На канале Огинского

Б.Мельник. Часть первая, раздел седьмой. Перевод с польского Т.Цыркуновой.


С мрачным настроением иду вдоль широкого запущенного рва с тоненьким ручейком воды на его дне. А ведь ещё неполных тридцать лет тому назад этот ров был корытом канала Огинского! Глазами воображения пытаюсь представить глубокое течение его чистой воды в широком корыте.
Углублённый в свои мысли, я даже не заметил, как дорогу мне преградила высокая, хоть и разваливающаяся уже насыпь земли, идущая перпендикулярно каналу. Корыто канала разрывает её на две части. На другом берегу насыпь продолжает свой бег, чтобы, постепенно уменьшаясь, исчезнуть в зарослях, покрывающих бывшие когда-то здесь луга.
По этой насыпи бежали когда-то рельсы узкоколейной железной дороги из Телехан в Речки, на пилораму. Над каналом насыпь соединялась мостом. Мост был деревянный, из мощных балок. Припоминаю, как я завидовал старшим ребятам, которые с этого моста прыгали в воду. Завидовал, но сам прыгать боялся, как и остальные мальчишки из нашей компании. В трусости, однако, ни один из нас никогда не признался, беззастенчиво выдумывая разные отговорки. Сейчас бы спрыгнул без колебания, но как это сделать, если моста уже нет, да и воды в канале тоже… Мост, конечно же, не мог развалиться от старости, он был разобран, а деревянные его части добрые люди забрали на дрова. Для чего сейчас нужен мост, если не проходит по нему железная дорога?
Насыпь и мост через канал возникли в начале двадцатых годов двадцатого века. Тогда акционерное общество графа Пусловского построило пилорамы в Телеханах и Речках. Вырубаемые в околичных лесах деревья перерабатывались на брус и доски, после чего вывозились по узкоколейной железной дороге в Ивацевичи.  А оттуда на поездах перевозились дальше, в глубь Польши и за её границу.
В грабительской процедуре вырубки полесских лесов использовался и канал Огинского. Вырубленные зимой в окрестных лесах деревья, с наступлением весны сплавлялись по нему на пилораму  в Телеханы.
Моя встреча с рассыпающейся насыпью приводит на память следующие образы из детства. Вот со стороны Речек по путям в сторону моста движется миниатюрный локомотив. Тянет за собой ряд платформ, нагруженных пахнущими сосновой живицей брусом и досками. Узкоколейные локомотивы – эти почти гротескные создания, родом из девятнадцатого века, местные люди нежно называли «самоварчиками». «Самоварчик» с трудом тянет под гору нагруженные платформы, пыхтит, выплёвывая  клубы  пара. Из высокой трубы, заканчивающейся большим цилиндром с проволочной чашей, с каждым таким «пыхом» вылетают вверх кольца чёрного дыма. Лёгкий ветерок подхватывает на лету эти кольца и, раздирая их на клочки, превращает в рыжий шлейф, стелющийся по насыпи.
Пока «самоварчик» тянет тяжёлые платформы до моста, он едет очень медленно. Пользуются этим местные хулиганы. Переходят по мосту на другую сторону канала и идут до конца насыпи. Когда «цюхця», идущая из Речек, начинает сбавлять ход, они цепляются за платформы, чтобы бесплатно прокатиться.
Выполнив тяжёлый подъезд к мосту, «самоварчик» на другой его стороне испытывает явное облегчение. Его тяжёлое сопение прекращается, и начинается лёгкое посвистывание. От «самоварчика» старается не отстать и караван платформ, позванивающих звеньями цепей, которыми увязана нагруженная древесина.
