Адрана. Хроники войны. книга 1 Мандрагора гл. 20

Глава 20

За ширмой послышались тихие шаги и шорох одежд. Стража у двери вытянулась в струнку.

- Номарх Карфагосса, могущественнейший и милостивый Траян соизволил говорить с тобой, - негромко, внушительно произнес один из стражей.

Мандрагора помедлила, потом шагнула во вторую часть зала. Здесь все было так же: горели светильники, у двери стояли темнокожие вои. Все так, за исключением одной важной детали: у стены, где скапливалась тень, стояло кресло на трех золотых лапах дракона. На нем-то и сидел тиран самого крупного нома королевства. На этот раз плечи его были укрыты голубым плащом, а седые волосы заплетены в косу.

- Чего ты хочешь от меня, Траян? – проговорила Мандрагора.

- Хороший вопрос, - отозвался эгин. – Думаю, ты достаточно умна, чтобы ответить на него. Ты не покинешь мой дворец, адранида. Но у тебя есть выбор. Ты можешь погибнуть, сражаясь. А можешь, - он поцокал языком, хищно ощерился, - Можешь умереть, как воровка и ведьма. Тебя распнут вниз головой и подожгут. На Великом Континенте всякий узнает, что благородная Север приняла позорную смерть, и что ее останки выбросили собакам! Тебя проклянут, рыцарь! Уж я позабочусь об этом. Адраниты не выносят позора, не так ли?

- Да, эгин. Мы дорожим честью имени и страшимся потерять лицо.

Злобная гримаса исказила лицо Траяна. Заносчивость пленницы бесила его. Почему бы не убить ее прямо сейчас? Суть деяния – в простоте. Но ему нужна месть, сладостная, пьянящая, будящая воображение. Нужна кровь этого демона войны в женском обличье. Капля за каплей! Только так он сумеет смыть с себя бесчестье, забыть слова, брошенные ему когда-то:  «Ты слаб. Уйди с глаз моих». Все эти долгие годы он слышал ее голос. Она вновь и вновь произносила свой приговор. Траян в бешенстве раздирал на себе одежду, когда адранида в очередной раз ускользала от наемных убийц. Глаза безумца хищно сощурились. Даже в этом драном камзоле Мандрагора была хороша. Так хороша, что ее хотелось сломать, причинить боль. Она – трансформ, и умирать будет медленно.

- Значит, у меня есть выбор? - проговорила Мандрагора.

- Выбор есть всегда.

- Хорошо. Я - воин, Траян, и предпочитаю умереть, сражаясь.

- Я знал, что ты так скажешь, - произнес он, откидывая голову на спинку кресла. – Завтра ты будешь биться с моими гладиаторами. Как только Забар пустит на землю первую стрелу, твой меч встретится с мечом противника.

- У меня есть одно условие.

Траян удивленно вскинул брови.

- Со мной в подвал брошен илот. Это постороннее лицо. Он даже не знает моего имени. Отпустишь его перед началом поединка. В противном случае, я размозжу голову о камни и не дам тебе возможности отпраздновать победу.

Траян издал звук, похожий на кашель. Но это был смех, смех безумца.

- Милосердие! Твоя уязвимая точка. Воин слабеет с того момента, как начинает жалеть других. Тебе говорили это жрецы?

- Мои наставники учили меня иному, номарх. Истинное величие невозможно без милосердия. Ты слышал мое условие.

- Да Грум с ним! Его вышвырнут отсюда! Твоего илота отпустят, хе-хе… Я это обещаю.

Эгин поднялся и направился к выходу. Дверь немедленно распахнулась. Траян обернулся и произнес:

- Не разочаруй меня, адранида. Я много от тебя жду.



***

- А, это ты! Живая, слава богам, - пролепетал Щур, поднимаясь с сырой соломы и протирая глаза.

- Боги тут ни при чем, илот, - отвечала Мандрагора.

- Жрать охота, спасу нет.

-  Терпи.

- Да сколько терпеть-то!

- Тогда спи. Когда спишь, про еду забываешь.

- Легко сказать: спи! Ну, и влипли мы с тобой, - Щур нахохлился, приставил кулак ко лбу. – Эх, жизнь моя жестянка. Не везло с детства. Сгноят здесь заживо, как пить дать, - сокрушался молодой илот.

