставы. Новоначальные иноки подвизались в общежительных монастырях, а для тех, кто искал строгого подвига, в безлюдных местах строились скиты и пустыни. Характерно, что татарское иго не являлось препятствием в деле церковного строительства, а потому, к концу XV века, Россия, в буквальном смысле, была окружена духовными бастионами монастырей. По русскому обычаю, богатые помещики, для вечного поминания души, жертвовали Церкви свои земли. Отсюда неудивительно, что тщанием доброхотов, общежительные монастыри превратились в крупных землевладельцев. При этом, по факту произошёл раскол традиций. Скиты и пустыни не имели земельных угодий. Монахи в них питались трудами рук своих. Вопрос этот рассматривал в своих трудах Василий Осипович Ключевский, а в ХХ веке, в книге «Святители и власти», Руслан Григорьевич Скрынников.
    Исследуя требные книги, Скрынников установил такой факт: на Руси наследники умершего, при разделе имущества, обязательно жертвовали часть земельных угодий, а также деревни с крестьянами, в пользу монастырей. Делалось это с одной целью – обезпечить вечное поминание души умершего. Одновременно с тем, на Руси существовал обычай «корма» для братии. Делалось это так: вкладчик (прося молитв о здравии, либо за упокой) привозил в монастырь, в день ангела своего (либо ангела умершего родственника) пшеничные лепешки вместо ржаных, также медвяный квас вместо обычного монастырского. При этом, нередко оказывал обители денежные пожертвование. Отсюда, как-бы сам-собой, со стороны монастырей был создан и ценз пожертвований. Для богатых людей устанавливался один разряд жертв, для бедных другой. Поэтому, неудивительно, что во многих общежительных монастырях, по причине высокого уровня жизни, стали происходить серьезные перекосы. Монахи, хотя и вели воздержанный образ жизни, но, уже более не занимались рукоделием, как это было в древних монастырях. Вторым отрицательным аспектом «стяжания» являлось то, что внешнее послушание (т.е. – послушание законническое) стало приходить на смену послушанию внутреннему. На смену послушанию из любви ко Христу и ближним своим. Таким образом, незаметно, шаг за шагом, стяжание благодати Духа Святого (в котором состоит главный смысл монашествующих) стало заменяться (при внешнем благочестии) стяжанием материальных благ. Хотя, конечно, простые монахи таковым стяжанием не занимались, но игумены и казначеи, в этом были кровно заинтересованы.
    В результате традиции земельных пожертвований, возникла странная ситуация. К XVI веку, общежительные монастыри и подворья архиереев, владели на Руси б;льшим количеством земли, чем князья и бояре. Следующий же перекос состоял в том, что монастыри, став крупными латифундистами, владели на равных с князьями и боярами крепостными людьми. Со всей неизбежностью, Церковь вошла здесь в «мирские попечения», хотя таковые запрещены для священнослужителей 6-м и 81-м Правилами Святых Апостолов.
    Разумеется, эти перекосы возмущали ревнителей благочестия. «Нестяжатели» просто удалялись от дел «мира сего» в глухие леса. «Стяжатели» шли по пути усиления личной аскезы. К числу последних принадлежал игумен Волоцкого монастыря. Стремясь выправить ведущий к обмирщению монашества перекос, прп. Иосиф выдвинул такой постулат: «Чем богаче монастырь, тем крепче аскетический подвиг его насельников». Руслан Скрынников, в связи с этим указывает: у себя в монастыре прп. Иосиф Волоцкий ввёл обычай личного «нестяжания». Монахи Волоколамского монастыря, следуя заветам прп. Сергия Радонежского, не имели своего имущества, но было у них всё общее. Ко всему прочему, монахи этой обители, проводили дни в послушании, а ночи в молитве. Например, сам Иосиф, как пишет Ключевский в «Истории государства Российского», занимался в монастыре ручным трудом наравне с монахами. Однажды произошёл такой случай. Иосиф, не желая отвлекать монахов от своих послушаний, сам молол муку на ручной мельнице. Один из послушников, увидев игумена за несвойственным для начальствующего делом, подошел и заменил игумена. Так продолжалось много дней. В конце концов монах изнемог от такого послушания, и покинул монастырь со словами: «Не перемолоть мне этого игумена». Несколько позднее, когда один из доброхотов пожертвовал денег, в обители была построена механическая мельница.
