Счастливая Женька. Начало 26

Глава 26.

Утро было неприятным, шумным и совсем не добрым. Двери в спальню были распахнуты. Чертыхаясь вполголоса, Женька бегала по квартире, без конца роняя вещи и производя ужасный грохот. Забежала в спальню, начала что-то лихорадочно искать в шкафу и все это под аккомпанемент нестерпимо громкого в столь ранний час детского плача. Гарик, ничего не понимая, сел в кровати. — Что случилось? — Из гостиной вышла заспанная Аня, — Мама, Альбертик плачет, а где Лиза? Гарик, надевая брюки, согласно кивнул, — Я бы тоже хотел это знать, у неё опять срочные дела? Женя выдохнула и на секунду прикрыла глаза. Затем обняла дочь за плечи, — Извини, что мы тебя разбудили, солнышко! Лизе срочно нужно было уехать, а я утром не могла найти соску. Вот малыш и расшумелся. Гарик крикнул вдогонку: «Эй, а как насчет меня, я вообще-то тоже не мечтал подниматься в шесть утра в субботу!» Женька обернулась и покачала головой. Отправив Аню досыпать, она вернулась с ребенком и протянула Гарику лист бумаги. — Ты хотел знать, где Лиза? Здесь все написано. Он, пристально глядя на Женю, развернул листок. Руки слегка дрожали. — Давненько такого не было, — не мог не отметить он. Гарик пытался заставить себя отвести взгляд от жены. Он понял, что боится. Женя взяла его за руку, — Хорошо тебя понимаю, я тоже с некоторых пор не выношу записок. Ужасно находить вместо живого человека листок бумаги, но сейчас все не так фатально, читай! Гарик опустил взгляд и прочел.
«Извините, что пишу, а не говорю с вами лично. Не хватает смелости. Я уезжаю сегодня ночью. Не имеет значения, куда, к тому же, мне все равно. Главное, что далеко и навсегда. Я честно пыталась, но стать матерью так и не смогла. Не нужно жалеть ни меня, ни ребенка. Лучше никакой матери, чем такая, как я. Евгения Валерьевна! Я оформила на вас генеральную доверенность. Распоряжайтесь моей квартирой на своё усмотрение. Это все, что я могу сделать для Альберта. Я пойму, если вы захотите продать её. Именно по этой причине, я не стала оформлять дарственную. Я уверена, что вы с Гариком не оставите малыша и поступите так, как будет лучше для всех вас.
P. S. Не ищите меня, и не переживайте. Меня уже трудно напугать. Я не боюсь ни тяжелой работы, ни людей, ни одиночества. И поэтому не пропаду. Спасибо за вашу доброту и терпение. Лиза».
Гарик покрутил в руках записку, — Это все? Женя усмехнулась, — А тебе мало? Лично мне хватило. Но вообще, если тебе так интересно, то рядом с запиской лежал мой паспорт и эта чертова доверенность, — она положила ребенка на кровать и сняла с него мокрую одежду. — Ты смотри, как он быстро растет, памперсы нужны другие, — малыш засучил ножками и снова начал плакать. Женя выпрямилась, — Ну вот что, оставляю вас, мальчики здесь, а сама иду на кухню. Этого горластика пора кормить. Женя остановилась в дверях.