- Нужен ты им больно, - огрызнулась Мандрагора. Болтовня юноши начинала ее раздражать.

- А что, скажешь, не нужен?

- Нет. На рассвете тебя отпустят. Можешь дрыхнуть спокойно.

- Правда? – оживился Щур.

Мандрагора глубоко вздохнула:

- Я надеюсь на это, илот.


***


Траян мерил шагами спальный покой. С тех пор, как адраниду доставили во дворец, он не расслабился ни на минуту. Да что же это такое? Она совершенно беспомощна, жалкая пленница. Но как она разговаривала с ним! Траян метнулся на балкон. Влажный ночной воздух не приносил прохлады, он лишь объял номарха ароматом фиалки, таким же влекущим, как запах корня дракулы. В небе мерцали звезды. Над верхушками сада и кварталами аристократии расцветало изумрудное марево. Близился рассвет. В круглых каменных чашах на площадке внизу выгорело почти все масло. У высокого парапета маячили темные фигуры, бряцало оружие, доносились обрывки коротких фраз, сказанные приглушенными голосами. Скоро смена последней стражи, а он так и не сомкнул глаз! Траян в бешенстве хватил кулаком по мраморным перилам.

- Да что же это? – сквозь зубы процедил он. – Ты отравила меня. И ты заплатишь сполна, имперская шлюха!

- Что с тобой, мой господин? Почему ты не спишь? Иди ко мне, я приласкаю тебя, - послышался грудной женский голос. Это была Дельфина, семнадцатилетняя любовница Траяна.

- Уйди! – бросил он, даже не обернувшись.

Скоро тебя не станет, Мандрагора ван отон Север. Но освободишь ли ты меня от себя? – думал номарх.

- Есром! Карфагосс! Номарх! Сулла! – перекликались стражи в зеленоватом сумраке.

Траян вздрогнул. Сулла. Его словно заклинило на имени королевы. У Мандрагоры есть охранная печать Двора! Право распоряжаться печатью принадлежит только Магистру Правящего Дома и Кортесам! Так значит, адранида шпионит в пользу Империи с попустительства Совета. Здесь важно не ошибиться, тонко подойти к проблеме. Если передать Мандрагору Супреме, Кортесы будут обезоружены. А даже если нет, все равно, их репутация пострадает.

Кортесов развратила власть. Они стали слишком беспечны. Им пора уйти в тень, освободить место другим. Природа не терпит пустоты. Этими другими может стать Супрема. И тогда он, Траян, отхватит свой жирный кусок. Да, это его шанс. Пусть на рассвете Мандрагора бьется. Он вполне насладится ее болью, а потом передаст в руки жрецам Супремы. Уж они-то вывернут ее наизнанку.

- Дельфина! – крикнул он.

Послышался шорох одежд. На балкон выпорхнула девушка. Траян медленно приблизился. В спальне горел светильник. Его размытый свет лежал на обнаженной ноге Дельфины, на ее мягкой груди. Глаза влажно блестели. Траян запустил пятерню в ее жесткие кудри. Голова девушки запрокинулась. Шея была мягкая, как воск.

- Господин, - выдохнула она.

- Нет, не сейчас, ясно? Позови Рома. Ступай!

Постельничий явился незамедлительно и бесшумно приблизился к номарху. Ядовитая змея, – в сердцах подумал Траян.

- Бойцы готовы? – спросил он.

- Да, господин. Все сделано, как вы повелели. Это будет та еще битва! Адранскую шлюху превратят в мелкое крошево.

- Болван! Она должна остаться живой.

Постельничий раскрыл рот.

- Она должна остаться живой, - продолжал номарх. – Убери часть бойцов. Поговори с первым жрецом. Убеди его в том, что адранида – козырь Супремы. Ведь жрецы давно хотят вырвать власть у Кортесов. Почему бы это не сделать теперь? Мне известно, что Кортесы медлят с войной, пытаются договориться с Каньоном. И тем и другим нужна Адрана. Они мечтают ее поделить. Супрема может пойти дальше. Мутантам можно отдать всю Адрану. На время, конечно. Потом мы сотрем Каньон с лица земли, а порабощенная Адрана станет провинцией королевства. На Великом Континенте будет существовать только одно могущественное государство – Эгин!