    По мысли прп. Иосифа, только те монастыри, которые, будучи богаты, не имеют заботы о пропитании, могут в полной мере заниматься главным своим делом – молитвой. Во-вторых, Иосиф учил, что обезпеченная материально Церковь может создавать библиотеки, и на основании их открывать школы, для просвещения простого народ. И, в третьих, только сильная и независимая от мира Церковь может оказывать действенное влияние на власть имущих. То есть, являясь хранительницей Истины в Православном государстве, тем самым выстраивать его политику. Конечно, идеологически это выглядело прекрасно. Но, постулат: «Чем богаче монастырь, тем выше монашеская аскеза», соблюдался отнюдь не везде. Монах, не тот, кто стал послушником закона, но тот, кто оставил мир ради любви к Богу. Путь внешнего законничества (даже, если он сопряжен с подвигом аскетики) говорит не о подъёме духовности, а как раз об упадке. Ибо, как только закон становится во главу угла, так прекращается творческое системообразующее развитие человека во Христе. Поэтому, отрицательные последствия внешнего подвига не заставят себя ждать. Не развивающийся духовно человек, начнёт, со всей неизбежностью деградировать. На эти грабли в своё время наступил Древний Израиль. Потом Первый Рим, и Второй Рим. Наступили на эти грабли и мы.
    Отсюда, неудивительно, что долготерпение Божье стало в этом вопросе иссякать, и попущением Свыше, жидовствующие, в целях борьбы с Церковью, стали повсеместно будировать именно земельный вопрос. Со всей определённостью, жидовствующие, как и всякие революционеры, вовсе не желали блага русскому народу, но, для того, чтобы привлечь на свою сторону сочувствующих, они нашли это слабое звено. Сочувствующие не заставили себя ждать. Сначала они появились среди бояр и князей, с завистью смотревших на монастырские земли, а затем, и среди монахов партии «нестяжателей». Рупором же этой, ищущей справедливости партии, стал князь-инок Вассиан Патрикеев.
    Но, для более полного понимания путей развития антисистемы, вернёмся к первым этапам борьбы с ересью жидовствующих. Благодаря усилиям прп. Иосифа Волоцкого и свт. Геннадия Новгородского, это богоборческое учение было осуждено. Уже после Собора 1490 года, на котором ересь была предана анафеме, свт. Геннадий приступил к переводу с греческого языка полного свода книг Библии. В 1499 году состоялось первое их издание. Но, до полной победы было очень далеко. В 1498 году партия Федора Курицына вновь набрала силу. Здесь Курицын добился немыслимого. Наследник и Соправитель Иоанна III князь Василий III, попал в опалу вместе со своей матерью, Софьей Палеолог. При этом, был венчан на царство, находящийся под влиянием жидовствующих, внук Иоанна III, князь Димитрий Иванович. Борьба с еретиками вновь обострилась. Но, благодаря иосифлянам, в 1502 году, царевич Димитрий, вместе с матерью Еленой Волошанкой, оказался в темнице.
    Жидовствующие вновь стали терпеть поражение. Поместный Собор 1503 года являлся подготовительным в деле окончательного осуждения ереси. Хотя Собор и не касался ереси, обсуждая главным образом дисциплинарные вопросы, но, накануне его, Великий Князь принёс покаяние за поддержку жидовствующих. Уже после Собора, по инициативе Иоанна III возник спор о монастырских землевладениях. По всей очевидности, начался он вновь с подачи еретиков. Ибо, необходимо помнить, что именно они постоянно подталкивали Князя, к отъятию церковных земель. К примеру, после подчинения Москве Великого Новгорода в 1478 году, Великий Князь реквизировал часть монастырских земель, в пользу бояр и дворян. При этом, только благодаря заступничеству свт. Геннадия Новгородского, это отъятие не оказалось полным.
    Но, в 1502 году, Иоанн III, отстранив от власти внука Дмитрия Ивановича, принёс покаяние. Более того, подтвердил это покаяние делами. А потому, не случайно, что после Собора 1503 года, Вел. Князь спрашивал прп. Иосифа на пиру: «Не грех ли казнить еретиков?» Иосиф тогда стал горячо убеждать Князя, что не только не грех, но есть прямая обязанность государственных властей. Полемика Иоанна III и игумена на этом прекратилась. При личной же встрече, Вел. Князь пообещал Иосифу собрать Собор против еретиков, но, тем не менее, никаких действий долго не предпринимал.
    Чтобы ускорить дело, Иосиф Волоцкий обратился к духовнику Государя, архим. Андроникова мон-ря Митрофану, а затем, к Наследнику – князю Василию III. По всей очевидности, настоятельная просьба Наследника, и подвигла Государя к созыву Собора. На Соборе 1504 года, ересь жидовствующих была окончательно разгромлена.