Ещё момент и кавалькада платформ, катясь под горку, начинает всё быстрее набирать скорость. Сейчас «самоварчик» уже не тянет за собой платформы, это они, набирая скорость, толкают его вперёд. Однако есть управа на такую «самодеятельность» платформ. На самой маленькой последней платформе стоит железнодорожник и своевременно закручивает ручку ручного тормоза. Визг тормозящих колёс постепенно затихает вдали вместе с уходящим поездом. Над каналом ещё какое-то время пахнет дымом от «самоварчика». Узкоколейную железную дорогу, это не встречаемое ныне средство передвижения, мои Телеханы получили в качестве контрибуции от немецких войск, во время Первой мировой войны. Немцы, заняв в 1915 году территорию Полесья, построили для себя целую сеть таких дорог, имевших военное и хозяйственное предназначение. Так было и в Телеханах.
Войска кайзеровской Германии, оттесняя на восток российскую армию, через год ведения войны, застряли на широком фронте, растянувшемся от Риги до Тернополя. На Полесьи фронт задержался между Пинском и Барановичами. Канал Огинского входил    в этот фронт. На его восточном берегу, в земляных укреплениях залегли российские войска. А западным берегом канала овладели немцы. Телеханы оказались под немецкой оккупацией.
Немецкие стратеги,  прогнозируя  длительную  позиционную войну, начали строительство вдоль канала мощных укреплений, нашпигованных бетонными бункерами. Понадобились разные материалы. Надо было и войска содержать. Немецкого оккупанта радовала и возможность ограбления Полесья, возможность использования в своих целях даров этой земли. Из-за непривычно малого количества дорог на Полесьи, оккупант стал перед проблемой преодоления транспортных затруднений.
Немецкие военные стратеги постановили эту проблему развязать посредством строительства целой сети узкоколейной железной дороги. Возникло решение, что эта сеть должна будет охватить огромные просторы прифронтового бездорожья, лежащие между двумя железнодорожными линиями, идущими на восток от Бреста над Бугом. Одна из линий бежала по направлению к Пинску, а другая – к Барановичам. В юго-восточном и северо-западном направлениях соответственно. Для прусского оккупанта это были именно те линии, которыми он уже успел овладеть. А между этими линиями никаких дорог в те времена не существовало. Эту территорию в короткий срок накрыла целая сеть железных дорог. Пришлось преодолевать топи, болота, вековые леса, урочища, трудностей было немало.
В некоторых местах эта сеть дорог дошла до самого фронта. Одно из её ответвлений соединило станцию Ивацевичи с Телеханами, а другое дошло прямо до новой деревни Красница, неподалёку от Выгонощей.
Немцы, посредством узкоколейки, достигли также непосредственного соединения станции Ивацевичи с Телеханами на линии к Барановичам, и с Яновом Полесским, лежащим на трассе в Пинск. Благодаря такой развязке, стали возможны непосредственные перемещения войск и товаров с нормальной колеи на узкую колею    и, наоборот, на всём просторе оккупированного немцами Полесья.
Эти возможности немцы выполнили в полном объёме, доставляя на полесский участок фронта обеспечение войскам и необходимые материалы для строительства фортификаций.
На протяжении трёх лет позиционной войны, пруссаки построили вдоль канала Огинского более пятидесяти бетонных бункеров, разного предназначения. Многие из этих не уничтожаемых военных монстров дожили до наших дней. В моей памяти сохранился мрачный силуэт одного из таких чудищ, который в силу своих возмож- ностей «украшал» сад моего дяди Стефана.
После завершения постройки немцами бетонных фортификаций, их войска, располагавшиеся на западном берегу канала Огинского, создали себе роскошные, как для войны, условия быта. Солдаты, укрытые в бетонных стенах от залпов российской артиллерии, находились в полной безопасности и были сыты. Об этом беспокоились их товарищи, занимавшиеся снабжением фронта. На оккупированных землях, пруссаки грабительски забирали на нужды своей армии всё, что только могли, сея среди мирных жителей голод и лишения. В это время на противоположном берегу канала Огинского солдат царской армии уничтожали голод, вши, болезни и недостатки в снабжении. Вдобавок к этому российские солдаты, скрывавшиеся от огня врага в окопах и землянках, были для немцев лёгкой целью. Именно поэтому потери в российской армии были несравнимо большими, чем в войсках прусских.
