Фрагменты о врачах, 3

В 103 больнице жизнь текла своим чередом. Все постепенно налаживалось, обустраивалось, условия работы становились все более комфортными. Почти везде уже были импортные кондиционеры, новая мебель, красивые стеклопакеты. По холлам стояли большие холодильники, телевизоры, тут и там персонал работал на компьютерах. За какие-то три года архаические пишущие машинки ушли в прошлое, доки уже вовсю использовали ноутбуки.
У Насти в лаборатории тоже все было переоборудовано. Сложные приборы с микропроцессорами вытеснили древние музейные экспонаты. Работать стало гораздо проще, приятней, уже во всем чувствовался европейский подход. Вместе с тем все сестры и лаборантки ощущали некоторое возрождение старой совковой системы учета, возвращение никому не нужной отчетности и писанины. Каждую неделю начальство требовало то завести новый журнал, то меняло форму талончиков, то изменяло в очередной раз правила санитарно-гигиенического распорядка.
Настя имела на это твердую жизненную позицию: «Пусть делают, что хотят, будем работать». Она быстро приспосабливалась, никогда не ворчала, от начальства держалась подальше, и всегда находила время доброжелательно пообщаться с подружками.

Грузовой лифт дернулся, Настя придержала столик на колесиках, но пробирки все равно подпрыгнули. Операционная сестра Маша глядела на нее из-под глубоко надвинутого колпака, взгляд – очумелый из-за многочисленных дежурств и возможно, бурной личной жизни.
Настя улыбнулась:
- Как жизнь?
- Цветет и пахнет! Вот выйду замуж, остепенюсь, оставлю пару любовников, не больше, - они засмеялись.
Маша везла из автоклава каталку со стерильными  наборами в одноразовой упаковке, металлические биксы уже почти перешли в область древних преданий.
- А как твои дела?- поинтересовалась она у Насти.
- Потихоньку, - Настя не выглядела не слишком счастливой, ни чересчур опечаленной.
- Как Олег?
Настя пожала плечами, мотнула головой в сторону, жалобно поджала губу:
- Лучше. Сознание не теряет, судорог не было. Научился уже сам в ванну залезать. Но комплексует ужасно. Не считает себя нормальным.
- Я его по телевизору видела, он здорово держался, молодец.
- Да, а потом у него все болит, лежит пластом, едва не плачет. Но, немножко оклемается – и сразу гимнастику делать начинает. Даже по ночам делает.
- А Вы с ним не…?
Настя рассмеялась.
- Да куда там! Он же меня боится! Глаз не поднимает! Он же не полностью восстановился. Стеснительный, жуть. Комплексы у него. Силу хочет сначала набрать. Но заботится, так трогательно, чайник к моему приходу сам ставит.
- Ничего, главное, чтоб не пил, а как прибор заработает - только держись! Сосуды не повреждены, размер, - она задумалась, вспомнила, - нормальный размер! Антибиотиками пролечен, порочащих связей не имел!
Настя прыснула - Маша умела подбодрить подруг, пусть и несколько брутальным способом. Она отсмеялась, но поспешила сменить тему разговора:
- У вас сегодня много операций?
- До хренища! Две обширные, с переливанием крови, ты к нам набегаешься!
- Атас! Куда же их положат? Реанимация же забита!
- Переведут двоих. Хирурги точно, смерти нашей хотят.
- Да, а если ночью кто поступит? – Настя проговорила это, уже вытаскивая из лифта свою тележку с пробирками – ей предстояло брать плановые анализы по отделениям.
- Будем крутиться, - Маша придержала каталку с наборами, и поехала выше – в оперблок.
Настя проверила свои листочки с записями : «Для начала взять кровь у тяжелых больных. Сколько их? Ого, сорок восемь человек»!