    В соответствии с соборным решением, ересь вновь была предана анафеме. В этом же году были совершены первые казни еретиков. Иосиф Волоцкий добивался казни всех без исключения жидовствующих, но казнены были только несколько человек. В Москве сожгли в срубах: брата Федора Курицына Ивана Волка Курицына, и вместе с ним, Ивана Максимова и Дмитрия Пустосёлова. Некрас Рукавов, по урезанию языка был сослан в Новгород, где его сожгли вместе с Юрьевским архимандритом Касьяном, также Иваном Самочёрным и другими. Остальных еретиков разослали по монастырям.
    Но, если говорить об общественном мнении, то отношение к казням жидовствующих было неоднозначным. Разногласия коснулись и монашеской среды. Особенно это касалось монахов-нестяжателей. Несмотря на то, что прп. Нил Сорский в своё время высказался за казнь еретиков, но среди заволжцев возникла оппозиция к силовому решению проблемы. Первые возражения здесь связаны с именами Нила (Полева) – воспитанника прп. Иосифа, и кирилловского монаха Германа Подольного. Именно эти возражения и послужили толчком к отысканию ереси в среде самих «заволжцев». Знаменательно, что пристрастным расследованием этого вопроса занялся Дионисий Звенигородский, бывший товарищ Нила (Полева).
    Всё сходилось к тому, что любое сочувствие к еретикам будет окончательно выкорчевано. Но, когда после воцарения Василия III, его советником стал Вассиан Патрикеев, закончился и звёздный час иосифлян. По указанию Великого Князя началось расследование по поводу возражений со стороны «заволжцев». Закончилось это расследование тем, что иосифляне подверглись жестоким гонениям. Некоторые пустыни последователей Иосифа Волоцкого были разгромлены. Причем, как-бы в насмешку, подвизавшихся в них монахов сослали к «заволжцам», в Кирилло-Белозерский мон-рь. Одновременно с тем, оправдывая репрессии против иосифлян, Вассиан Патрикеев пишет в 1510 году «Слово на списание», где выступает с резкой критикой карательных мер Иосифа Волоцкого. Здесь, Вел. Князь Василий вновь принял сторону Вассиана, после чего запретил Волоцкому игумену поднимать полемику на темы «нестяжания» и казней еретиков.

    Для того, чтобы понять, отчего случился крутой разворот от поддержки царской властью иосифлян, к последующему их низвержению, надо вновь вернуться к теме «партии реформ». А вместе с тем задаться вопросом: кто был такой Вассиан Патрикеев? Исторические летописи говорят о происхождении рода Патрикеевых от литовского князя Гедимина. Уже в Первой половине XV века Патрикеевы находились на службе Московских князей. А сам Вассиан (Василий Иванович Патрикеев – в миру) начав с ратных дел (участвовал в войнах с Литвой и Швецией), в дальнейшем был направлен на дипломатичесое поприще. Крах карьеры Патрикеева произошёл, когда, в период противостояния Курицына с иосифлянами, он принял сторону князя Дмитрия Ивановича и его матери Елены Волошанки. Несмотря на то, что Курицын добился победы, в 1499 году (по невыясненной причине) семья Патрикеевых попала в опалу, а сам Василий Иванович был пострижен в монахи с именем Вассиан в Кирилло-Белозерском мон-ре.
    В течение нескольких лет князь-инок находился под началом прп. Нила Сорского, а потому впитал некоторые его идеи о «нестяжании». Увы, Патрикеев, находясь в послушании у преподобного, постиг только внешнюю часть учения «нестяжателей», оставшись далёким от сути «внутреннего делания». Его знание сконцентрировалось на изучении книг, а не молитвы. Поэтому, когда начался его спор с иосифлянами, то в трактате «Собрание некоего старца», Вассиан говорил прежде всего о внешнем: «сёл не держати, ни владети ими, но жити в тишине и в безмолвии, питаясь своими руками».
    В 1509 году, когда собственно и началась полемика «заволжцев» с иосифлянами, Вассиан был возвращен из ссылки, и поселился в Симоновом мон-ре, на юге Москвы. Поселившись в столице, он наладил общение с митр. Варлаамом и Максимом Греком, придерживавшихся нестяжательских взглядов. Одновременно с тем, он был представлен Вел. Князю Василию III, после чего стал главным его советником. Игорь Фроянов в книге «Грозная опричнина» указывает на такой аспект. Хотя Вассиан Патрикеев не являлся жидовствующим (ибо в «Слове о еретицех» указывает, что должно миловать кающихся еретиков, и казнить не кающихся), но при этом, был направляем ими, посредством  вошедших в среду «нестяжателей» еретиков.