Для немецкого оккупанта разрешение проблемы удобной доставки на фронт войск и обеспечения не было единственной целью. Согласно с грабительским планом цесарской Германии, дорога должна была также служить для вывоза с Полесья военной добычи. Днём и ночью немцы вывозили с этой земли всякие блага, какие только могли награбить. В Ивацевичах и Янове эту добычу перегружали на товарные поезда, которые везли её в Германию. Наиболее лакомым куском для оккупанта была, без сомнения, древесина, которую вывозили из беспощадно вырубаемых лесов. С эти- ми целями, в глубине старой пущи на запад от деревни Выгонощи, хозяйственные кайзеровские грабители построили новую пилораму и электростанцию.
Силой принудили работать на этой пилораме людей, которые были полностью изолированы от всего света. В этих условиях рядом с пилорамой и возникла деревня, которую работники назвали Красницей.
С помощью доходящей до Красницы ветки дороги оккупанты вывозили не только древесину, но также и награбленное в деревнях зерно и другую сельскохозяйственную продукцию.
Пруссаки не ограничивали свой аппетит только сельскохозяйственной продукцией, забираемой у населения. На территории не занятой лесом, поблизости от дороги, с завидной скоростью построили много животноводческих ферм. Начали там массовый откорм разных животных и переработку сельскохозяйственной продукции. С занятой территории вывозились огромные количества сена в качестве корма для лошадей кавалерии.
В позорной процедуре грабежа полесской земли узкоколейка, используемая прусским оккупантом, участвовала три года. Признание и симпатию людей получила позже, служа следующие двадцать лет жителям своей земли. Была признана ими, как необходимое звено коммуникации, а многими приезжими людьми воспринималась как достопримечательность этой местности.
В Телеханах люди очень охотно фотографировались на фоне узкоколейки, а местные железнодорожники пользовались всеобщим уважением. Помню, какой известной и уважаемой персоной во всём местечке был начальник станции нашей «цюхци», господин Голенбиовский. Запомнил я  и  трёх  господ  среди  железнодорожников, у которых были презабавные фамилии. У огромного и брюхатого машиниста была фамилия – Топор, а два других миниатюрных железнодорожника носили фамилии Нэндза и Йендза. Господин Нэндза при каждом случае подчёркивал, что его фамилия пишется через букву «Н».
В моей памяти «самоварчик» и его миниатюрные вагончики, платформы, оставили навсегда тёплые воспоминания. Вот так и сейчас, поднимаясь по песчаному откосу на бывшую железнодорожную насыпь, с сожалением думаю, что не увижу на ней рельсов, отполированных колёсами «самоварчика». Как я и предвидел, от путей железной дороги нет ни единого следа.


Т. Цыркунова «Наши Телеханы»
 

Прочитав этот раздел книги Богдана Мельника, я пришла к выводу, что не всё  в нём совпадает с действительностью того, давнего уже, времени.
В шестидесятые годы прошлого века узкоколейная железная дорога ещё существовала (на фото – мой старший сын Максим на железнодорожном мосту через канал Огинского, лето 1979 года). Более того, по ней перевозились огромные объёмы грузов. Из Ивацевичей, с лесозавода шли нагруженные лесом платформы в Телеханы, на переработку. А из Телехан в Ивацевичи по железной дороге отправлялась произведенная на действующей тогда лыжной фабрике продукция. Это были, в основном, лыжи, имеющие заметную надпись: «Телеханы», а также хоккейные клюшки и различные деревянные мелочи, использовавшиеся в быту, например, разделочные доски, вешалки, детские стульчики и проч. По ответвлению железной дороги можно было заезжать прямо на территорию фабрики.