— Возьми его пока на руки, — Женя вернулась и помогла мужу, — Вот так! Отлично! — Гарик взял ребенка с перекошенным от страха лицом, — Женя, я не могу, уже плечо онемело. — А ты не сиди, ходи с ним, разговаривай, не бойся, он ещё не умеет кусаться, — ответила Женя уже из кухни, — Да не волнуйся, я быстро. Гарик с удивлением разглядывал маленького человека, который в данный момент изо всех сил пытался засунуть в рот собственный кулак. — И можно все-таки одевать ему хоть что-то, прежде чем давать на руки мужчине в чистых брюках? — спросил Гарик у вошедшей с бутылочкой молочной смеси Жени, демонстрируя мокрое пятно на левой штанине. — Что ж, бывает, ничего страшного, — хмыкнула Женя, — Нельзя все время в памперсах, — резюмировала она, — Коже необходимо дышать. Гарик весь этот сумасшедший день наблюдал за Женей, как будто подсознательно чего-то ждал. Или к чему-то готовился. Было ощущение излишне затянутой кульминации. Когда интрига растет, напряжение аккумулируется, а развязка все не наступает. Гарик продержался до вечера. Он ездил со списком в магазин, гулял с ребенком, помогал его купать. После ужина Женя сказала, что детскую кроватку нужно переставить к ним в спальню. Гарик с тревогой посмотрел на жену. У него были причины волноваться за неё. Всего четыре месяца назад она похоронила сына. Только месяц, как стала посещать группу. Срок трезвости ещё очень небольшой. Гарик переживал, что нынешняя ситуация может оказаться для Жени непосильной. Он знал, что жена собиралась уже в этом месяце выходить на работу. Женя говорила ему, что не может больше находиться дома. Особенно, когда её жизнь умещалась в один маршрут: дом-кладбище-дом. — Иногда я вообще не хотела уходить с кладбища, — призналась она Гарику как-то. Кое-что изменилось, когда Женя начала посещать собрания. И не только посещать. Гарик с радостным удивлением заметил, как быстро она включилась в программу. Как будто очень долго к ней шла и тщательно готовилась. А может, так оно и было. Женя, как только оказалась в сообществе тут же взяла наставницу. Стала работать по шагам.Выполняла рекомендации программы. Прониклась её идеями, жила этим. Работала по программе взахлёб,честно и добросовестно. Гарик с удовлетворением отмечал, что хотя на кладбище его жена, как и раньше, ездит каждый день, но проводит там уже значительно меньше времени. Имело значение и то, что они недавно взяли в кредит машину. У Гарика были права, и он уже ездил. Женя только собиралась их получить. И вот теперь эта ситуация с малышом. Гарик понятия не имел, что делать. И даже не знал с чего начать, в голове была путаница. Мешал страх за Женьку, за их будущее. И когда вечером его жена объявила дочке, что завтра с утра она может спокойно переезжать в свою комнату, Гарик не выдержал:
— Что ты делаешь? — неожиданно вырвалось у него. Женя с удивлением на него посмотрела. — Вообще-то ложусь спать, денек был немного утомительным, — проговорила она, разбирая постель, — А в силу изменившихся обстоятельств, не думаю, что ночью удастся хорошо выспаться. Так что, милый, нужно отдохнуть, пока есть возможность. Женя посмотрела на него, — А у тебя, что, есть какие-то другие предложения? Гарик растерянно улыбнулся, — Нет, я не то хотел спросить. Мы за весь день, так и не поговорили. Просто такое случилось… Лиза бросила сына и ушла… Ребенок совсем крошечный… И что делать, абсолютно непонятно, — Гарикс остервенением потер лоб, — А ты говоришь весь день о какой-то смеси, памперсах, влажной уборке, — он в растерянности остановился перед ней, — Рассуждаешь об Анином возвращении в её комнату, о чем угодно, только не о главном… — он замолчал и с мольбой смотрел на жену… Они вместе сели на разобранную кровать и Женя тихо произнесла:
— А что случилось, Гарик? Что наша невестка бросила ребенка? А ты разве не был готов к этому, хотя бы подсознательно? Лично я всегда это чувствовала. Что тут поделаешь… Лиза такой человек и она в этом не виновата. Да, ребенку только четыре месяца. И да, я говорю о памперсах, смеси и уборке, потому что именно это сейчас важно, — Женя откинула на спину волосы и заглянула ему в глаза, — Это и есть главное… Разве ты можешь изменить эту ситуацию? Как? Объявить её в розыск и всучить сына назад? Мол, твой, значит бери и воспитывай? Или что? Сдать нашего внука в дом малютки? — Гарик испуганно отшатнулся от неё, — Видишь? И я не могу… Этот мальчик, — Женя махнула головой в сторону кроватки, — Единственное, что осталось от Димы, его продолжение… — Женя прерывисто вздохнула и дрогнувшим голосом сказала:
— Но не только… Этот ребенок — шанс для меня, для тебя, сделать все по-другому, понимаешь? Жить по-другому… С самого начала… С чистого листа… Это, если хочешь, мой долг перед сыном…. А я ему сильно задолжала — Женя устало откинулась на подушку.