    Согласно позиции Фроянова, тактика жидовствующих при Василии III изменилась. Например, если при Иване III у них был курс на прямую замену Православия ересью, то при его сыне, еретики направили вектор усилий в сторону государственной власти. В этот раз ими был взят курс на абсолютизм.
    Исторических же примеров для насаждения абсолютизма тогда было предостаточно. Здесь можно называть и узурпатора Фоку, и еретика монофелита Константа II, и иконоборца Льва Исаврянина и Константина Копронима. Да, можно сказать, что с Х века, все императоры Византии имели тенденцию уклонения в абсолютизм. Ко всему прочему, в XVI веке, на глазах у всех утвердился абсолютизм английского короля Генриха VIII, современника Василия III.
    Поскольку, Генрих VIII, впервые в истории Западной Европы объявил себя главой Церкви, то эту же, ко времени родившуюся мысль внушал Русскому Государю и Вассиан Патрикеев. Надо сказать, что это лукавое научение принесло вскоре плоды. Теперь, в решении духовных вопросов, Князь более не советовался с архиереями. Выразилось это, хотя бы в том, что напрямую, без посредничества архиереев, он объявил Иосифу Волоцкому запрет на богословскую полемику. Аналогичным образом, своим государевым указом Князь отправил в ссылку неугодных иосифлян. Когда же, с подачи Патрикеева вновь встал вопрос о церковных землях, то, в отношении, пожертвованных монастырям, с начала царствования Василия III угодий, была объявлена иммунитетная политика. Отныне, любой доброхотный жертвователь должен был получить Грамоту от самого Государя. Ко всему, земельная политика коснулась не только Церкви, но и всех высших сословий. Став неограниченным Монархом, Василий III мог отобрать без согласия Думы, имение любого князя или боярина. Более того, мог сместить без согласия Собора любого епископа, и даже митрополита. Как это и случилось с митр. Варлаамом, который отказался участвовать в борьбе против князя Василия Ивановича Шемячича. В годы правления Василия III, с подачи «нестяжателей» подверглись изгнанию князья Василий Шуйский и Иван Воротынский. А дипломат Иван Берсень-Беклемишев был казнен в 1525 году, за неприятия греческих новин, принесенных Софией Палеолог. Но, абсолютистская форма правления, внушенная Вассианом Государю, бумерангом ударила и по самому князю-иноку.
    На беду всесильного временщика, в 1521 году на Московскую кафедру взошёл воспитанник Иосифа Волоцкого митр. Даниил. Помня нанесённые «заволжцами» обиды, Даниил с первых дней стал обвинять Вассиана в ереси. По всей очевидности, эти обвинения не смогли бы повредить царскому любимцу, если бы не история развода с Соломонией Сабуровой. В 1525 году, когда Василий III стал добиваться развода с Великой Княгиней, то Даниил, едва не сразу встал на сторону Великого Князя. Сначала Великий Князь попытался заручиться согласием Вселенских Патриархов. Но, когда получил от них отказ, преследовавший политические цели митр. Даниил, согласился обвенчать Князя с Еленой Глинской. Именно в вопросах развода с Соломонией Сабуровой, Вассиан Патрикеев разошёлся с волей Государя. Митрополит Даниил не замедлил этим воспользоваться. По решению Собора 1525 года Вассиан Патрикеев был отправлен в заточение, сначала в Симонов мон-рь, а затем, в Иосифов-Волоцкий мон-рь, где и пробыл, терпя скорби и поношения, до конца своих дней. Одновременно с ним попал в опалу и Максим Грек, являвшимся в нестяжательском движении знаковой фигурой. 

    Как видим, вторая стадия борьбы с Русской Православной Церковью являлась двоякой. С одной стороны она проявилась в виде партийной борьбы между двумя монашескими школами. А с другой, в подмене идеологии «Симфонии властей», форматом неограниченного абсолютизма. Неудача же с навязыванием России чуждой ей формы управления, вынудила её врагов, на третьем этапе, к изменению тактики борьбы. Тактика эта была опробована ещё Патрикеевым, но окончательно она откристаллизовалась в годы правительства Адашева и Сильвестра. Суть же этой тактики заключалась, во-первых – в разделении, как Церкви, так и высших сословий, на два противостоящих лагеря. Во-вторых, в подмене самодержавной власти парламентской (читай – партийной) формой управления. Пример такого управления находился не за горами. Именно по этому принципу существовало в XVI веке польское королевство. Если раньше короли Польши правили деспотически, то согласно закону «Nihil nоvi» от 1505 года, они попали в полную зависимость от сформированного по партийному принципу шляхетского Сейма.