 Именно из-за производства лыж посёлок Телеханы стал известен во всех уголках бывшего Советского Союза. Стоило мне кому-нибудь сказать, что я родом из Телехан, как мои собеседники начинали улыбаться:
–«Ну, как же, знаем, там лыжи делают и клюшки тоже»… Было в те годы ещё и здание железнодорожной станции, и «орсовский» магазин, в который товары завозились по узкоколейной железной дороге. Этим магазином заведовала Мария Францевна Лавренчик, или «Лавренчиха», все телеханцы так её называли. Такое прозвище произошло от фамилии её мужа, в Телеханах это было принято. Мою маму, например, все называли «Гаврюшиха», от имени папы – Гавриил. Меня же в школе одноклассники называли «Лукашиха», от нашей фамилии – Лукашевич.
И только местные подростки, не отличавшиеся хорошим поведением, с которыми я как-то находила общий язык, называли меня более уважительно – «Партийная», причём букву «и» в этом слове они всегда заменяли буквой «е», придавая этому слову особое ироничное звучание – «Партейная»! В этих прозвищах не было ничего обидного, просто, называя его, все знали, о ком идёт речь.
Многие хорошие вещи и вкусные продукты мы с сёстрами покупали в магазине у «Лавренчихи».
Мария Францевна была миловидной женщиной средних лет, невысокая, худощавая, улыбчивая, доброжелательная, всегда приятно было с ней общаться. В магазине она проводила целый день. Просто удивительно, как эта хрупкая женщина выдерживала та- кую нагрузку, так как работа в магазинах в те времена требовала недюжинной физической силы.
О расфасованных товарах и представления тогда не было. Сахар, соль, мука, крупа, все эти товары поступали в магазин в огромных мешках. Макароны, вермишель, рожки – в больших картонных коробках, селёдка, салака – в огромных  деревянных бочках. Тогда всё надо было отрезать, накладывать, взвешивать, отмерять, заворачивать в бумагу. Помню и то время, когда хлеб продавался не поштучно, а на вес, и я приносила домой из магазина буханку вкусного телеханского хлеба и несколько кусочков довесков разного размера и формы. Кстати, о телеханском чёрном хлебе… Где бы я ни была, и какой бы хлеб  с экзотическим названием и самой высокой ценой ни покупала, никогда этот хлеб по вкусу не был лучше нашего простого чёрного телеханского хлеба. Приезжая в  наши  Телеханы, я  всегда в первую очередь покупаю этот хлеб, а, уезжая, обязательно прихватываю его с собой.
Никаких полиэтиленовых мешочков в те далёкие времена не было и в помине. Конфеты и те надо было высыпать в предварительно свёрнутый из грубой серой бумаги кулёк. За мукой, сахаром, крупой люди приходили в магазин со своими полотняными или ситцевыми мешочками. А летом, в период заготовки варенья и компотов на зиму,  за  сахаром люди  приходили даже с наволочками.
Ассортимент товаров в этом магазине был более разнообразным, чем в остальных телеханских магазинах, что объяснялось другими условиями снабжения. Именно из этого магазина я попробовала впервые «шоколадные» конфеты, называвшиеся «кав- казскими». На самом деле они были изготовлены не из шоколада, а из сои, продавались на развес. Поступали эти конфеты в небольших плоских фанерных ящичках, были без обёртки, тёмно-коричневого цвета. Каждый ряд конфет был переложен пергаментной бумагой.
В этом же магазине изредка покупали мы очень дорогую, знаменитую «Краковскую» колбасу и чаще более дешёвую, называвшуюся «Чайной». Иногда продавались в магазине вкусная пряная прибалтийская салака и селёдка, а также шпроты. По тем временам это были настоящие деликатесы.
На работу Мария Францевна добиралась на велосипеде, так как жила в самом центре поселка. Её путь пролегал по улице Ленина, на которой мы жили. С утра мы уже поджидали, когда Мария Францевна проедет, чтобы сразу же отправиться в магазин за покупками.
