Рассказ 1 Сколько вкусов у детства

      Рассказ 1

      Говорят, что дети до семи лет-это ангелы. Вот и в семье Костылевых в зимнее морозное утро родилась девочка, которую назвали  Людмилой, а дома все звали её Люсей. Люся появилась на свет  второй в этой семье, вторым ангелочком. Старше её был брат Валера, и ему, буквально через два месяца, исполнилось пять лет. Люська была совсем мелкой, как кукла. Первые осознанные воспоминания Люси о детстве это какие-то мгновения,  яркими вспышками проявляющиеся в её голове. Но большая часть всё-таки стёрлась из её памяти и многое она знала лишь по рассказам взрослых, мамы, бабушки, соседей.
      В то время когда родилась Люся, родители её, совсем молодые люди, приехали из Гурьева работать на нефтеперерабатывающий  завод в Уфу. Они сняли маленькую комнатку в одном из тихих районов Черниковки, полностью застроенном частными небольшими домиками. Комнатушка была настолько маленькой, что семье еле хватало места. С садиком так же не сложилось, вот и пришлось братика Валеру отправить жить к бабушке в дальнюю деревню. Так и жил он там, пока родители Люси и Валеры не получили комнату в коммуналке. Но об этом рассказ ещё впереди.

      Люся быстро росла, рано встала на ножки и рано стала ходить.   Подвижная, смышлёная, Люська сразу же стала любимицей папы. После  работы папа заходил в магазин за каким нибудь угощением для дочки, дома он высыпал из кулька печенье или конфеты со словами:
      – Это тебе, Люсенька!
Но Люська чаще всего не жадничала, она тут же, делила гостинцы между всеми, не забывая и папу. Однако, когда у неё почему-то портилось настроение, она садилась на пол и начинала плакать.
      – Чего ревёшь? – спрашивала строго мама.
      – Я не тебе, я папе, – отвечала Люська и принималась плакать ещё громче.
      – Папа на работе. Он тебя не слышит, – говорила с улыбкой мама.
      – Ну, и тё. Всё лавно папе, – упиралась маленькая Люська.
      – Тогда плачь и меня не зови, – говорила мама и спокойно занималась своими делами.
Через пять минут Люська успокаивалась и, вытерев слёзы, доставала игрушки.
     Один из друзей семьи Костылевых, сделал для них шифоньер с двумя дверками, а снизу были два выдвижных ящичка, Люся научилась выдвигать их сама и ходила по  торцу ящика, как гимнастка по канату, перебирая своими маленькими ножками. Это и удивляло взрослых и веселило: «Вот ведь, что придумала, егоза маленькая!»
Этот папин друг тоже любил маленькую Люсю, он всегда во время посещения друзей, говорил девочке:
      – Люська, ты игрушечная!
      – Нет, я павдишна! – отвечала важно Люська, заложив ручки за спину.
      – Правдишная? – удивлялся понарошку Тимофей Иванович, – Ну, тогда скажи, как тебя зовут?
      – Мимила Ахаловна, – отвечала Люська.
      – Ах, Людмила Михайловна, – говорил он, широко улыбаясь, – скажите, пожалуйста.
      Дом вдовы военного, где квартировала семья Костылевых, был со всеми удобствами. Кроме того, рядом с домом располагался сад, казавшийся Люське просто огромным, а кусты малины – непроходимыми зарослями. Здесь росло и несколько яблонь, дававших ежегодно хороший урожай. Хозяйка каждое яблоко заворачивала в бумагу и складывала в большие ящики, а потом до самого Нового года торговала ими на рынке. Иногда она брала с собой маленькую Люсю, заматывая её в свои пуховые шали, как матрёшку.

      Летом Люся любила гулять по двору. Она собирала камушки, стекляшки, фантики от конфет и из всего этого «богатства» делала «секретики». Потом, довольная выполненной работой, мыла руки в тазике, из которого пили куры, садилась на крылечко из двух ступеней и заводила свою песню:
      – Дайте мне хлеба, а на хлеба масла, а на масло сахар.
Она многократно нараспев повторяла эти слова, рассматривая цветы, в изобилии растущие по краю дорожки, ведущей от калитки  до дома. Здесь были и душистые флоксы нежных сиреневых и розовых оттенков. Они были одинаковой высоты с Люськой, а яркие разноцветные цветы космеи  были выше её.  И Люся, задрав кверху свою голову, следила, как кружит над цветами хлопотливый шмель или пчела с красивым жёлтым брюшком. Одновременно она продолжала распевать свою песенку,  пока не получала вожделенный бутерброд.
Бутерброд  ей делала чаще всего Маргарита Захаровна, родители Люси были на работе. Съев только мягкую часть хлеба, корочки Люся отдавала своим подружкам- курочкам, которые толпились у её ног.
      Вкус этого советского сэндвича остался в её памяти навсегда. Казалось вкуснее этого лакомства просто ничего и быть не может! Это и есть первый вкус Люськиного осознанного детства.