    Наш старший современник, архиеп. Сиракузский Аверкий (Таушев), в работе «Церковь перед лицом отступления» пишет, что наличие в Церкви духа партийности, духа папизма, и духа актёрства, является проявлением действующего в ней духа антихриста. На рубеже XV-XVI веков, под действие именно этого «духа» попали, как Православная Церковь, так и Русское Царство.
    Третья стадия борьбы жидовствующих со «Святой Русью» была связана, как видим, не с абсолютистской политикой (по образцу Генриха VIII), но с политикой ограниченной монархии, в соответствии с «Nihil novi» шляхетской демократии. Эту партию реформаторов, названную впоследствии «Избранной Радой», в 1547 году возглавил Триумвират из Алексея Адашева, попа Сильвестра, и князя Оболенского-Курлятева.
    Необходимо отметить, что опасность подобного окружения хорошо понимал митр. Московский Макарий. Ещё с детских лет Ивана IV, после кончины Елены Глинской, он взялся за его воспитание. Именно по совету митр. Макария, в феврале 1547 года, сразу после коронационных торжеств, был созван первый Собор (называемый «Собором Примирения»), который можно было условно назвать Земским. На этом Соборе молодой Государь просил у народа прощения, обещая быть его защитником «от произвола боярского».
    Реакция оппозиции, на столь смелое заявление Царя, была незамедлительной. Летом того же года в Москве был устроен пожар, от которого сгорела вся столица. Положение отягчилось тем, что в ходе разбирательства был убит родной дядя Ивана, Юрий Васильевич Глинской. Более того, толпа требовала казни его бабки Анны Глинской, а также, другого брата Юрия Васильевича, Михаила Глинского. Здесь Государь проявил твёрдость. После казни нескольких зачинщиков, оппозиция изменила тактику. Например, в 1549 году, когда по совету митр. Макария, был созван Земский Собор, княже-боярская знать попыталась его возглавить. Тем не менее, именно Земства, по мере своего развития, становились опорой государственной власти.
    В 1550 году был сделан ещё один шаг, в деле укрепления Русского Самодержавия. В этом году завершилась работа, начатая на Земском Соборе 1549 года. В соответствии с требованиями времени, был создан «Судебник» Ивана Грозного. Окончательное утверждение он получил на Поместном Соборе 1551 года. Создание нового «Судебника» явилось прогрессивным делом, хотя специалисты говорят, что в создании этого нормативно-правового акта отразилась борьба всех заинтересованных сторон.
    Борьба заинтересованных сторон, в ещё большей степени проявилась в работе Поместного (Стоглавого) Собора 1551 года. Здесь партия Адашева – Сильвестра приложила немалые усилия, для утверждения своей линии. Например, если мы прочитаем 92 и 93 главы, то увидим, что с их помощью сделан направленный удар по русской культуре и русским традициям. Под видом борьбы с «эллинскими бесованиями» Собор запрещал скоморохов, гусляров и мирские гуляния. Вспомним, что одновременно с созданием «Судебника» и созывом Стоглавого Собора, была написана книга «Домострой». Автором «Домостроя» является поп Сильвестр. Историки до сих пор спорят по поводу этой книги: диверсия это, или наоборот, достижение. Ибо, если внимательно изучить нравоучительную и бытоучительную части этой книги, то обнаружим в ней поразительное сходство с идеологией Кальвина. От «Домостроя», как ни освящай его, исходит удушающий дух ветхозаветного иудаизма.
    Решением Стоглавого Собора, гусляры и скоморохи должны были отправиться на свалку истории. И это действительно бы случилось, если бы не заступничество самого Грозного Царя. Гусляров оставили в покое, но задатчик на их устранение всё-таки остался. Расправились с гуслярами веком позже, в бытность Алексея Михайловича Романова. При Петре Первом, борьба с народной культурой перешла в новую стадию, а при Анне Иоанновне погром полностью завершился. До второй половины XVIII века, о русском народе, в среде высших сословий, принято было говорит с приставкой – «подлый», а о национальной культуре не принято было говорить совсем. Начало же уничтожения, как русской культуры, так и национальной государственности было положено именно партией Адашева и Сильвестра.