Было налажено железнодорожное сообщение с Раздяловичами, куда летом многие телеханские жители выезжали за малиной, грибами или на заготовку сена для домашних животных на зимний период. Мне запомнилось, что мама никогда не отпускала нас за малиной в раздяловичский лес, так как по своему опыту работы в Телеханском лесхозе хорошо знала те места. Там водилось огромное количество ужей, гадюк.
Однажды моя младшая сестра Нелли на свою беду «увязалась» за нашей соседкой – тётей Катей Белкиной в Раздяловичи за малиной. Рассказывала о своих пережитых в раздяловичском лесу страхах, этих впечатлений ей хватило надолго, навсегда пропало желание ехать в Раздяловичи и собирать там малину. Стоило только сестре протянуть руку к ягодам, как откуда ни возьмись, рядом с ними на той же веточке появлялась гадюка. И так было весь день. Когда усталые сборщицы ягод подошли к железнодорожной станции и хотели присесть на землю, чтобы перевести дух, то и там их встретила полноправная хозяйка этих мест. Больше никогда Нелли уже не ездила в те места.
Местные раздяловичские крестьянки не один раз рассказывали нашей маме, что нередко видели ужей, входя в сарай, чтобы подоить корову. Ужи пили коровье молоко, присосавшись к вымени коровы. Приходилось идти на компромисс: крестьянки сами наливали молоко в блюдце и оставляли его у входа в сарай, таким путём избегая дальнейшего самовольного ужиного «грабежа».
По старинным языческим полесским поверьям убивать ужа было нельзя, считалось большим грехом. Это убийство ужа накликало бы на деревню страшные беды.
Помню, что как-то на нашем пляже близ Вулько-Телеханского озера мальчишки поймали ужа и хотели его убить. Мне тогда было лет пятнадцать, не больше. Подошла к мальчишкам и забрала у   них бедного ужа. Я взяла его в руки, дети смотрели на меня с ужасом. Показав им два небольших жёлто-оранжевых пятнышка на головке ужа, я сказала, что это уж, а не гадюка. И объяснила им, что это очень полезное существо, которое уничтожает мышей, и что убивать его нельзя. Детей поразило то, что я запросто взяла ужа в руки. Они-то думали, что это ядовитая змея. Я отнесла ужа в лес подальше от мальчишек и отпустила на волю.
Из поколения в  поколение полешуками, исповедывавшими когда-то язычество, передавалась легенда, что ужи – это заколдованный в глубокой древности злыми духами за какую-то провинность, и оставшийся в таком виде навсегда, малый лесной народец. Можно было только изловить ужа и перенести его в лес. Но тем самым, согласно языческому  поверью,  человек  уносил от своего дома в лес благополучие семьи, покой и удачу. Так и сожительствовали рядом долгие века люди и эти безобидные пресмыкающиеся из отряда змей.
Такие же легенды передавались из  поколения в  поколение и у литовцев на протяжении многих веков. На  территории Литвы с языческих времён сохранилось много деревянных резных скульптур, изображающих ужа. Вспомним хотя бы знаменитую Ель – королеву ужей. Эти старинные деревянные скульптуры, вырезанные литовскими умельцами, до сих пор стоят кое-где на развилках дорог в современной Литве. Они и поныне являются своеобразными оберегами для путников. Я точно не знаю, из ка- кого дерева они вырезались, но мне кажется, что из осины, иначе они бы давно сгнили под дождём и снегом. Ведь только осина становится с каждым годом прочнее на открытом воздухе. Я видела в Вене знаменитый собор Святого Стефана, готическая крыша которого выполнена из осины. Дивной  красоты  стала эта осина со временем! Представьте себе готическую кружевную ажурную «серебряную» крышу на фоне синего неба! Я уже не говорю о российском городе-музее Суздале, где «серебряные» матовые крыши многих соборов тоже сделаны из этой прекрасной древесины.