— И дочери, конечно, тоже. Но Анечка с нами, и я надеюсь, со временем, снова заслужить её любовь и доверие… А Димы нет…Ему я не успела… — Женя замотала головой, отгоняя слезы, и твердо произнесла:
— Я очень хочу, чтобы этот малыш рос счастливым. Ты понимаешь, как это важно для меня? Для всех нас? Гарик обнял её и прошептал:
— Это так, конечно, но пойми, я волнуюсь за тебя… Я ни на чем не могу сосредоточиться, потому что думаю все время о нас. О том, что нужно сделать в первую очередь. Что главное, а что второстепенное. И… — Женя взяла его лицо в свои руки, — Ты снова пытаешься управлять жизнью, отсюда и этот бардак в голове. Отпусти, хватит рулить, — с горечью сказала Женя, — Науправлялись уже, достаточно. Мне-то уж точно, — Женя отвернулась, и через минуту, уже другим голосом сказала, — Будем действовать постепенно. Без горячки и паники. Шаг за шагом, согласен? Гарик, молча,опять притянул её к себе. Через какое-то время, он спросил:
— Ты же хотела на работу выйти? И в автошколу собиралась записаться… Женя улыбнулась, — Собиралась… ну значит, ещё не время, — она запустила обе руки ему в волосы и, глядя на него в упор, добавила:
— Остаётесь все ещё, вы, папочка, на какое-то время единственным кормильцем семьи. Это временно, Гарик, мы обязательно что-нибудь придумаем. А на группу пока будем ходить по очереди, через день. Сегодня — ты, а я с малышом, а завтра — наоборот. — Гарик, ты помнишь? — спросила она его, выключая свет, — Двигаться не спеша, маленькими шажками.
Женя в третий раз стала проходить курс молодого бойца. То есть матери. Все началось заново: бессонные ночи, распорядок дня, зависящий от сна и кормления, регулярная диспансеризация, вопросы прикормаи многое другое. Альбертик рос капризным и слабеньким. К сентябрю успел переболеть несколько раз. Два раза лежал с Женей в инфекционном отделении. При виде белого халата сразу начинал кричать. Но зато внешность имел, самую, что, ни на есть, ангельскую. Голубоглазый общительный херувимчик с кудрявыми белокурыми волосами. Накануне 1 сентября позвонила Людмила, с которой виделись только на сороковинах. Договорились встретиться на следующий день. Женя, гуляя с малышом, первая её увидела. Людмила вышла из машины, достала яркий большой пакет, нажала кнопку сигнализации. Она легко шла в синем кардигане и туфлях на низкой платформе навстречу Жене с коляской, и весело махала рукой. — Эта женщина, само олицетворение практичности, удобства и качества, — невольно промелькнуло у Жени в голове. Они с Людмилой вместе зашли в подъезд. Пока ехали в лифте почти не разговаривали. Смущенно улыбались друг другу и ребенку.
— Боже мой, как вырос наш Альберт! Уже семь месяцев? — разглаживая малышу, завивающиеся кольца белокурых волос, спросила Людмила.
— Так точно, уже семь, — отрапортовала Женя, — Как раз сегодня!
Уже вернулась из школы Аня. Людмила, покачивая головой, разглядывала её с нескрываемым восхищением. — А дочка, значит, в пятом классе уже, — больше для себя, констатировала Людмила. Аня, ещё не успев переодеться, стояла в белой, нарядной кофточке и тёмно-синей юбке. Два волнистых каштановых хвоста на голове, были перехвачены шелковыми бантами. В настоящий момент её иссиня-бирюзовые глаза из-под темных, длинных ресниц, взирали на мир уверенно и спокойно.
