Новелла 1. Глава 1

Как же порой хочется отвлечься ото всех проблем, окруживших меня со всех сторон. «Жизнь, что тут сказать?» - скажут люди, решившие поделиться со мной своим философствованием. Я лишь отвечу: «Не жизнь это, а существование, так ещё и за которое приходится платить». Разве я не прав? За воду, необходимую для жизни, за еду, что нам так необходима, за свет, отопление и за газ. Да даже если хочешь уехать на природу, подальше от городской суеты, всё равно надо платить! Платить за отдых… Отличная идея. А с нынешней зарплатой рядового программиста приходится работать год, чтоб хорошо отдохнуть недельки две. Ну не смешно ли?
С женой уже в который год пытаемся выбраться куда-нибудь. В пустыню, в лес, деревню, посёлок, хоть куда, лишь бы не видеть хоть какое-то время усталые взгляды прохожих, среди которых можно найти и те, что вовсе похожи на пасмурный день. А что? Я их понимаю. Сам нахожусь в офисе по двенадцать часов каждый день. Хорошо хоть выходной есть – воскресенье.

- Милый, - подошла ко мне жена, обняв за шею – когда мы с тобой сможем выбраться куда-нибудь? Нас мама приглашает к себе в деревушку.
- Я бы с радостью, Лен, но не могу. Работы очень много. – с жалостью в голосе пробурчал я.
- Ну тогда давай сегодня выберемся на пару часиков в кафе, или может прогуляемся по парку? Он в пятистах метрах от дома, а мы выходим туда раз в полгода. Разве это нормально? – с обидой сказала она.
Я наконец отвлёкся от этой, уже доводящей до маразма, командной строки на мониторе и ответил:
- Родная, ты же не любишь ходить по кафе, потому что зачастую там слишком шумно. Я понимаю, что тебе нужно внимание, но мне нужно работать, ради того, чтобы обеспечить нас с тобой. Прости меня — сказав это, я встал со стула и попытался обнять её. Но она лишь отстранилась и ушла в комнату.

Честно сказать, я и правда очень занятой человек. Обидно лишь, что такому ответственному сотруднику платят всего каких-то сорок тысяч. Но в этом есть и моя вина. Я мог бы стать лучшим специалистом, если бы в своё время уделял больше внимания учёбе. Но всё сложилось совсем иначе.
В дни, когда нормальные люди учились, я сидел дома и играл в компьютерные игры, лишь изредка выходя из дома за очередной порцией бич пакетов, банкой кетчупа и парой буханок хлеба. Не сказать, что студенты питались лучше, чем я, но они хотя бы получали знания, пусть и не каждый из них ежедневно посещал институт. Странность ещё и в том, что мне каким-то чудом удалось найти девушку, через пару лет согласившуюся выйти за меня. Каково же было удивление моей мамы, когда я вдруг заявил, что женюсь. Она ведь всегда говорила: «Кто возьмёт такого безалаберного игромана в мужья? Кому такой сдался вообще?» Но вопреки её словам такая всё-таки нашлась. Я безумно люблю её, но внимания уделяю ей катастрофически мало.
Выйдя из раздумий, я решил пойти к ней. Нужно поговорить, если я этого не сделаю, я чувствую, что об этом буду жалеть всю свою жизнь.

- Никчёмный! Бестолковый! – слышу я из комнаты – ты хоть раз думал о том, что я чувствую после каждого твоего отказа?!

Злится. А как же без этого? На её месте, быть может, я бы вёл себя похуже, думаю.

Вспоминая последние пару лет, проведённых с ней, я невольно прослезился. В мгновенье я вспомнил каким я был, когда впервые её встретил. Нежные руки, которые я так трепетно пытался согреть, тонкие женские пальцы, запутывавшиеся в моих волосах, запах уличных переулок, среди которых блуждали. И те духи, что своим ароматом заставляли меня забыть обо всём. Обо всём, но кроме неё… Лена тогда казалась совсем не такой, как сейчас. Яркой, жизнерадостной, доброй. Скажи мне тогда, каким цветом бы я её описал, это бы однозначно был розовый. Для меня розовый цвет – это идеал жизнелюбия, женской наивности, бескрайней нежности, желания любить.
Созерцая её сейчас, я вижу падшего ангела, с растрёпанными волосами, свисающими лямками домашнего топа, всю в слезах, продолжающую что-то говорить, но я её не слышу. Я слишком сильно ушёл в раздумья о той Лене, которую я знал, и о той, в какую я её превратил. Сейчас бы я её описал красным цветом, хотя скорее алым, тёмно-алым. Цвет любви, горячей любви, жаждущей ответного «и я тебя тоже», цвет не понятой девицы, чьи чувства были в замешательстве. Знаете, я даже бы и не удивился, скажи она мне в лицо «Я тебя ненавижу», но зная её, я бы всё равно ждал этого успокаивающего «…но люблю». С улыбкой… сквозь тёплые слёзы, которые нежно сотру большим пальцем с её щеки и прикоснусь её губ своими. Сказав долгожданное «я тебя тоже».
Как странно бывает порой, ты размышляешь о чём-то так долго. В твоей голове уже замки, а в реальности лишь пара сотен в кармане. Улететь бы сейчас куда-то в Париж, в тот самый ресторанчик на улице, где часто бегают дети, и сказать ей эти золотые слова: «Мы с тобою вместе так долго, кажется, что почти уже жизнь, ты знаешь ведь, как сильно люблю, потому выходи за меня». Вот только есть один нюанс – уже женаты мы с ней. Хотя…

- Давай разведёмся… – не обдумав, сказал я. А в голове: «Это… что я только что сказал?»
- Что?! – едва уловив суть моих слов, процедила она сквозь зубы.
- Давай разведёмся! – более решительно сказал я – ну а что? Ведь мы совсем друг другу не подходим, ты любишь развлечения, а я домашнюю атмосферу, ты любишь гулять, а я сидеть дома, ты любишь играть в настольные игры, на подобии тенниса или футбола, а я любитель компьютерных игр… - чем больше я перечислял наши с ней различия, тем чётче понимал, насколько глупым всё это звучит, ведь будь мы разные, она бы не согласилась стать моей женой. И тут я задался вопросом: «А знаю ли я её вообще?»

- Ты совсем что ли из ума выжил со своими синусами да тангенсами? – с нескрываемой яростью, спросила она. А я что? Я, недолго думая ответил.
- Это косинусы и котангенсы, дура! – уж что-что, но её вопрос меня прямо за живое задел.
- А не всё ли равно? Ты же знаешь, что я в них не разбираюсь! Так какого чёрта ты мне что-то доказываешь?! – переходя на крик, снова задаёт мне вопрос.

На этот вопрос я уже ответить не смог. Ведь каждый знает, что человеку, который не понимает сути какой-либо вещи бес толку что-либо доказывать. Я отступил.

- Ладно – сбавив тон, сказала она – если ты так этого хочешь, то ладно. Я поеду к маме, а ты можешь делать что-то хочешь! – сказала она. Уж что-что, но наигранную ярость я могу отличить от настоящей. Недельку поживёт там и вернётся. Так я думал тогда, но теперь…