    Тем не менее, и «Судебник» 1550 года, и Стоглавый Собор, сыграли положительную роль в деле становления Русского государства. После победы над Казанских ханством, позиции Царя ещё более упрочились. Разумеется, враги России не могли этого терпеть. Поэтому, болезнь Ивана Грозного, начавшаяся в марте 1553 года, была делом неслучайным. По всей очевидности, Царь был отравлен, поскольку, продолжавшаяся несколько месяцев горячка, не походила на простудное заболевание. Но, именно эта болезнь позволила выявить истинные настроения московской аристократии. Ещё при живом Царе, б;льшая часть знати стала спешно принимать сторону Владимира Андреевича Старицкого – двоюродного брата Ивана IV. Иван Грозный тогда прекрасно понял расклад сил, но и после выздоровления продолжал терпеть свое окружение. Оппозиция на время затаилась, но представляя собой сплочённую силу, отодвинула от Государя доверенных ему людей. В первую очередь, изоляции подвергся митр. Московский Макарий. Митрополиту приходилось даже письменно обращаться к Царю, подписываясь как – «Благочестивый богомолец», без указания своего имени.
    И всё-таки, Царь простил своих врагов. Игорь Фроянов, в «Грозной опричнине», неоднократно ставит акцент на милосердии Царя. Задумаемся: в чём же причина такого долготерпения? Может быть, Царь Иван был просто слабохарактерным? Или недальновидным? Наверное, ни первое, ни второе. Потому что милосердие Царя исходило не от слабоволия, а от христианского устроения души. Иван Васильевич имел обычай делать в день по тысяче поклонов. Если же мы проанализируем его подвижничество с точки зрения христианской традиции, то должны признать, что одну четвертую часть поклонов он должен был делать за себя и за родственников. Вторую четверть, за государственные дела. Третью, за врагов, И последнюю – принося благодарение за всё.
    Таким образом, получалось, что за сто дней, в молитве за врагов, Царь делал 25 тыс. земных поклонов. За год – около 90 тысяч. За десять лет – почти миллион. Тем не менее, противники, за которых Царь истово молился, всё продолжали и продолжали его предавать. Например, к вопросу о Ливонской войне, было очень много странностей. Один из вопросов – участие в этой войне, на командной должности, брата Алексея Адашева Даниила. Странным образом, всего через год после начала военных действий в Ливонии, когда перевес сил был на стороне русской армии, основной удар вдруг переводится с Запада на Крымскую орду. Алексею Адашеву и К; удалось убедить Царя, в необходимости войны на два фронта. Любой стратег скажет – война на два фронта, это залог её будущего поражения. Отсюда неслучайно, что из-за ослабления позиций на западных рубежах, война с Ливонией затянулась на 25 лет. Таким образом, срыв блиц-крига в Ливонии, просто запрограммировал все дальнейшие военные неудачи. Война выявила рыхлость командного состава. Верные слуги вдруг превращались в предателей. Как это было с Алексеем Басмановым, обвиненным в сговоре с Сигизмундом Августом. То же самое случилось с Дмитрием Ивановичем Телепневым-Оболенским, при штурме Полоцка в 1563 году. По просьбе Ходкевича, Оболенский прекратил осаду. Воеводы постоянно ставили Царя перед фактом необходимости переговоров. В конечном итоге, русским вновь приходилось вести бои, но, уже с укрепившимся противником. Отсюда, не случайно, что и Басманов, и оба Адашевых, и Телепнев-Оболенский были казнены, как государственные преступники. Был казнён в 1569 году и глава оппозиции, князь Владимир Старицкий.
    Думается, что к вопросу создания опричнины, а затем, к решительным действиям против оппозиции, Царь пришёл не случайно. Вероятно, однажды, после сотен тысяч поклонов за врагов, он получил от Бога указание: «Не принимаю твоей молитвы за этих людей!» То есть, по гласу с небес, решить вопрос с оппозицией миром, было нельзя. Полагаться на людей, которые сначала уклонялись в ересь жидовствующих, потом – в сторону абсолютизма английского образца, потом – в сторону либерализма образца польского, означало погубить Русское государство. Именно по этой причине, со всей неотступностью перед Царем встал вопрос об опричнине, благодаря которой Иван Грозный хотел создать новую служилую аристократию, взамен прогнившей старой.