Выполнены литовские деревянные скульптуры народными резчиками на хорошем художественном уровне, на некоторых из них на голове ужа имеется зубчатая корона.
Многие языческие приметы, обычаи, обряды, традиции с введением христианства на наших землях были безвозвратно утрачены, а это поверье почему-то сохранилось.
Мне хорошо запомнились раздяловичские крестьянки, приезжавшие в Телеханы на поезде в большие престольные праздники в церковь на богослужение. Приезжали эти женщины и на рынок, в воскресенье. Они отличались и своей речью, и внешним видом от местного населения. Их речь не походила ни на белорусскую, ни на украинскую, ни на польскую. Это был особенный колоритный местный диалект. Так сложилось исторически, что деревня Раздяловичи веками находилась в частичной изоляции  от внешнего мира. Вокруг деревни было много малопроходимых болот, что не способствовало общению с внешним миром, особенно в тёплое время года, когда болота не были замёрзшими.
Одеты раздяловичские крестьянки были своеобразно. Уже только в последние годы, работая над воспоминаниями моего отца, я поняла, что одеты раздяловичские женщины были в самые настоящие традиционные полесские наряды. Обычно праздничная одежда на них была представлена белой блузкой, с длинными рукавами, имевшую яркую вышивку на груди или красивую вставку. Юбки на них были длинные, до щиколотки, шерстяные, самотканые, чаще всего тёмно-коричневого или бордового цветов. Подол юбки обычно украшали широкие атласные разноцветные ленты, нашитые в несколько рядов.
У всех женщин вместо сумок были в руках широкие лубяные плетёные корзинки, их ещё местное население называло «вереньками». Удобство этих корзинок заключалось в том, что их можно было носить как в руках, так и за плечами. Тогда руки оставались свободными, и в них можно было ещё что-то нести. Они изготавливались народными умельцами из берёзы или из сосны. Сначала надо было заготовить луб, а из него уже сплести изделие.
Такие корзинки некоторые мастера плетут и в настоящее время. Я знаю, что очень прочные и красивые корзинки из  луба умеет изготавливать нынешний житель Телехан, уроженец деревни Рудня – Наумович Степан Николаевич. Этот мастеровой человек даже усовершенствовал корзинки. Он придает корзинкам современный вид, и у них имеются удобные ручки. У меня есть несколько таких изготовленных Степаном Николаевичем корзинок. Эти корзинки – предмет вожделения моих гродненских приятельниц. Я покрыла их прочным цветным немецким лаком, чтобы сохранить подольше. Корзинки  очень лёгкие, изящные, и  в то же время прочные.
Волосы у раздяловичских женщин были длинные, густые, обычно тёмно-русые или чёрные. Причёски у всех них были одинаковые: прямой пробор и две длинные толстые косы. Платки они носили не на голове, как это делали другие полесские крестьянки, а на плечах, как шали. Отличала этих женщин и необычная белизна зубов.
Я так хорошо запомнила их речь и внешний вид, потому что раздяловичские женщины часто заходили на наш двор, чтобы напиться воды и немного отдохнуть. Наш колодец находится на высоком месте двора и хорошо виден с улицы, вот и заходили к нам люди, томимые жаждой, в жаркие летние дни.
О том, что в шестидесятые годы прошлого века узкоколейная железная дорога ещё полностью использовалась, говорит и трагический случай, произошедший на ней. Мне хорошо запомнилось это происшествие, так как все Телеханы были потрясены случив- шейся трагедией.
Не могу сказать точно, в каком месяце это произошло, скорее всего – в феврале, хорошо помню только, что была зима, так как дни были очень короткие и морозные.
