5. Сказал Ахурамазда Спитаме Заратуштре. Из Авесты

Помните, в предыдущей главе я вам обещала уделить Ахурамазде особое внимание? Выполняю. И ради этого мы отправимся в город Йезд.
 
По документам ему уже более пяти тысяч лет. Окружёный со всех сторон пустыней славен Йезд тем, что войны обходили его стороной. Зато поэты, художники, учёные и философы, наоборот, скрывались в нём в годины лихолетий. А поскольку Персия, как вы уже поняли, всегда была лакомым куском, незваные гости являлись сюда часто, и лихолетья превращались порою в десятилетия и столетия, то какие только великие умы в Йезде не побывали. Вот и Марко Поло довелось провести в нём некоторое время, и он отметил, что это большой и красивый город. И правда, строгие шпили минаретов и голубиных башен в сочетании с мягкими изгибами мечетей и глинобитных крыш древнего города выглядят завораживающе. Особенно вечером. А ещё Марко Поло упомянул, что в Йезде «народ молится Мухаммеду». Так-то оно, конечно, так, да не только ему. Зороастризм, одна из древнейших религий, зародился именно здесь.
 
Зороастрийцы – огнепоклонники, поэтому старейший храм огня – Атэшкадэх, находится тоже в Йезде. Пламя, которое сейчас горит в каменной чаше, было зажжено полторы тысячи лет назад и ни разу не гасло, потому что его поддерживают деревом сандала.  Прикасаться к огню может только священнослужитель, который живёт непосредственно при храме. К действию он приступает облачившись почти как хирург-стоматолог: в белую шапочку типа тюбетейки, в белые перчатки и белую маску, закрывающую рот и нос. Потом берёт в руки специальные щипцы и мешает ими огонь, чтобы пламя горело ровно. Накапливающуюся золу он собирает в специальную коробочку, которую закапывает в чистой земле.

Чтобы обезопасить посетителей от священного огня, а огонь от несознательных посетителей, чашу отгородили стеклом, очень мешающим качественно сфотографировать реликвию. Вот и у нас не очень-то получилось.
 
Смотреть на пламя хочется всегда и бесконечно долго, тем более здесь, в святой его обители. Но уж коль позволил туриндустрии провести свою тушку по всей положенной программе, изволь подчиняться регламенту и оставь объект вовремя. Поэтому мы покидаем стены храма, чтобы рассмотреть его же снаружи.
 
Здание в классическом стиле, на фронтоне тот самый Ахурамазда, – провозглашенный Заратуштрой единым Богом и Творцом всего живого и неживого. Творил он, надо сказать, весьма основательно. Совсем не так тяп-ляп, как другие боги: сегодня небо, завтра твердь, ну и так далее. Ахурамазда подошёл к делу более сознательно. Первые три тысячи лет он тщательно обдумывал проект идеального мира, взвешивал все за и против, прикидывал, как всё будет выглядеть. Следующий триместр он потратил на создание неба, звёзд, Луны и Солнца. Всё это было крайне необходимо, потому что недалеко от Солнца Ахурамазда, как выяснилось, и проживает. Процесс, видимо, завершился бы по плану, но тут - «никогда не было и вот опять» - в небосвод вторгся злой негодяй Анхра-Майнью и быстренько наляпал кучу «левых» планет, комет и ещё всякой ерунды, которая стала мешать равномерному движению небесных сфер. Короче, «пришёл, наследил, испортил хорошую вещь» настолько, что на Земле появились вредные животные(?), грязная вода(?) и смерть. Но была в связи с этим и одна хорошая новость: первый человек, прежде чем умереть, предусмотрительно родил мужчину и женщину, от которых мы все и произошли. Кроме того, от столкновения двух противоположных начал мир пришёл в движение и планеты закрутились, на них появились горы, с гор потекли реки.

Но замотал Анхра-Майнью своими кознями Ахурамазду до такого изнеможения, что на третий период Творец вынужден был взять тайм-аут. Махнуть из Вселенной на Мальдивы не рискнул, – вдруг без него какой-нибудь сложный вопрос не смогут разрулить. Поэтому поставил он свой шезлонг с обратной стороны Солнца в тенёчке, раздал своим мифологическим героям указания на ближайшие три тысячи лет и прикорнул. Герои были и впрямь героями. Особенно «царь золотого века Йима Сияющий». Он и в царстве своём порядок навёл такой, что в нём не было «ни жары, ни холода, ни старости, ни зависти», и по предписанию Ахурамазды что-то вроде ковчега со «всякими тварями по паре» построил. И ведь успел прямо к глобальному похолоданию. Сначала весь мир завалило снегом, потом наступила бурная весна, снег растаял и, как водится, случился потоп. Тут-то ковчег и пригодился. Очень Йиму Сияющего Ахурамазда, когда проснулся, хвалил. Грамоту ему, наверное, дал. А может, и медаль.
 