— И-и-и… снова правильный ответ, — рассмеялась Женя. Людмила, окончив раздачу подарков, глянула на Женю:
— Знаешь, Женечка, ты все-таки невероятно счастливая! Ты просто светишься вся! Молодой любящий супруг, этот чудесный карапуз, и дочь просто настоящая красавица, — не выдержала Людмила. Но до сих пор я была уверена, что у неё тёмно-голубые глаза — глядя вслед девочке, проговорила Люда. Женя привычно кивнула головой, — Да, да, когда ты видела её в прошлый раз, возможно так оно и было. Видишь ли, её глаза довольно часто меняют цвет, но не кардинально, нет, в основном, это сине-зелено-голубая тема. Такая интересная особенность, у Аннушки глаза-хамелеоны. Они меняют цвет в зависимости от настроения, состояния здоровья, даже освещения. Людмила восхищенно присвистнула, — Поразительно, разве такое возможно? Я слышала, что только у новорожденных меняется со временем цвет глаз. Женя, ставя на плиту чайник, улыбнулась, — Ну, как видишь не только у них. Например, Альберт родился голубоглазым, таковым и остаётся уже семь месяцев. А у моей сестры Шуры, дочка родилась голубоглазая, а через пару недель цвет глаз стал карим. И так уже два с половиной года. Ну, а Аннушка у нас своего рода уникум. В Москве к ней даже специалисты-офтальмологи приезжали несколько раз. Наблюдали Анечку, делали снимки её глаз, приглашали к ним в институт. Для более, так сказать, глубокого изучения. Да только я отказалась от экспериментов над своим ребенком. Она вам, что, говорю, мышь лабораторная?
Поговорили о текущих делах. Женя рассказала, что три дня в неделю работает у той же Ирины. В эти дни с ребенком сидит её мама, Зинаида Евгеньевна. Людмила с удивлением вскинула на собеседницу глаза. Женя кивнула, — Да, ты знаешь, хоть тяжело и болезненно, но понемногу стали общаться, — Женя налила Людмиле чай, и усадила малыша в высокий детский стул, чтобы покормить. — Смерть Димы её очень подкосила, — рассказывала Женя, — Появились болячки, которых в жизни не было, кочевала из одной больницы, в другую. Хуже всего было, что,похоже, она и не собиралась выздоравливать. Пряталась в болезнь, как в скорлупу, никого не хотела видеть. Меня, разумеется, больше, чем всех остальных. Гарику, спасибо, он её навещал. А я умыла руки, в том смысле, что не хочешь, будь по-твоему! Бегать и просить не стану. Абсолютно искренне была уверена, что я самая пострадавшая в этой трагедии с Димой. А то, что бабушка потеряла любимого внука, младшая сестра единственного брата, а новорожденный родного отца, — об этом я не задумывалась. А Лёня, его отец? Ты видела его на похоронах, он ведь тоже потерял сына. Людмила наблюдала, как Женя, воспользовавшись тем, что малыш занят изучением расписного деревянного блюдца, засовывала ему в рот следующую ложку овощного пюре.
— Ты знаешь, мама ведь Гарика вначале прогоняла, — продолжала Женя, — Как только не называла его и меня … Но он выдержал, с Божьей помощью, не иначе… Через какое-то время гнать перестала, но, тем не менее, не разговаривала. Гарик продолжал в том же духе, ходил в магазин, в аптеку. И все ей рассказывал, о малыше, об Ане, обо мне. Иногда он привозил её к нам.Вот так постепенно и осторожно начали разговаривать друг с другом. Когда мне удалось договориться насчет подработки, и я стала искать няню, она возмутилась. Я поняла, что мама возвращается, когда она перестала быть равнодушной. Когда она выговаривала мне, что я напрасно списываю её, приглашая чужих людей к младенцу, я едва не заплакала от радости и облегчения. Презрение и безразличие, надеюсь, ушли. И остались в прошлом, так же, как и больницы. Людмила смотрела на эту маленькую женщину и не узнавала её:
— Женя, а как же ты смогла вернуться к работе, ведь насколько я знаю… Женя рассмеялась и малыш засмеялся вместе с ней, отчаянно колотя по столешнице несчастным блюдцем, — Меня оттуда выставили, это ты хотела спросить? Людмила замялась, — Я имела в виду, что… Женя, всё ещё улыбаясь, накрыла её руку своей, — Да нормально все, Люд…Я имею в виду, какая разница, уволили меня по статье, или это я написала заявление, — Женя умыла ребенка, и глядя на Людмилу, присела с ним к столу, — Ушла я по собственному желанию, — продолжала она, — Или просто не вышла, так как снова отправилась в запой. В моем случае, это не важно. Результат всегда один и тот же: через какое-то время приходится все начинать сначала. Исправлять все то, что наворотила за это время, понимаешь? Искать новую работу, восстанавливать отношения, зарабатывать деньги. Я называю это зализывать раны. До следующего раза. Пока хватает сил. У меня их уже оставалось совсем немного. По этой причине я и оказалась в сообществе.