Постельничий коснулся большим пальцем лба.

- Я сделаю, как ты велишь, господин, - смиренно ответил он, пряча глаза за пологом век.

Побеседовав с Мандрагорой, Ром понял одно: это опасный противник. Такие люди должны быть либо в числе друзей, либо в числе мертвых. Рома неприятно поразило то, что имперская подданная узнала его. А ведь видела она его всего однажды, восемь лет назад. В то время Ром был казначеем и тайным советником Сервия, прокуратора в островной провинции Клио, где обитало разбойничье племя леттов. Летты были вечно недовольны Империей. Конечно, кто же захочет по собственной воле делиться с другими звонкой монетой!

Рому Бабанову удалось договориться с варварами. Их устроила цена головы прокуратора и подати, собранной за год. Конечно, Рому кое-что перепало: неприкосновенность и снаряженная медуза. Но наивно было думать, что предатель о себе не позаботился. На борту ладьи находились сундуки с драгоценностями, и это согревало душу Рома.

Наверняка, Мандрагора знает обо всем. А о чем не знает, о том догадывается. Тюремный каземат давно ждет его в Империи. А вдруг судьба распорядится по-другому? Это ведь только пока у адраниды связаны руки. Ром слышал когда-то, что Мандрагора называет себя Воительницей Тьмы. А это значит, что у нее есть приоритетное право вершить правосудие. От всех этих мыслей у постельничего шла кругом голова.


***


В подвале царил все тот же мрак. Нельзя было определить, ночь на дворе или утро. Щур спал, тихонько поскуливая во сне. Мандрагора многое бы дала за то, чтобы его здесь не было. Лязгнул засов, и в приоткрытую дверь полыхнуло пламя факелов. По каменным ступеням стали спускаться люди.

- Мандрагора, пленница номарха, - услышала она простуженный голос, эхом прокатившийся под сводами.

- Да, это я, - отозвалась адранида.

- Я не вижу тебя. Выйди из мрака.

Она шагнула в круг пляшущего света. Стражники подступили вплотную, с ними были ланиста и два жреца. 

- Мандрагора ван отон Север, - произнес ланиста, прижав руку к груди. – Приветствую тебя. Тебе предстоит тяжелое испытание: встретиться на арене с моими бойцами. Да укрепят боги твой дух и закалят твое тело. Будь благословенна. Доброй удачи!

Мандрагора поклонилась.

- Не ожидала услышать подобные слова в этом вертепе. Да еще от мясника. Я ценю это. Будь и ты благословен.

- Со мной пришли братья, - продолжал ланиста. – Один – служитель Исиды, второй – служитель Маршалла. Выслушай их.

- Кому из богов ты желаешь принести жертву? – произнес высокий жрец с глубокими морщинами вдоль впалых щек.

- А кому служишь ты? – Мандрагора нахмурилась.

- Могучему Маршаллу.

- Так вот, - последовал ответ. – Могучий Маршалл свое возьмет и так. Он столько жертв получил от меня, что еще долго будет моим должником.

- Ты богохульствуешь!

- Не больше, чем ты. Тебе ведь известно, что в планы номарха не входит даровать мне жизнь.

- Боги решат по-своему!

- По-своему решат люди! Мне надоело с тобой спорить, жрец.

Она поклонилась старику с длинной белой бородой:

- Мне казалось, брат, в Эгине забыли Исиду. Тем приятнее мне видеть тебя здесь.

- Готова ли ты к покаянию, рыцарь? – с тяжелым дыханием спросил старик. Его душила грудная жаба.

- Покаяние – это, прежде всего, действие, а не слова, жрец. В настоящем я связана со своим прошлым, и принимаю его таким, какое оно есть. В этом суть покаяния. Я причастна ко многим событиям. Я выполняла свой долг.

- Что я могу сделать для тебя?

- Я хотела бы помолиться на открытом месте.

Служитель Богини и ланиста переглянулись.

- Можем ли мы пойти на это? – спросил жрец.

- Мы обязаны выполнить волю обреченного на смерть. Так говорит Кодекс.

