Зримый результат настойчивости и воли

        -И кто же ваш отец? - полковника заинтересовал молодой человек, его внешний вид не имел явной схожести с ним самим и отцом, которого он видел только на портрете. Да, у отца была мощная черная шевелюра, такая же кудрявая, как и у этого молодца. Правда, волосы сержанта волнами ниспадали на плечи, а отец имел короткую стрижку, как и сам Якоб.

        -Милорд, я надеюсь, мой рассказ не разочарует вас. Мне хотелось бы быть в ваших глазах достойным громкого и грозного имени Гарди! Но правда в том, что там, где прошли мои детство, где остались мои воспитатели и родители, где мои сверстники до сих тянут скорбную долю монахов и сервов, скорее всего вы никогда бы не приняли  и, скорее, даже не поняли, как можно оказаться в моем нынешнем положении.

        Стефан хотел, чтобы из его рассказа было ясно, что в отличие от них его увлекло нечто иное, более важное, нежели чистота голосов монастырской капеллы или сонное умиротворение сельских пейзажей. Он и сам иногда удивлялся этим переменам, которые можно было бы объяснить особыми обстоятельствами.

        -И сегодня мне представляется еще менее ясная картина. Я все более прихожу к мнению, что жизнь человека предначертана свыше, и судьба его записана на неведомых ему скрижалях. Вам, жителю спокойной Швеции, аристократу в пятом поколении, невозможно объяснить немыслимую, яростную и бесчеловечную жестокость испанских войск, воодушевленных Ватиканом, в ускользающих из-под его влияния территориях нидерландских графств.

        Стефан не застал то время, но старики помнили Фернандо Альвареса Толедо герцога Альбу который, будучи в Нидерландах наместником испанского короля, тысячами отправлял людей на костры и на эшафот. Герцогу удалось заманить к себе в Мехелен Филиппа де Монморанси графа Горна и графа Ламораля Эгмонта. Оба были  арестованы и приговорены к смерти. С ними на Гран-плас в Брюсселе были казнены еще 8948 выдающихся граждан страны. Принца Вильгельма Оранского также приговорили к смерти, но он не был столь доверчив как его кузены. Позднее Мехелен был разграблен и сожжен испанцами

        С прижизненного портрета кисти Антониса Мора (1549) на нас смотрит спесивый и безжалостный испанский рыцарь, не ведающий сомнений, не признающий жалости. С левого плеча его кирасы кровавым потоком стекает перевязь полководца и наследного маркиза де Кориа. Железной рукой, в лакированной железной перчатке с изящной чеканкой на пальцах, кистях и предплечьях, герцог безжалостно отправлял людей на казнь. «Железный герцог»! И за что? Только потому, что они осмелились усомниться в непреложности истин, источаемых с папского престола? Так выглядела тогда борьба с ересью – сжигали семьями. А ведь император Священной Римской империи Карл V предостерегал своего сына Филиппа II о самоуверенности и амбициях, о готовности герцога идти к достижению цели любыми путями.

        Помнили старики, с их слов знали сыновья, те, что сейчас были солдатами.        Пережившие эти обагренные кровью и залитые слезами невинных жертв времена, уже поседевшие отцы рассказывали своим сынам, чтобы те передавали их внукам:

        -И тогда мы взяли в руки топоры, молотки, а подростки вооружились палками и камнями. И пошли! Они казнили наших пасторов, и мы в горе, униженные и обесчещенные, срывали со стен их храмов изображения святых, били  витражи.

        -Когда  вырастем, мы тоже станем солдатами – мальчики, что сгрудились вокруг ветерана, мстительно сжимали кулачки, готовые также крушить и ломать ненавистные символы жестоких завоевателей.

        И шли, и малевали неприличные и оскорбительные слова на стенах католических храмов, их собачки кощунственно мочились на колонны, под одобрительные высказывания землекопов, что азартно играли в карты прямо на плитах оскверненных ими могил.

        Читатель может усомниться в достоверности рассказа, но о том поведал нам Дирк Ван Делен (1556),и неизвестный автор более поздней гравюры, и кощунственные для ревностного католика жанровые сцены в серии полотен Эманьюэля де Витте (1650).

        И над всем этим непреклонный и осуждающий, недоверчивый и властный взгляд Вильгельма Первого Оранского (Антонис Мор, 1555). Через четверть века тот же, но полный сожаления взгляд усталого немолодого штатгальтера (Андриан Томас Кей, 1580). Вильгельму осталось жить 4 года... Но уже сделал столь много для обретения свободы и процветания страны, что голландцы до сих пор почитают его национальным героем.

        -Сержант! Только для того, чтобы уравнять наши отношения, принужден сообщить, что я только что вернулся из польского плена. И что такое католическое неистовство не только видел, но и испытал на собственном опыте.