После потопа настало последнее трёхтысячелетие. Тут уж отдохнувший Ахурамазда развернулся в законодательной области. Самые главные правила жизни зашифрованы в его символическом образе, который, помните, вверху на фронтоне. А табличка у дорожки поможет нам их расшифровать.

Лицо Божества повёрнуто на Запад. Последуем и мы его взору и прочтём пояснения в непривычном для нас направлении. Итак, поднимающаяся рука обозначает жизненный прогресс; кольцо в левой руке – символ верности долгу: дал слово – сдержи, женился – налево не смотри. Оба распущенных крыла поделены на три части, символизирующие главный принцип зороастризма, на котором держится вся Вселенная: хорошие мысли, хорошие слова и хорошие дела. Желтый завиток – и есть как раз те самые святые мысли – движитель развития. Нижнее «оперение» тоже имеет три части: плохие мысли, слова, дела, то есть то, что мешает прогрессу. Правый завиток – пустые мысли, которым не нужно придавать значения. Кольцо посередине говорит о том, что Вселенная находится в вечном движении. Светящееся лицо Творца призывает почаще консультироваться с умными и знающими людьми. Вот и мы вняли совету нашей мудрой Симин и зашли в музей зороастризма, что расположился рядом с храмом.

Он совсем небольшой: в зале несколько столов-витрин, показывающих что надевали зороастрийцы на праздники, что ели, что пили, а главное, – как соблюдали «чистоту». Прикасание к «нечистым» предметам (а их было больше, чем «чистых») приравнивалось к греху и требовало долгого обряда очищения. Огонь, вода и земля считались прямо-таки «стерильными», поэтому нельзя было налить воды, не вымыв предварительно рук с мылом так, как это рекомендует ВОЗ при пандемии. Точно также запрещалось выходить на улицу во время дождя, чтобы не испачкать собою и землю и воду одним махом. Правила «чистоты» не позволяли зороастрийцам принимать пищу в присутствии иноверцев, ибо априори было известно, что те «своим нечистым рылом» уже перепортили всё «чистое питьё» и не только его. Гораздо чувствительнее свежепрооперированного больного к загрязнениям был, разумеется, огонь. Его оскверняли и тлетворное дыхание служителя без маски, и капля пищи, упавшая из котла в очаг, но страшнее всего – сжигание мусора. Как в таком случае избавлялись от отходов жизнедеятельности, спросите вы? Я бы рассказала, но не уверена, что абсолютно каждый из вас мечтает утратить аппетит на веки вечные. Лучше я в этом месте помолчу и обращу свой взор на стены музея.
 
А там на первом месте портрет Заратуштры – Пророка, предсказанного Ахурамаздой, и основные вехи его жизненного пути. Почему-то стоит очень точная дата рождения – 1767 год до н.э., хотя учёные, исследовав и то, что осталось от святого писания под названием Авеста и косвенные артефакты, к единому мнению так и не пришли. Причём «не пришли» они с «вилкой» в тысячу триста лет! Из этого делаем вывод, что жил Заратуштра где-то между 18-ым и 5-ым веками до н.э. По поводу его родины наука тоже «точна» практически до секунды по широте и долготе: «в районе расселения иранских племён на северо-востоке Ирана или в соседних областях Средней Азии и Афганистана».

Появился он на свет в семье Спитамы. Папу звали Порушаспа, а маму – Дугдова. Но «биологическим» отцом Заратуштры был, разумеется, верховный бог Ахурамазда. Поэтому, родившись, младенец не заплакал, а засмеялся, чем укокошил сразу 2000 демонов. После этого ребёночка тщательно вымыли в коровьей моче, завернули в овечью шкурку, и на дворе начали твориться чудеса. Какие? Не знаю, но оставшиеся в живых демоны сохли от зависти и регулярно покушались на жизнь младенца. Однако, не тут то было! Божественный папа стоял на страже, и мальчонка вырос целым и невредимым.
 