    В завершении же сей монографии, необходимо сказать о богословском аспекте опричной реформы Царя Иоанна IV. Богословское обоснование опричной реформы раскрывается во всей полноте, как в переписке Ивана Грозного с князем Андреем Курбским, так и с богемским пастором Яном Рокитой. Ибо, вопрос самовластия, вокруг которого строилась полемика, как с беглым князем, так и с протестантским проповедником, даёт возможность не только утвердить истину Православия, но, что особо важно, сломать «кощееву иглу» ереси жидовствующих. А значит, подрубить таким образом корневую систему отпочковавшихся от неё – абсолютизма, папизма и конституционного либерализма.
    Не случайно, действие антисистемы в России, в начале Восьмой тысячи лет от Сотворения мира, было построено так, как говорит о том Евангелие.
    Здесь, Первый образ действия её, выстраивается так: Ересь жидовствующих. Или, прямое манихейство. По Евангелию: «Берегитесь закваски Иродовой» (Мк. 8; 15).
    Второй образ действия: Монархический абсолютизм (в церковной сфере – папизм), согласно Евангельскому: «Берегитесь закваски фарисейской» (Мф. 16; 6).
    Третий образ действия антисистемы: «Берегитесь закваски саддукейской» (Мф. 16; 6).
    Корень же, или «кощеева игла» всех этих действий духа антихриста, заключён в манихейском (т.е. - иродианском) понимании самовластия человека.

    Вопрос самовластия (или самодержавства человека) пристрастно рассматривался всеми богословскими школами XV и XVI столетий. Прп. Иосиф Волоцкий также рассматривает этот вопрос в своей книге «Просветитель». В издании «Института Русской цивилизации» за 2011 год, на стр. 67, в Слове Первом, святой, раскрывая тему самовластия, пишет о недопустимости абсолютизма (а значит, и папизма) в таких формулировках: «Мы потому не говорим о трех Лицах или трех Составах Божества, что человек, созданный по образу Божию, не имеет трех лиц или трех составов». Мы должны им ответить так: «Неужели вы так наивно думаете, что созданное «по образу» неизменно и в точности повторяет свой первообраз? Разве искусное изображение смертного царя имеет в себе всё, что имеет царь? Нет! Но столько, сколько может вместить в себя. Если бы оно имело всё, что имеет царь, то было бы не изображением царя, но самим царем. То же и человек! Хотя человек и был сотворен по образу Божию, но принял лишь то, что ему подобало и было удобовместимо».
    Далее, на стр. 68, святой продолжает рассуждение: «Еще по образу Божию человек создан самодержавным и господствующим. Нет на небе никого более Бога – так и на земле нет никого более человека… По подобию Божию человек создан быть милостивым и щедрым ко всем, в особенности же к врагам, как Бог, Который озаряет солнцем и злых, и добрых. Вот это и есть «по образу Божию и по подобию». А если бы подразумевалось не это, а полное подобие Богу, то человек был бы уже не образом Божиим, но самим Богом. Но это не так!»
    В другом месте прп. Иосиф пишет о том, что после грехопадения, человек уже не может словом повелевать природе, говоря: «Да будет так то, и так то», ибо если скажет сие, ничего от слов его не изменится. С грехопадением Адама человек перестал быть самодержавным (т.е. - самовластным). Таким образом, рассуждая, что царь земной, будучи образом Царя Небесного, по причине утраты людьми самовластия, не имеет полноты свойств Небесного Царя, святой подрубает корень, как абсолютизма, так и папизма.
    При этом, не забудем, что в Слове Седьмом «Просветителя» Иосиф Волоцкий указывает: «Если же некий царь царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи: сребролюбие и гнев, лукавство и неправда, гордость и ярость, злее же всего – неверие и хула, – такой царь не Божий слуга, но дьяволов, и не царь, но мучитель».

    Царь Иоанн Грозный считал «Просветитель» своей настольной книгой, а потому, когда обличал Андрея Курбского, пользовался формулировками преподобного. Богословие Иоанна IV здесь напрямую исходит из богословия Иосифа Волоцкого: «А еже писал еси, аки не хотящу ми предстати неумытному судищу, - ты же убо на человека ересь покладываш, сам подобно манихейской злобесной ереси пиша. Яко же они ****ословят, еже небом обладати Христу, на земли же самовластным быти человеком, преисподними же дьяволу…» (Лурье Я.С. «Переписка Ивана Грозного с Курбским в общественной мысли Древней Руси», Л. 1979. С. 39, 55, 90). <Здесь процитирован текст из краткой редакции Письма Царя Ивана – которая является как раз редакцией полной>.