Точно так же, как пишет и Богдан Мельник, телеханские мальчишки решили покататься на  поездке, который вёз брёвна  из Речек в Телеханы. Они уже не один раз проделывали этот номер, и всё сходило им с рук. Так же мальчики забежали почти до первого блиндажа, откуда начинался небольшой подъём и поездок замедлял свой ход. На ходу поезда легко запрыгнули на платформу и поехали. Уже подъезжали они к станции, когда заметили, что нет в их группе одного мальчика – Ильчука Володи. Поезд на спуске набрал большую скорость. Остановить его до станции мальчишки не могли, так же, как и спрыгнуть с платформы. Пришлось им ехать до полной остановки поезда.
Когда поезд подъехал к станции и остановился, ребята соскочили с платформы и побежали назад, чтобы разыскать своего товарища. Страшную картину увидели дети, когда нашли Володю. Тело его было раздавлено колесом поезда. Как это случилось, никто из детей не мог объяснить, так как Володя запрыгивал на платформу последним. Вероятно, он поскользнулся, так как была зима, рельсы были намёрзшие и скользкие, но установить подробности было невозможно. Некоторые из ребят говорили, что пола пальто Володи была закручена колесом поезда, а как всё произошло на самом деле, достоверно никто не знает.
Володя Ильчук по возрасту был на несколько лет младше меня. Помню, что это был очень сообразительный, подвижный, быстрый в движениях темноволосый кареглазый мальчик.
Хоронили Володю всей нашей школой. Анастасия Степановна Ильчук, Володина мама, на следующий день после похорон, горько плача, рассказывала моей маме и другим нашим соседкам, что накануне этой трагедии, рано утром, сын рассказал ей свой страшный сон. В этом сне Володя был на канале Огинского, в той же своей мальчишеской дружной компании. Они играли в снежки, строили снежную крепость. Вдруг откуда ни возьмись, появился немец, вооружённый автоматом. Дети испугались и попытались спрятаться. Все мальчишки бросились в уже построенную снежную крепость и залегли там. А Володя на бегу поскользнулся и упал. Только начал он приподниматься, опёрся на обе руки, как немец прицелился и выстрелил ему прямо в сердце. Володя только успел крикнуть: «Я убит!» – и сразу же после этого проснулся. Он рассказал матери о своём кошмарном сновидении, та его успокоила, утешила и забыла об этом рассказе сына, занятая своими повседневными заботами и делами. Семья Ильчуков была большая, работы по дому хватало. Только когда уже произошла эта страшная трагедия, тётя Настя вспомнила о рассказанном сыном сне…
Не совсем соответствует действительности и рассказ Богдана Мельника о насыпях. Да, две насыпи были в то время на канале. Одна из них проходила рядом с железнодорожными путями, слева от путей, доходя до первого блиндажа, а другая тянулась перпендикулярно каналу на западном берегу канала. О происхождении этих двух насыпей я уже писала ранее, пользуясь своими воспоминаниями, а также мемуарами моего отца. Железная дорога проходила не по насыпям, а правее их на ровном месте, рядом со стадионом, который в те годы пользовался популярностью. Часто на его поле происходили футбольные матчи и проводились различные соревно- вания по лёгкой атлетике.
Почему же появились эти ошибки в повествовании Богдана Мельника? Объясняется это, по моему мнению, очень просто. Так произошло потому, что он писал свою книгу не сразу после своей первой поездки в Телеханы,  а  спустя  много лет после неё. Именно этим и объясняются некоторые его неточности. Так, например, в его описании посёлка шестидесятых годов нет упоминания об уже построенной и действующей к тому времени школе-интернате. Ничего не сказано и о двухэтажном доме, который был построен для проживания работников этой школы на противоположной стороне улицы Ленина, рядом с кинотеатром.
Упоминается о двух жилых домах, якобы построенных рядом   с костёлом (кинотеатром) на улице Ленина. Но мы-то знаем, что рядом с кинотеатром был только один жилой дом, который сохранился там и поныне. В этом доме жила семья ветеранов Великой Отечественной войны – Улитиных – Лидии Даниловны и Николая Ивановича.