В 30 лет пришло время для серьёзных дел и Заратуштра был осенён «истинной» верой. Не истинная заключалась в поклонении целой толпе богов старшего поколения – ахуров и младшего поколения – дэвов. И вот чтобы поклоняться им в соответствии с регламентом, необходим был священный напиток хаома. За водой для его приготовления и отправился как-то Заратуштра. А когда возвращался домой, увидел сияющее существо, которое и устроило ему долгожданную встречу с родным божественным отцом. Сын послушно внял тому, что «сказал Ахурамазда Спитаме Заратуштре» и провёл в божественном пантеоне радикальную реформу. Верховным «главнокомандующим» назначил, понятно, Ахурамазду. Кое-кого из ахуров отрядил верховному в помощники, остальных, чтобы не мешали, отправил на пенсию, а вот дэвами, дабы добропорядочным богам жизнь мёдом не казалась, пополнил сильно прореженные им же отряды демонов. Идолопоклонничество и человеческие жертвы строго-настрого запретил. На употребление наркотической хаомы наложил квоты: изредка можно, но крайне осторожно. Кроме того Заратуштра разработал понятия рая и ада и личной ответственности человека за то, куда он в итоге жизни попадёт. Всем этим Пророк заложил основы новой религии, получившей название по его греческому варианту имени Зороастр – зороастризм. А поскольку Ахурамазда всегда говорил с Заратуштрой из огня, огню и стали поклоняться.

Своё учение Заратуштра изложил в стихотворных проповедях (песнях и гимнах) – Гатах, вошедших в первую и самую древнюю часть Авесты. Несколько гимнов украшают стены музея. Ещё мы увидели там пару молитв, невероятно замысловатый календарь, по которому и сейчас живут приверженцы этой религии. Честно говоря, мне не удалось в нём разобраться. Зато описание некоторых ритуалов вполне доступны моему пониманию, и я их вам с удовольствием воспроизведу. Вот, например, что пишут по поводу инициации.

За обучение своих детей религии, культуре и древним молитвам несут ответственность родители. В возрасте 8-15 лет, когда подросток уже готов стать полноценным членом сообщества он проходит обряд Седрепуши – посвящения. Его одевают во всё белое – символ чистоты, скромности и аскетизма, и дают в руки нитяной пояс из овечьей шерсти. Пока священник-мобед читает молитвы, пояс трижды завязывают вокруг талии и снова развязывают. Это символизирует добрые мысли, слова и дела. На том же поясе завязываются четыре узла – как четыре элемента: вода, ветер, земля и огонь, на которых держится вся Вселенная.

Или вот о свадьбе. Ритуал считается святым и тайным. Кроме жениха, которым должен быть только мужчина, и невесты, которой может быть только женщина, присутствуют семь свидетелей из числа наиболее уважаемых зороастрийцев, скрепляющих и подтверждающих своими подписями вступление в брак. На невесте наряд непривычного нам зелёного цвета. Голову жениха покрывает зелёная шляпа, а правое плечо – зелёный платок. Во время церемонии они сидят рядом. Мобед читает писания из Авесты, спрашивает сочетающихся, хотят ли они вступить в брак и назвать друг друга мужем и женой. После утвердительного ответа, священник молится за молодых и даёт им советы совместной жизни, среди которых обязательное соблюдение обрядов очищения и забота о чистоте воды. Браки у зороастрийцев только моногамные и привод в дом второй женщины возможен лишь в исключительном, упомянутом Заратуштрой случае. Таковым является отсутствие детей в течение семи лет. Если от второй женщины ребёнок рождается, она тоже становится законной супругой, но старшей жене всё равно оказывается гораздо большее уважение. А вот безбрачие и абсолютное целомудрие осуждается, ибо зороастризм заточен на рождение детей и продолжение рода человеческого.

А теперь о ритуале, о котором мы узнали в другом месте.
Один мудрец заметил, что ещё никому не удалось выбраться из жизни живым. Не стоит и мне впадать в неоправданный оптимизм и представлять дело так, будто этого явления вовсе не существует. А коль скоро люди смертны, то покинутую душой оболочку нужно куда-то девать. Есть разные способы и обычаи захоронить тело. Очень северные народы после предусмотренных обрядов выносят труп на съедение диким животным. Христиане кладут тело в гроб, прах, соответственно, в урну и либо предают всё это земле, либо оставляют в семейной усыпальнице. Особо отличившимся при жизни – возводят мавзолеи. Мусульмане обходятся саваном. Индуисты устраивают погребальные костры на берегу реки и золу сметают в воду. Умершего на корабле хоронят в море. Папуасы оставляют мертвеца в хижине до полного разложения, а костьми потом «любуются» всю оставшуюся жизнь. Более гуманный для живых, но тоже весьма своеобразный метод «избавления» от трупа существовал ещё до недавних пор и у зороастрийцев.