- Что ж, пусть будет так, - кивнул старец. – Тебе принесут еду, питье и одежду. Поторопись, адранида. Страж проводит тебя до повозки. Как только проснется богиня Рут, ты должна стоять на ринге.

Тяжело топая, визитеры удалились, унося факел. Снова наступил мрак.

- Не может быть, - горячо зашептал илот. – Они приговорили тебя к смерти?

- Сегодня я буду биться с гладиаторами номарха. – Голос женщины был спокоен. - Он хочет взять мою жизнь. У нас с ним старые счеты. Тебе об этом знать не надо.

- А я? Что со мной будет?

- Тебя отпустят. Это мое условие.

- Послушай, я не знаю, кто ты там на самом деле…

- Довольно. С тобой ничего не случится.

Дверь снова отворилась, и мальчик в холщевой куртке и шерстяных чулках заспешил вниз. На плече он тащил большой плетеный короб.

- Эй, давай быстрее, что ты там копаешься! – донесся сверху нетрезвый голос.

Мальчик сбросил короб, оставил его на нижней ступени, и побежал вверх. Дверь хлопнула.

- А вот и гостинец, - проговорила Мандрагора. – Эй, Щур, подойди сюда. Наконец- то, у тебя появилась возможность перекусить.



***


Воздух был свеж и слегка пьянил, как молодое вино. Выпуклый шатер неба, – изумрудно-зеленый, с темными виридоновыми потеками в самом зените. И он еле заметно колыхался, подобно глубинам Понта. На запястья ей надели браслеты, соединенные цепью, и, направляясь к повозке, она придерживала цепь, чтобы лязг не мешал слушать ночь. Повозка представляла собой железную клетку на колесах. Когда смирник попытался ее туда втолкнуть, женщина остановила его взглядом, влезла сама, и уселась на свежескошенную траву, скрестив ноги.

Повозка двинулась. По обе стороны пошли стражи, вооруженные боевыми топорами. Позади семенили пони, волоча крытый фургончик, в котором ехал служитель Исиды. Когда въезжали в аллею пиний, Мандрагора бросила взгляд на темную громаду дворца. На балконе, на фоне зеленеющего неба она различила одинокую неподвижную фигуру. Это был номарх.

Молитва Мандрагоры была краткой. Она не просила у богини ни отмщения, ни защиты. Адранида одного лишь желала: чтобы боги не вмешивались. Это – поединок смертных. Поединок чести. Воительница надеялась на крепость руки и изворотливость ума. И было кое-что еще: она верила в предсказания. Наступающий день не может стать для нее последним. Мандрагора поднялась с колен. Горизонт розовел. Просыпалась прекрасная Рут.

- Жрец! – она резко обернулась. Старец, сидевший на придорожном камне, поднялся и засеменил к ней. – Времени уже нет. Надо спешить. Я закончила.

- Да, сестра моя, нам пора, - отвечал старик. – Доброй удачи.

- Подожди, - Мандрагора удержала его за рукав. – Не знаю, чем отблагодарить тебя, но все-таки. Вряд ли это поразит твое воображение, - она сняла свой ремень и протянула старику. – Возьми, жрец. Взамен дай мне свой пояс.

- Исида не оставит тебя, сестра.

Колымага заскрипела. Странный кортеж двинулся в обратном направлении. Мандрагора расслабилась. Самое важное сейчас – сохранять хладнокровие. Она не обессилена, а шанс есть всегда.
Из темноты вынырнули всадники, с шумом проскакали мимо и осадили жеребцов. Кони перебирали ногами, вскидывали головы. Что-то светлое, находящееся за спиной одного из всадников, скатилось с седла и вприпрыжку понеслось прочь. Воины хохотали, осыпали беднягу оскорблениями. Один из молодцов сделал выпад и достал убегающего длинной плетью. Донесся тонкий, по-заячьи беспомощный возглас. Всадники развернулись и помчались к дворцу. Еще несколько раз в зеленом сумраке мелькнула светлая рубаха убегавшего. Мандрагора узнала Щура и вздохнула с облегчением. Теперь ей ничто не будет мешать. Совесть чиста.

Поля дышали ночной фиалкой и белладонной. Чувствовалась близость реки. В светлеющем небе показались силуэты ящеров. И не было страха, ничего, кроме тела, вбирающего в себя энергию мира.