        Стефан не хотел излагать всю свою историю. Да, и не принято было в среде офицеров - в армии штатгальтера все должны быть равны, прошлое и, особенно, сословное происхождение, могли привести к нарушению субординации. И тон в этом задавал сам принц Мориц. Он назначал на должности не за родственные связи или за древность рода, а за заслуги, за усилия, и это устраняло основы для местнических споров, особенно опасных во время боевых действий. 

        Фамилия Гарди была в имени его отца, и быть бастардом в 17 веке еще не считалось неприличным. А кто был его собеседник, он прекрасно знал. Угадав настроение собеседника, Стефан начал с рассказа о своем детстве.

        Якоб слушал и представлял себе зеленые долины виноградников на фоне голубоватых в далекой дымке Пиренеев. Оттуда, с гор, стекали быстрые прохладные реки. Ленивые облака, наплывающие с моря, смягчали жару легкими и светлыми дождями, после которых так освежается воздух.

        Пока Стефан излагал, Якоб, не перебивая, изучал лицо кузена. Въевшийся в кожу пепел от сгоревшего пороха выдавали в нем бывалого минера или пушкаря. Зрачки прикрыты верхними веками, и кажется, что человек смотрит выше лица собеседника. Сдержанная улыбка неизменно выявляла симпатичные ямочки на щеках.  Его вид вызывал доверие.

        -Как давно вы в нидерландской армии? – вопрос, который не слишком интересовал Якоба, но задать его следовало.

        Послужной список можно было узнать из аттестата, но важно было услышать историю офицера от него самого. Собственно с него, с аттестата все и началось. Из него следовало, что Стефан уже много лет служит, участвовал во многих военных компаниях. При этом дослужился лишь до звания сержанта. Вот только свежая докладная о гибели подчиненных, и капитан Шульц, который занимался расследованием ограбления полковой кассы, могли сломать судьбу нечаянно обретенного кузена.

        Дальнейшую беседу, по предложению полковника, кузены продолжили, прогуливаясь по крепостной стене замка. Крепость расположилась в долине реки издавна заселенной усердными тружениками. Спокойное течение среди низких берегов располагало к тому. С утра и до ночи возделывали они свои семейные наследные участки. Урожая не хватала и на пол зимы. Оттого второе и наиглавнейшее подспорье - скотина – коровы, быки, овцы, свиньи. И домашняя птица. И, конечно, наследное ремесло. Тем и жили.

        Никаких особых богатств в этой земле не было, и что сюда привлекло испанского короля? «Господь бог, когда сотворил мир, дал землю всем людям. Кроме нас, голландцев». Зато воды  - более чем. Тем не менее, война с перерывами тянулась уже более полувека. После разгрома британцами Непобедимой Армады испанский король объявил себя банкротом, и наступило шаткое затишье. Но срок истекал. Обе стороны готовились к продолжению войны.

        -Я командую отделением, монсеньор. Капитан прикрепил для моих работ двоих новобранцев и с ними капрала и ландпассата. Только никто из них не участвовал в изготовлении и, тем более, в испытаниях мин. К тому же солдаты простые парни, необразованны и необучены даже строевому шагу, не знают многих команд. В армии с осени прошлого года. Они умеют делать подкопы и валганги, а минные закладки и контрмины поджигаю только я сам. Даже капрал к этому не допущен. Его задача обеспечивать меня инструментами и составами для порохового зелья.

        -В докладной ясно написано, что они обожжены пороховыми газами. Кто лжет – ты или капитан? – такая жесткость полковника не смутила Стефана. Свой вины он видел:

        -Приказ нарушили солдаты. Им запрещено зажигать огонь или курить при приготовлении смесей. Один из них готовил мелко истертую железную и медную пыль для разбавления. В тот день дул сильный ветер и пыль воспламенилась, за ней бочонок с порохом, что был рядом.

        Цитадель была окружена глубоким рвом, ширина которого превышала размер крепости. По навесному мосту, укрепленному деревянными опорами, в крепость закатывались пушки. Капралы двух охранных рот, каждая по восемьдесят человек, разводили мушкетчиков по машикулям, согласно диспозиции. Не только внутри замка, но и за его пределами повсюду копошились солдаты, подгоняемые капралами и сержантами. Офицеры и солдаты в мирное время были заняты важными делами. И те, и другие всегда находились при своих полках.


        Теперь, когда расследование завершено, нужно было изложить в формуляре свое заключение. Якоб задумался и дописал в аттестате сержанта: «Он лишен страстей фатальных и дух свободы неведом для него. Отсюда терпеливость и настойчивое желание достичь своего места в службе исполнением возложенных на него простых и понятных обязанностей».