Эта семья была известна в Телеханах не только своими заслугами во время войны, но и активной жизненной позицией в тяжёлое послевоенное время. Я хорошо помню этих людей, так как мои родители были очень дружны с этой семьёй. И не один раз Ули- тины отмечали с моими родителями праздники. Лидия Даниловна умерла первой, и Николай Иванович, оставшись один, ещё больше сблизился с семьёй моих родителей.
Молоденькой девушкой Лидия Даниловна (тогда она ещё носила свою девичью фамилию – Ляденко) начала свой трудовой путь. Во время Великой Отечественной войны ей пришлось какое-то недолгое время проработать учительницей в деревне Краи, куда она была послана немецкими властями.
Она познакомилась там с командиром 113-го партизанского отряда – Куликовым Василием Ивановичем, имевшим воинское звание – младший лейтенант. Стала активно работать на этот отряд, добывая необходимые сведения. Долго такое положение не могло длиться, так как существовала угроза провала. Однажды ночью под видом ареста и под угрозой оружия партизаны забрали с собой Лидию Даниловну и ещё одну девушку, как немецких работников, якобы для расправы. О другой девушке мне не хочется даже вспоминать в своём рассказе, так как она не стоит ни одного доброго слова. Подробно о её предательской роли написано в воспоминаниях моего отца.
А вот о Лидии Даниловне следует сказать немало добрых слов. Она стала настоящей партизанкой отряда №113, а после его расформирования воевала в других партизанских отрядах до освобождения Белоруссии в июле 1944 года. Была ранена, долго болела, здоровье её было подорвано войной и жизнью в партизанских отря- дах. Имела боевые награды за активное участие в Великой Отечественной войне.
После окончания войны работала в Телеханской средней школе, учила детей. Лидия Даниловна была красивой, видной женщиной, яркой блондинкой. Всегда аккуратная, ладная, с красиво уложенными волосами, она излучала тепло и положительную энергию.
 


Рецензии
Война...Прочитал рассказ и в очередной раз задумался.Сейчас некоторые пытаются выставлять присутствие ОКСВА в Афганистане,оккупационной войной.Я с этим не согласен.А такие работы,как ваши переводы и мемуары,подчеркивают мою точку зрения.У Б.Мельника,очень хорошо описывается именно оккупационная война.Не смогу удержаться,что бы не процитировать,хотя бы пару строчек.—"На оккупированных землях, пруссаки грабительски забирали на нужды своей армии всё, что только могли, сея среди мирных жителей голод и лишения"

Из ваших личных воспоминаний о Телеханах,очень приятно читать о казалось бы, некоторых незначимых фактах,словах. Но если многое знакомо лично и вдруг попадается на глаза в произведениях,читать вдвойне интересно.Роздяловичи с их колоритными жителями,вы описали прямо идеально.Это на самом деле другой мир,островок,отличающийся от "материка".Частично даже до сих пор, сохранившийся в своей неповторимости.

Ну и конечно жеслово"ПартЕйный", Прямо в детство,в деревню меня на мгновенье вернуло)

С Уважением.

Блинковский Дмитрий Антонович   18.11.2020 08:23     Заявить о нарушении
Спасибо за прекрасную рецензию, уважаемый Дмитрий Антонович! Согласна с Вашей точкой зрения. Так говорят и пишут те, кто сам был непричастен, просидел за спиной у молодых ребят, которые, повинуясь приказу и воинскому долгу, вынуждены были служить в Афганистане... Судить-рядить легко, служить же - трудно...
Тема Полесья нескончаема... Я пишу о нём часто, но чаще всего в стихотворениях, так как в коротком стихе можно рассказать о главном...
С благодарностью, поклоном и теплом!

Татьяна Цыркунова   18.11.2020 11:11   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.