Женя приготовила ребенку бутылочку с молоком и уложила его в кроватку. Глядя, на ребенка, Женя сказала:
— Три раза в день обязательно пьет козье молоко, берем у одной женщины. Гарик каждое утро до работы едет сначала за ним. Потом будто вспомнив что-то, добавила:
— Так вот, я пришла к Ирине Анатольевне, своей бывшей начальнице и все ей рассказала. У меня и цели тогда не было, на работе восстановится, я просто делала 9-й шаг…
— ??? — Людмила, округлив глаза, смотрела на неё. Женя вздохнула:
— Ты знаешь, что мы с Гариком выздоравливаем по 12-шаговой программе?
— Людмила кивнула и Женя продолжала, — А девятый шаг — это возмещение ущерба, — глядя на Людмилу, Женя воодушевилась, — Так вот, я пришла извиниться за тот ущерб, что нанесла ей, пациентам, репутации клиники. Ты знаешь, сколько раз я подводила её: опаздывала, не выходила на работу, являлась с перегаром, умудрялась лечить зубы, будучи нетрезвой. Если бы я только могла, я бы пошла к каждому из тех людей! Я постаралась объяснить, что не делала этого нарочно. Или по какому-то злому умыслу. Рассказала о своем заболевании, и о том, что стала выздоравливать и каким именно образом это делаю. Спросила, чем я могу быть ей полезной. А она долго смотрела на меня, качала головой и вдруг заявляет: «Выходи на работу, хотя бы на пару дней в неделю», представляешь? Невозможно рассказать, что я тогда почувствовала. Наверное, примерно, тоже, что и Гарик, когда разговаривал на эту тему со своим отцом. Людмила задумалась, а потом сказала:
— Да, знаешь, такой шаг не помешало бы делать всем нам… Хотя бы время от времени. Евгения улыбнулась, накрыла пеленкой спящего ребенка и обе женщины тихо вышли из комнаты.
— А почему бы и нет, — продолжила Женя, когда они вернулись на кухню, — Наша программа очень терапевтична. Это я тебе, как врач говорю. Многие наши утверждают, что она вообще решает любые проблемы. И тому есть множество примеров. Людмила недоверчиво посмотрела на неё:
— Ты веришь в это? — спросила она. Женя без улыбки, тихо ответила:
— Я в это не верю, я это знаю. Как и то, например, что не всегда все проходит так легко и замечательно, как в моём случае с Ириной. Есть люди, которым моё, в частности, употребление принесло несоизмеримо больший вред. Это мама и, конечно, дочь. Вообще, ближайший круг, родители и дети — это наиболее уязвимые и страдающие люди. Им возмещать ущерб я буду до конца жизни.
Людмила узнала, что Гарик по-прежнему, работает на стройке. И кроме этого, вместе с приятелем они выполняют заказы по мелкому ремонту. Рассказала, что они хотят открыть группу поддержки зависимых людей у них, в Михайловске. И что, уже есть человек шесть местных, которым приходится ездить в Ставрополь на группы. Она вытерла мокрые руки и вздохнула:
— А это сложно, понимаешь? — взглянула она на Людмилу, — У пьющего человека, кроме долгов ничего нет. Ему уже, как правило, никто не верит, и нигде его видеть не хотят. Даже в нашей книге прямо говорится, что алкоголики малопривлекательная публика. А значит, пока он не станет трезветь, денег ему взять негде. Без поддержки он не справится. Такой поддержкой может стать группа, а её в Михайловске нет. Вот и получается замкнутый круг. Но мы уже отправили документы в Москву, сейчас ищем помещение, — Женя, наконец, присела, и отхлебнула чай.Людмила молчала, переваривая услышанное, а затем, сказала:
— Это так здорово, Женя… И не только то, что вы делаете, хотя это, безусловно, очень важно, а то, как вы изменились! Ты сама-то замечаешь? — Ты и выглядишь по-другому совершенно… Я тебя не видела такой, — Люда покачала головой, — Нет, конечно, чувствовалось в тебе всегда некая сила, потенциал, но уж очень глубоко все это было запрятано, — она улыбнулась и развела ладони, — У меня просто нет слов, какие вы молодцы!