        Из рассказа кузена понятно, что это явное следствие воспитания в монастыре. Теперь, когда ему за тридцать, он расчетлив и достаточно зрел, чтобы избегать необдуманных сумасбродств. Страсти не опустошают его, не вносят смятений, после которых человек обречен на внутреннюю муку, так очищающую душу. А значит, ему можно доверить дело, …а если кроме доверия будет еще интерес, он его исполнит.

        Конечно, он может рассчитывать на успешную карьеру в армии штатгальтера. Начав службу с ефрейтора (юноша представил письменное свидетельство своего благородного происхождения), Стефан прошел ступени оружейного головы, ландпассата и капрала. Теперь он был сержантом. Он изучил минное и взрывное дело, фортификацию, пушечный и стрелковый бой. А на коне владеть мечом и пистолетом Стефан был обучен еще в Каркассоне

        Особо отличившиеся младшие командиры направлялись для обучения в университеты, а старшие офицеры обязаны были окончить военную академию. Первую в мире! Только после этого возможны новые звания и повышение по службе. При этом учитывался боевой опыт. И тогда военное ремесло становилось главным делом жизни!

        Отсюда этакое превосходство, заносчивость и даже некая невежливость при общении со старшими по положению или возрасту. Нет, он скорее снисходителен, чем высокомерен. У этого парня в роду явно испанская или цыганская кровь. И потому в поручении должна быть личная заинтересованность.

        Он говорит, что легко отказался от пажеской службы у королевы Наваррской, отверг и парижские престижные покои. Это, конечно бравада, хозяйка Юссонской сеньории, не в состоянии была оплачивать услуги наемников, а в Тюильри после смерти королевы-матери должности могли занимать только «nobles de race» - родовитые дворяне, и немыслимо было присутствие гугенота.

        В армии испанского короля ему могли предложить лишь должность рядового пехотинца, что совсем не понравилось 15-ти летнему парню. Не зря он юношеские годы провел в замке воинственных феодов, где все основные разговоры шли о рыцарских ристалищах, битвах за корону и церковь, где ниже своего достоинства считалось подчиняться младшим офицерам.

        Но Стефан родом с юга Франции, граничившей с Пиренеями, за которыми испанские гранды низко склоняли головы перед инквизицией и не могли даже в страшном сне представить себе иное выражение религиозного экстаза, нежели  у католического престола  Ватикана. И та их крайняя нетерпимость  и свирепость к попавшим в плен или к мирным жителям осажденных ими городов невольно напоминала юноше виденные им ужасы, когда на площади Каркассона казнили еретиков - мужчин и женщин. И детей его же возраста. Испанские солдаты как будто отыгрывались на безоружных и слабых за свои страхи  на родине.

        И он отправился дальше на север. Там в графствах Голландия, Зеландия и Западная Фрисландия, назначенный Генеральными штатами молодой правитель призывал на службу солдат и офицеров.

        И сейчас спокойно тянет лямку сержанта.

        Да, вот зримый результат настойчивости и воли! У него живы родители. Но воспитывали и о нем заботились служители монастыря. Монахи искренне любили, рассчитывая передать ему управление аббатством. Он был их надеждой, как заключительный аккорд их усыхающей жизни. Они воспитывали, надеялись на него, вкладывали в него свои силы. Останься он в Монтульё, его жизнь была бы размеренной и спокойной. Но он, как мой отец, Понтус Делагарди, оборвал все связи, и теперь у него нет никаких обязательств перед ними.

        Он смог позволить себе выбрать свою судьбу, свободен от семейных и имущественных обязательств. Человек сильнее становится, когда он одинок, когда у него нет никаких долгов перед иными.
 
        Но не следует держать его у себя в подчинении. Родственники вдвойне приятны, когда их редко видишь, и они не докучают своими проблемами и просьбами. Чем они дальше, тем они лучше. Хороший кузен тот, что далеко, но готов тебе помогать. И чем больше он жаждет обрести близость, тем легче им управлять.

        И потому, сейчас он смотрел на Стефана все с большей симпатией. И, похоже, что это было взаимно. Что не удивительно для кузенов, обретших знакомство волей случая. Оба оценивали возможность использования знакомства и родства в своих целях.
        Стефан уже три года ходил в сержантах, участвовал во многих сражениях, но предстоящее сокращение армии беспокоило многих и, прежде всего, наемников. Перспективы  скрывались в тумане политики статхаудера. Знакомство с сыном знаменитого полководца, могло иметь благожелательные для него последствия.

        Якоб, с гербом и с фамилией которого увязаны французские владения, тоже усматривал возможность что-либо получить. Права на владения отца не утрачены, но полвека, прошедшие со времени, когда старший Делагарди покинул родину, непрекращающиеся войны с Испанией, Италией, гражданские религиозные побоища могли существенно изменить его статус.