    И далее, возражая оппоненту, Иван Грозный пишет: «Тако же и се вем: обладающу Христу небесными и земными и преисподними, яко живыми и мертвыми обладая, и вся на небеси и на земли и преисподняя стоит Его хотением, советом Отчим, благоволением Святаго Духа; аже ли не тако, сия мучение приемлют, а не якоже манихеи, яко ж ****ословиши о неумытном судищи Спасове» (Там же).
    Как видим, Царь обвиняет Курбского ни много ни мало, в манихейской ереси. В том же обвиняет Грозный (хотя и в более мягких выражениях) богемского проповедника Яна Рокиту, указывая ему, что Бог сотворил человека самовластным, каковым являлся Адам до своего грехопадения. О чем пишет ему в «Слове 11-м»: «Так гнев Божий и вражда пребывали на человецех от Адама и до воплощения Христова, когда Христовым божественным плотным смотрением вся сия разрушится: и смерть, и грех, и диавола держава… Иисус Христос снова сотворил человека самовластным вершить добро или зло» (Библиотека литературы Древней Руси. Т 11, С. 228, 256.)
    При этом, в «Слове 5-м», Послания Яну Роките, Иван Грозный, обосновывая свой взгляд на самовластие человека, пишет так: «Еще же о единосущности и собезначальности Сына и Отца сказано в Евангелии от Иоанна: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее, и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего» (Ин. 10; 17,18).
    И далее, Грозный пишет Роките: «Видишь ли ты, что Сын самовластен и собезначален Отцу? И не требуется никто, чтобы поднять Его из мертвых, но Он своею властью воскрешает из мертвых. Как говорит избранный сосуд Павел: «Христос не помыслил хищнически присвоить Себе равенство с Богом, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба» (Фил. 2; 6,7)… Когда Лазаря воскресил Господь, и придя, сказал над ним: «Отче, благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я знал, что Ты всегда услышишь Меня, но сказал это для народа, стоящего вокруг, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин. 11; 41,42). И еще сказал Исус: «Если кто любит Меня и слово Мое соблюдет, то Отец Мой возлюбит того, и мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14; 23). Видишь ли ты: всюду равновластие, а не повиновение.
    В письме же к королю Польше Сигизмунду Августу, от лица совета бояр, Иван Грозный пишет, что (по большому счету) с падением Адама, самовластие (т.е. – властное богоподобие) было навсегда утрачено человеком. И для обретения его, вновь необходимы Таинства Церкви, необходимы многие усилия во Христе Иисусе, чтобы восходя по лествице духовных совершенств, вновь обрести образ и подобие Божие. Дословно это звучит так: «А што брат наш писал еси, што Бог сотворил человека и волность ему даровал и честь, ино твое писанье много отстоит от истины: понеже первого человека Адама Бог сотворил самовластна и высока, и заповедь положи – не есть плодов с одного древа, и егда заповедь преступи и каким осужением осужен бысть!»
    Этим утверждением Царь Иван указывает 1) на манихейскую суть западного понимания самовластия, 2) на то, что только Адам мог (не обращаясь к Богу) словом творить чудеса, словом (яко бог) повелевать природой, 3) самовластие возможно возвратить только тем, кто возрастает духовно во Христе Исусе, обретая утраченные, как по причине первородного греха, так и по причине личных грехов, образ и подобие Божие.
    Для возвращения самовластия человека, необходима Православная вера, необходим воплотившийся Христос, необходим Бог Единый во Святой Троице. В этом коренное отличие Православного богословия, от поврежденного манихейством богословия Западного.

    И в заключение: Человек, в отличие от Ангелов (которые есть служебные духи), создан как существо творческое, свободное и самовластное. И потому, переходя в вечность, он и там, в вечности остается также – творческим и свободным существом. Независимо, в аду человек окажется, или в раю. Но, только в раю люди будут творчески развиваться в добре и благодати, а в аду – во зле и в страданиях. И процесс этот будет вечным.
    Поэтому, богословие, как прп. Иосифа Волоцкого, так и Царя Ивана Грозного ставят Крест на всяком искажении понятий свободы и самовластия, ломая «кощееву иглу», как иродианского манихейства, так фарисейского абсолютизма и папизма, так и саддукейского либерального конституционализма. Более того, ломают «кощееву иглу» Нового Мирового порядка.
    А потому, словами Царя Ивана Грозного и прп. Иосифа Волоцкого:
    Абсолютистам и папистам – анафема! Иродианам, и всякого рода манихеям – анафема! Либеральным конституционалистам – анафема! Да возродится Православное Царство. Аминь!

    29 марта 2020 года.