Неожиданно для себя, Людмила осталась у Жени дольше, чем планировала. Вечером пришел с работы Гарик. Откуда-то прилетело спонтанное решение жарить шашлык. Уйти было невозможно. Женя говорила, одновременно разделывая мясо, и начиная чистить овощи:
— Мясо хорошее, свиная шейка, — комментировала Женя, — Поэтому долго мариновать не будем, — объявила она Людмиле, которая сидела тут же, с Альбертиком на руках, — У на свсе соседи внизу жарят, никаких проблем. Оставайся,Люда, посмотри, какой вечер чудесный.
Гарик и Женя смеялись, болтали, перебивая друг друга, и в целом, вели себя так, будто только что освободились из заключения. Женя сама призналась, что знает, для обыкновенного человека, их бьющая в глаза, кипучая энергия выглядит немного странно. На самом деле, они с Гариком просто наверстывают упущенное время.
Сидели долго, расходиться никому не хотелось. Говорили обо всем на свете. Людмила подумала, что давно ей не было так уютно и хорошо. Никакой спешки, беготни и нервотрепки. Никаких звонков, отсроченных платежей и командировок. Нет, они ездили, конечно, отдыхать с Алексеем Игоревичем. Но её муж предпочитал дорогие, желательно, европейские курорты. И сопутствующий им повышенный уровень комфорта. Они с ним выезжали не реже трех раз в год. Людмиле там не нравилось. Она кожей чувствовала свою неприкаянность и отчужденность. Все ей казалось ненатуральным и фальшивым, начиная от улыбок и экскурсий и заканчивая дутыми акциями и едой. А этот вечер, ей напомнил почему-то одновременно студенческие годы и родную Грачевку. Эта теплота и душевность, ощущение единения со всеми, с собой, с Вселенной,была,оказывается, давно знакома ей. Но почти забыта. А ведь тоже самое она чувствовала, в ту пору, когда студентами они ездили «на картошку» и вот так же собирались у огня. Или когда вся её семья усаживалась на веранде в их большом и теплом родительском доме. — Да, точно, — вспоминала Людмила, — была такая же добрая атмосфера, как сейчас. — Почему это, интересно? — думала Людмила, — Ведь мы не родственники и не старые друзья? — Они тоже настоящие, — вдруг осенило её, — Такие, какие есть, ничего из себя не корчащие и не воображающие, — размышляла она, наблюдая, как Гарик, снимает ножом мясо с шампуров.Он, заметив её взгляд, улыбнувшись, произнес:
— Если бы мне, год назад сказали, что я буду с удовольствием жарить, а потом есть шашлык без всякого коньячного сопровождения, я бы ни за что не поверил, — он посмотрел на аппетитные кусочки в руках женщин и усмехнулся, — Это в лучшем случае…
— А в худшем? — невинно задала вопрос Женя, откусывая сочное, источающее невероятный аромат, мясо. — М-м-м-м, — якобы, в изнеможении, прикрыла она смеющиеся глаза, — Гарик подмигнул ей и ответил:
— А в худшем, я бы послал автора этой идеи далеко и надолго.
Иногда подсаживались соседи. Беседовали, шутили, о чем-то спрашивали. Одна пара, муж и жена интересовались, что они решили с квартирой. Когда они ушли,Женя рассказала, что эти люди не только её хорошие знакомые, но и постоянные клиенты. И они знают,что она мечтает о собственном кабинете. А в соседнем доме как раз продаётся однокомнатная квартира. Женя вздохнула:
— Люда, ты не представляешь, какой это отличный вариант, — Женя взяла из коляски малыша, которого Аня прикатила к ним, — Первый этаж, отличное расположение, удобный подъезд. Гарик добавил:
— В новом доме, с ремонтом. Людмила с удивлением переводила взгляд с одного на другого, — И в чем тогда дело? Продайте Лизину и купите эту. Повисло тяжелое молчание, затем Женя тихо сказала:
— Это квартира Альберта, Люда. Как раз тебе, я думала, не нужно объяснять, что это значит. Людмила абсолютно серьезно ответила:
— Боюсь, что все-таки нужно, — она пересела ближе к Жене, — От той квартиры нужно избавиться, ты ведь понимаешь? Ты и сама говорила, что никогда не сможешь ею пользоваться… У тебя есть генеральная доверенность на неё, вот и продай. Женя помотала отрицательно головой, — Альберт вырастет и сам решит, что с ней делать. Людмила всплеснула руками, — Неужели ты думаешь, он захочет хотя бы войти туда? Женя отвернулась, глядя куда-то вдаль, — А почему нет? — пожала она плечами, — Малыш ведь не знает родного отца, для него это что-то абстрактное…И потом, это наследство его матери. Короче, я не могу её продать, и хватит об этом. Людмила помолчала, а затем согласно кивнула, — Хорошо, но есть же и другие варианты: ипотека, потребительский кредит, взять в долг, наконец, можно. Люда посмотрела на обоих, и спросила:
— Может, стоит поговорить с твоим отцом, Гарик? — заметив, что он собирается возразить, она поспешно добавила:
— В любом случае, выход есть. Подумайте, не спешите отказываться.