        Его отец был дворянином, но не служил королю Франции, и сам Якоб отказался от почетного предложения стать «дворянином шпаги». Гугенотские войны завершились, и пусть католицизм стал основой государственной политики Франции, протестанты получили право исповедовать свою религию, могли собирать церковные съезды. Клерикалам возвращались земли и конфискованное имущество. У гугенотов оставались вооруженные гарнизоны для охраны своих городов-крепостей и монастырей, в том числе и обитель Монтульё. От девиза Парижа: «Единый бог, единый король, единый закон, единая вера» в части веры Генрих Наваррский отступился. И Якоб, как наследник Гарди, резонно помышлял о возможности восстановления имущественных прав. Но как это сделать?

        Предложение кузена посетить родной Лангедок выглядело очень заманчиво: «Полковник прислан  в армию принца по велению своего короля или по собственному выбору. Ему выпали многие невзгоды в раннем детстве и позднее, осадное сидение, и унизительный плен у торжествующего неприятеля. Он уже полковник и успел проявить свою воинскую доблесть. И, наконец, у него есть замечательный дар. Он рожден в законном браке, он сын известного полководца, у него от рождения есть почетный баронский титул! Только так восемнадцатилетний юнкер мог получить звание полковника! И не только желание прославиться, жажда превзойти славу отца, движет им».

        Прошло много лет, как Стефан отправился на поиск своего призвания. В деревне остались его мать и сводные братья и сестры. В Монтульё дед, сейчас он уже глубокий старик, жив ли он? Другой, его дядя, так много сделал для него, может и с ним удастся увидеться. А монастырские compain? Где они, кем стали?

        Стефан уже имел подданство Голландии и это, при наличии подтверждающих документов, облегчит его путешествие по Франции. Поездка позволяла ему избежать разбирательства гибели солдат в мирное время и подозрения в участии ограбления.

        По возвращении Стефану обещано было новое звание и должность во французском полку. Делагарди уже согласовал с принцем, что по заключению мира с Испанией, он уводит в Швецию французских, немецких и шотландских наемников. Формальности с отпуском Стефана из армии статхаудера взял на себя Якоб.


        Размышления полковника прервал шум. От цитадели отправилась и вскоре скрылась в клубах пыли арестантская телега. На ней, держась за  деревянную клетку, сидел инспектор бельгийской полиции. За телегой следовал конвой из четырех конных мушкетеров. Замыкал кортеж капитан Шульц.

        Полковник задумчиво наблюдал из окна башни, затем спросил адъютанта, что он думает по этому поводу.

        -Среди солдат гарнизона появились слухи, в которых все чаще сержант д’Орнизон фигурирует как главарь шайки и организатор ограбления.

        Слухи эти были наполнены совершенно фантастическими подробностями. Одни считали, что француз настоящий оборотень, и он не только украл казну, но и сожрал своих сообщников. У других не было сомнений, что в этом деле не обошлось без нечистой силы – маленького чертика. Такой мог проникнуть в помещение через решетку, где не пролезть и кошке.

        Полковник сам обследовал камеру допросов и убедился, что через решетку человек не пролезет - нет, а вот мешки с серебром – да.

        -Я думаю, - продолжил адъютант, - что у капитана Шульца были два основных мотива обратиться к комиссару полиции. Он обязался найти воров, и очень хотел избавиться от сержанта.

        Все делалось спешно и строго секретно. Капитан получил приказ исполнять все требования столичного инспектора. Мушкетеры держать оружие заряженным, взять преступника живым, посадить в клетку и доставить комиссару в Брюссель. Капитан был уверен, что живым брать «французика» не следует. Только тогда эта преграда к Ингрид будет устранена. Останется пустяк – завоевать ее сердце. Уверен был, что это много проще, нежели победить габсбургских испанцев. Но о своем мнении не распространялся.
        -Только найдет ли он серебро?

        -Если не найдет, то его сможет утешить старшая дочь трактирщика.

        -Полагаешь это равноценно?

        -Тут точный расчет! Капитан надеется, что одним взмахом своего хлыста он поразит две цели. Капитан не дурак. Он многое готов отдать, чтобы отправить сержанта на каторгу, а лучше – на виселицу. Завладеть сердцем Ингрид, значит завладеть деньгами ее папаши.

        Куда отправились капитан с арестантской командой знали Якоб, его адъютант, да, и вся казарма. А вот, что их там ожидает было известно только этим двоим. Еще накануне сержант получил объемистый пакет с документами и деньгами.

       
        Несчастная вдова, тетушка Хендриксон была просто ошеломлена – перед неожиданным отъездом ее "французик" рассчитался с ней новенькими дальдре с профилем принца Морица. Рассчитался сполна. И хорошо, что она не сообщила об этом инспектору и капитану.

        Тяжелых кожаных мешков в его багаже она не видела.