Паника и информационный пул

             Нагрели утюг,  тот самый информационный пул, всюду придворной кавалькадой  следующий за людьми, прогладили извилины, мозги не выдержали такой наглости и закипели, разум уже не думая, просто стух, и человека, как такового, не стало.

        Его тело, то, что осталось от человека, запаниковало, затряслось в малярийной лихорадке, остатки серого вещества, проторив себе правильную дорожку в никуда, плавно вытекли из черепной коробки,  на выходе превратившись в бурный водопад, ибо в панике столпившись у выхода, боялись остаться внутри, и потому торопясь выйти  наружу, вышли напомнив уже яйцо сваренное в мешочек, а не всмятку.

      Нервная система, вернее, то, что от неё ещё   оставалось, тоже бунтовала, давила на шейные позвонки своими веревочными волокнами, сгибая скелет всё ниже и ниже.  И  вот только что человек уже и снова обезьяна, ещё чуть-чуть и он встанет на четвереньки и громко завоет от той безысходности, что сам и создал той панической атакой с помощью вечного  информационного пула, преследующего его с некоторых пор повсюду, не давая возможности задуматься хоть на минуту.  Да и нечем ведь, извилины проглажены, серое вещество вытекло, уже и нечему возмущаться, ибо мозгов нет, их вычистили до полной пустоты в той черепной    коробке.  Да,  и была это не голова, а коробка о четырёх углах, которыми он этот вроде бы человек,  существо разумное  вечно стукался о непроходимые барьеры этой жизни, задевая углами одни и те же стороны и ничему при этом не учась.

       Потом уже и нервы, разорванные в клочья, напоминающие удавку своим видом, обернулись вокруг того, что называлось шеей, и  с силой,  от того, что тоже паниковали, и  потеряв разум,   не рассчитывали своих движений,  затянулись, уже полностью  в  плотный узел на шее человека, перекрыв ему возможность дышать и последнюю возможность жить.

       Он ещё немного подергался в судорогах, посомневаясь в том, а надо ли, ведь паника, переросшая в паническую атаку, охватившая всех людей разом, когда отсутствие мыслей и животных инстинктов,  возобладало над разумом, и  всем человечеством, будто стадо разъяренных в своём праведном гневе   быков, с красными, налившимися алчной   от желания всё же жить, кровью глазами, которые уже не видели перед собой ничего, а только чуяли  ожидавшую их впереди  долину смерти,  кинулось прочь, прочь от того, что называлось человеком, от того, что давало надежду на какое-то внятное существование в этом мире. А тут всё оно, сломленное паникой, устроенной тем самым информационным пулом, забыло в раз о своих мечтах и надеждах, даже о том своём высокомерии, когда считало  себя выше остального животного мира,  назначив себя его покровителем и став заодно убийцей, а сейчас полностью уподобившись ему, уже даже став на четвереньки, прогнувшись в позвоночнике, и погоняемый панической атакой, трясясь в малярийной лихорадке, он, этот бывший уже человек,  рыл рогом землю, прорывая в ней  себе могилу, делая её  из ямы, что ему устроили обладающие точным прогнозом  того,  что будет после состоявшейся паники, спасаясь от смерти, а на самом деле встречая эту смерть преждевременно,  и крича от  восторга о том, как победили всех и себя в том числе, как человека, существа  разумного, в котором  разума было, как в той ракушке, что спряталась   на дне морского океана, зарывшись в песок с головой, как страус и вещая оттуда  о  смысле жизни и о значимости своего существования.

         Её преимущество перед теми, кто сейчас в панике спасался, крича, спасайся кто может, а не  кто хочет, потому что хотели почти все, и это было лишним, вносить такие уточнения, её преимущество заключалось в том, что она никогда не имела того, что имели другие представители фауны, мозгов, и у нее никогда не настанет ощущения горькой потери, почти утраты главного, что позволило бы сейчас не паниковать, не следовать за тем, кто следовал за тобой,  за тем  информационным пулом, который знал своё дело и делал его со знанием дела,  с лихвой беря реванш за те годы, когда не было в таком количестве информационных технологий и размеры  инфополя  оставляли  желать лучшего.

        А теперь не надо было и сильно утруждаться, чтобы взять в руки утюг и   прогладить  все извилины  в человеческой голове, достаточно было запустить слух о том, что сейчас состоится конец света, для того, чтобы он тут же погас, и померкло сознание у всех тех, кто только что был людьми, и они   скопом превратились в того, над кем снисходительно насмехались, называя его низшим звеном своего развития.

       И  о как же всё же мало оказалось для этого надо, создание паники с угрозой смерти, и всё, весь животный мир нарисовался на твоем  лице только что человека, которым,  по сути,  ты так   и не стал, оставаясь тем бараном или козлом, который  сейчас с   красными  от налившейся     крови  глазами нёсся в никуда навстречу своему концу, концу того начала, которым ты только что был, но даже толком не успел побыть... вроде бы человеком.

7.04.2020 г
Марина Леванте