Расставались тепло, с чувством взаимного удовлетворения. Гарик, к тому времени, уехал на собрание.Поздним вечером Женя задумчивым и долгим взглядом провожала отъезжающую машину Людмилы.
Через пять месяцев, в январе 2012 года, Алексей Игоревич и Гарик стояли на улице и изучали, на первый взгляд, ничем не примечательную вывеску. Светодиодная надпись гласила «Dental House».Отец Гарика едва заметно сморщил нос, — В общем-то, неплохо, но, во-первых, мягко говоря, не оригинально, а во-вторых, ну, что вас так тянет всех на эту иностранщину? Его сын, Гарик, рассмеялся, — Да, ладно, пап, хорошее название. Это маркетинговый ход, понимаешь? Ну, так уж исторически сложилось, что наш человек больше доверяет заграничному качеству, — Гарик отошел на несколько шагов и оттуда посмотрел на вывеску. Судя по всему, результатом он остался доволен, так как, поддразнивая отца, весело спросил:
— А как бы ты назвал зубоврачебный кабинет? «Русский витязь»?Или «Добрый доктор Женя»?
— Ладно, не умничай слишком, — Алексей Игоревич и Гарик направились к дому, — Скажи лучше, как твоя учеба?
— Да вроде бы неплохо, трудно, конечно, но пока справляюсь, — ответил Гарик.
— Это вы правильно решили, сын, — Алексей Игоревич, остановился у двери подъезда, — Семейный бизнес, что может быть лучше, ты — зубной техник, она стоматолог. Нажимая кнопку вызова лифта, Гарик произнес:
— Да это идея Жени, она все обдумала и подсчитала, — улыбаясь, рассказывал он, — Оказалось выгодней научить меня, чем платить регулярно более, чем значительную сумму технику со стороны. Алексей Игоревич улыбнулся в ответ:
— Ну, я всегда говорил, что умная жена, это большая удача.
— Уверен, ты знаешь, о чем говоришь, причем из личного опыта, — парировал его сын, — Я так хотел открытие кабинета приурочить к её дню рождения, 13-го, в пятницу! — Гарик засмеялся, а потом вздохнул, — Но чуть-чуть не успели… Но не из-за меня, я с ремонтом и мебелью давно управился, пожарники кота тянули за все детали… Они зашли в квартиру, где навстречу им, с помощью Ани, в светлом ореоле кудрей, вышел малыш, и, увидев Гарика, зашелся от радости, топая к нему. Из кухни выглянула Женя, — Ну, как, Алексей Игоревич, посмотрели кабинет? Вам понравилось? — Конечно, — хохотнул он, — А больше всего понравилось оборудование, которое я же и поставил. Повесив дубленку, он уже серьезно добавил, — Да все замечательно, поздравляю, Женечка! Значит с понедельника на работу? — Да, — выдохнула она, семь кругов ада прошли с этим кабинетом, но теперь уже все, наконец-то. Из комнаты послышался глухой звук и сразу же за этим — детский плач. — Опять упал, — забегая в комнату и поднимая всхлипывающего Альберта, сказала Женя. Он уже ни за что не хочет сидеть, а ходит ещё плохо, — успокаивая ребенка, добавила она.