Покидая Йезд, мы увидели на двух холмах интересные цилиндрические сооружения, выложенные из камней. Это Башни молчания. С одной из них мы познакомились поближе.

На табличке у входа на территорию прочли: «Зороастрийская дакхма». Гид рассказала нам, что раньше этим словом называлась любая могила, но с расцветом строительства погребальных башен стало применяться в основном к ним. А возводить их начали аж при Сасанидах (о них расскажу в следующей главе), то есть в III-VI веках. Трудно сказать, что подвигло зороастрийцев на это. С одной стороны по их верованиям «нечистое» мёртвое тело не должно своим прикосновением осквернять ни землю, ни огонь. А с другой, обходились же они до этого без башен, изолируя труп от земли при помощи промасленной или вощёной ткани. Да и сейчас, когда Башни уже не функционируют, хоронят своих единоверцев в цементированных могилах.
 
Башни молчания Йезда были закрыты одними из последних, только в середине 60-х годов, но для интересующихся традициями зороастризма всё поддерживается в презентабельном виде. Внизу расположен «посёлок», состоящий из зданий с множеством входов. Оказывается, по обычаю умершего человека нельзя было ни одного лишнего часа держать в доме, поэтому родственники относили его в находящееся недалеко от дакхмы и построенное специально для этого здание «похоронного сервиса», где тело обмывали, надевали на него нитяной пояс, заворачивали в саван и регистрировали в книге актов гражданского состояния. А поскольку нести из отдалённых мест приходилось порою очень долго, людям, совершившим этот нелёгкий путь, требовался отдых. Для этой цели каждое село строило дом, в котором были кухня, столовая и комнаты для сна. В этом же «посёлке» жили и те, которые были в прямом контакте с трупом – насассалары. Они никогда не покидали этого места, чтобы не распространять инфекционные болезни, от которых люди в основном и умирали.

В течение трёх суток служители культа и родственники читали над покойником молитвы, и только на четвёртый день, когда душа усопшего переселялась в загробный мир, с восходом солнца совершался обряд погребения в соответствии с правилами, изложенными в Авесте.

Насассалары клали тело на деревянные носилки и похоронная процессия двигалась к дакхме. Мобед воздавал хвалу богу, вместе с ним молились и остальные присутствующие. Процессия сопровождала носилки только до подножия холма. Здесь  пути расходились: насассалары уносили усопшего на вершину, а родственники отправлялись домой. Им подниматься на Башню было запрещено. А мы поднимемся.
 
Её в народе почему-то называют «женской». На неё ведут ступеньки. Думаю, что раньше здесь, так же, как и на «мужской» башне, был серпантин. Это туристам с пустыми рюкзаками за спиной легко по ступенькам прыгать, а каково было подниматься в гору с гружёными мёртвым телом носилками.
 
Вверху мы увидели круглую огороженную кирпичной стеной каменную площадку с небольшим углублением посередине. Когда-то колодец уходил на несколько метров вниз, теперь в целях безопасности он засыпан. Принесённый труп носильщики освобождали от савана, размещали его в сидячем положении на краю погребальной площадки и закрепляли за ноги и волосы, чтобы звери и птицы, растерзав тело, не могли унести останки к воде или растениям. Всё, что не удавалось сделать животным и стервятникам, довершало нещадное солнце. Когда оставшиеся косточки становились белыми, произнеся «Мой Господь благослови умерших, а мы выражаем уважение ко всем, кто здесь упокоился», насассалары скидывали их в колодец, где те продолжали тлеть и разрушаться, пока окончательные продукты распада не будут смыты водой.
 
Зороастрийцы верили, что смерть это не конец жизни. Скорее, это начало счастья. А коль это так, мы тоже не станем предаваться грусти, а подойдём к стене, в том месте, где она пониже, и сфотографируем с высоты дакхмы лежащий в километре от Башен молчания Йезд – прекрасный древний город, в котором продолжается жизнь.