— Через две недели год ему, скоро бегать начнет, — вставил Гарик, — Видишь какой активный, как тёща с ним будет управляться, неизвестно. Я говорил, что нужно брать няню, но Зинаида Евгеньевна против категорически, — Гарик пожал плечами, — Уверяет, что справится. Женя возразила, — Родная бабушка, ну, или прабабушка, — поправила она себя, — Лучше чужой тети… Тем более, ещё рано судить, время покажет, — Посмотрим, как у нас все будет, с работой, с малышом. Например, в этом районе, есть отличная ясельная группа, частная, конечно, но туда деток с полутора лет берут. Алексей Игоревич, подхватив ребенка и усадив его на колени, примиряющее сказал:
— Всё уляжется, дорогие мои, разберетесь обязательно, — он повернулся к Жене, — Медсестру нашла? А что с квартирой этого парня? — спросил Алексей Игоревич, кивая на мальчика,и вручая ему игрушечный красный автобус.
— Есть медсестра, очень хорошая девочка, работали вместе с ней, лет пять назад, — в дверь позвонили, Гарик пошел открывать, а Женя продолжила, — Онас радостью согласилась, а квартиранты все те же, что Людмила нашла,семейная пара, мы очень довольны, спасибо вам. Алексей Игоревич кивнул.
— Я рад, что мы хоть как-то помогли, деньги вы же брать отказались у нас, не в долг, ни как. Женя, вставая с дивана, ответила:
— Отказались, Алексей Игоревич, мы же говорили вам, что должны сами, это тоже часть нашего выздоровления. А ипотеку постараемся закрыть досрочно, ничего, — Женя улыбнулась ему, прислушиваясь к разговору в коридоре, — Мы справимся! Вернувшийся Гарик сообщил, что нужно ехать в Ставрополь. Приходили ребята с группы, им стало известно, что в наркологии лежат два человека из Михайловска. Женя тут же сказала, что едет тоже, так как мама сейчас будет у них и присмотрит за детьми. Алексей Игоревич слушая их с заметной тревогой, не выдержал:
— Дети мои, а зачем вам в наркологию? Что вы там делаете? Гарик с Женей, переглянувшись, улыбнулись:
— Беседуем, делимся опытом своего выздоровления, поддерживаем, — ответила Женя. Гарик добавил:
— Несем весть, так сказать, это двенадцатый шаг нашей программы, как и другие, обязательный, — он глянул на отца, который явно мало, что понял и сказал:
— Ты слышал, что сейчас там лежат двое наших, михайловских, — терпеливо, как ребенку, пояснил он, — И когда лечение окончится, им будет необходима поддержка… И мы расскажем, что помощь есть…Реальная, эффективная, бесплатная… — Что в нашем городе наконец-то появилась группа«Точка возврата» — вставила Женя. Отец Гарика улыбнулся, — Точка возврата? — переспросил он, внимательно глядя на сына, — Вот это название мне нравится! Вот это — то, что надо! Снова раздался звонок в дверь. Альберт, с радостным возгласом, опять потопал в коридор. Аня, догнала его и старалась взять за руку, которую тот, яростно протестуя, вырывал, энергично отстаивая личную независимость и автономность. Алексей Игоревич, посмотрел на Женю и тихо сказал:
— Я вот думаю, ребятки, что какие вы молодцы, — голос его предательски дрогнул, — А тебе спасибо, Женя… Великое спасибо тебе, девочка…Женя ужасно смутилась, да так, что замахала руками:
— Что вы, что вы, Алексей Игоревич! Без Гарика, я бы ничего не сделала… Вы знаете, сколько он для группы, для ребят делает!? В кабинете евроремонт — своими руками! А мебель, представляете? Он же сам проектировал и собрал!! А как он со срывниками, как с новичками работает. У него ведь уже пять или шесть подспонсорных, ну это те, которых он по шагам проводит. Он слушал и кивал, а затем упрямо повторил:
— Я понял, Женечка… Спасибо тебе за все, — он крепко сжал её руку, — Спасибо тебе за… Игоря…
В комнату вошел Гарик с Зинаидой Евгеньевной, которая поздоровавшись со всеми, громко, с места в карьер начала:
— Женя, я ж сколько раз говорила, что ножницы бери и чикай вслед за дитем, режь путы, — и обращаясь, непосредственно, к Алексею Игоревичу, тут же показала, как именно это следует делать, — Сколько раз им объясняла и показывала! Вот так, от мой золотой, подбадривала она Альбертика, — Гляди, как шагает уже, — малыш, хохоча и смешно подкидывая левую ногу, убегал от бабы Зины, которая, под общий восторг и аплодисменты, наклонившись, шла за ним, и «чикала» в воздухе ножницами.

Продолжение следует...