      Когда Люсе исполнилось четыре года, ближе к лету семье Костылевых дали большую комнату в коммуналке.  Они, покинув гостеприимный дом Маргариты Захаровны, переехали в своё первое собственное жильё. Люсе из этого радостного события запомнились счастливые глаза мамы, оживление при упаковке вещей. Но главное тот момент, когда она, сидя на коленях мамы в кабине грузовика,  гордо поглядывала на уличных мальчишек и девчонок, наблюдающих за их переездом. Дом, куда они переехали, был большой, сталинской постройки, четырёхэтажный в котором было аж три подъезда.  В квартире номер девятнадцать жили три семьи. Кухня, туалет и ванная были общими. Но больше всего Люсе понравился большой общий коридор, где можно было играть с детьми из других комнат! А ребятишек собиралось семь человек.  Теперь Люсе совсем не приходилось скучать. Она вместе со всеми бегала по коридору, каталась на соседском велосипеде или совершала обход соседей с целью узнать: чем это они там занимаются? И чем это, интересно, так вкусно пахнет?
      – А-а! Вы ильмени едите? – спрашивала она у соседей, – А мы, когда будем ильмени делать, мы вам дадим…– хитро заключала она, намекая, что было бы, неплохо и её угостить пельменями.
Ей очень нравилось жить здесь, в этом доме, в этом дворе, где ежедневно носилась ватага детворы, придумывая для себя всевозможные занятия и игры. Но иногда, чаще всего зимой, Люся болела, а болела она всегда сильно. Тогда она лежала в кровати, а мама лечила её компрессами и лекарствами, которые выписывал Люсе врач. Как-то она заболела корью.  Мама затянула абажур красной гофрированной бумагой, и в комнате всё стало казаться красноватого оттенка: и стены и мебель, и даже лицо мамы. В общем коридоре бегали и играли дети. А Люся с трудом открывала глаза, у неё была очень высокая температура.  В эту зиму Люся была на улице первый раз. Она, наконец-то, выздоровела.  Они шли с мамой по улице, по хрустящему белому снегу. Стояла морозная погода, светило  яркое солнце. Люсе было очень радостно ещё и от того, что мама купила ей пышный пирожок с капустой.
      – Съешь дома! – строго предупредила мама, поправив шарф, закрывающий рот и нос Люси.
Но как же это можно было вытерпеть?!  Такая чудесная погода, мамина ладонь, держащая Люсю за руку и горячий ароматный пирожок с капустой!
Счастья оказалось так много, что его пришлось убавлять по чуть-чуть. Люся тихонько отворачивала шарф и откусывала от пирожка помаленьку. Так и съела его по пути к дому. И этот вкус горячего пирожка в ощущении полного счастья,  на свежем морозном воздухе, остался в её памяти, как ещё один вкус детства.

      Летом Люсю увезли в деревню к её дяде и бабушке. У папы Люси здесь жил старший брат, дядя Серёжа, со своей многочисленной семьёй. К этому времени в семье дяди уже было четверо детей. С ними жила бабушка Зина и брат Люси Валера.  Дом был большой, три комнатки и большая кухня с русской печью и широкими, почти во всю кухню, полатями. Первое из воспоминаний Люси о деревне: в избе пахнет свежеиспечённым хлебом и слышится звук работающей медогонки. Она гудит тихонечко, словно поёт монотонную песню. Дядя Серёжа гонит первый мёд, который тонкой янтарной струйкой льётся в большую деревянную плошку.  Мёд ложится в неё витиеватыми вензелями, на которые хочется смотреть и смотреть. Но детей выпроваживают на улицу. Бабушка достаёт из печи готовые караваи хлеба, укрывает их чистым рушником, тихо говоря кому-то:
      – Пусть отдохнут, остынут от печи.
Люся  с двоюродной сестрёнкой поставили чурбаки под ноги и заглядывают в окно, отдёрнув белую занавесочку и слегка отодвинув цветы герани. На чисто вымытом полу солнечные блики, запах хлеба и мёда.  Как хорошо!
      – Ну, когда же можно будет попробовать корочку душистого хлеба со свежим мёдом? – читается в глазах  девочек.
      – Девчонки, нечего здесь слюни ронять, – говорит им бабушка, – идите-ка, земляники порвите.
Прямо за старой баней, что стоит через дорогу от дома, лужок, уходящий к оврагу у самого леса, весь поросший земляникой.
      – Сейчас для неё самое время, самая сладкая пора, – продолжает Люсина бабушка.
Люся, Наташка и Вовка, самые маленькие из ребятни, проводят здесь много времени, уплетая землянику за обе щёки и потихоньку наполняя туески, что дала им бабушка для сбора ягод.
      – Кто со мной пойдёт к роднику? – спрашивает бабушка, проходя мимо.
Напросились все. Вода в роднике очень чистая, каждый камушек на дне видно и очень студёная. Бабушка разрешает сделать только один или два небольших глотка. Но, до чего же она вкусная, лучше газировки!
Вкус родниковой воды и тёплой, прогретой солнцем, спелой земляники, да ещё с холодным молоком – это тоже незабываемые вкусы детства.

      – Зовите всех, будем мёд пробовать, – приглашает к столу бабушка.
Люся бежит на задворки к недостроенной новой бане. Сруб из больших, светлых брёвен, с прорубленным отверстием для будущей двери стоит среди зарослей высокой травы, здесь играют старшие мальчики.
      – Мёд, мёд пробовать! Бабушка зовёт! – радостно, слегка запыхавшись, кричит она.
В избе пронизанной солнцем вся детвора рассаживается за большим столом. Бабушка нарезает ломтями свежий хлеб, с блестящей от растительного масла корочкой. Она ставит перед каждым кружку с молоком и в середину стола водружает большую плошку с мёдом, над которой всё ещё кружат две пчелы.
Бабушка отгоняет пчёл полотенцем.  И детские руки тянуться к плошке с мёдом, чтобы обмакнуть свой кусок хлеба в душистую, тягучую жидкость, которой ещё и рисовать можно!
      – Кунайте, кунайте хлебушек-то, да над ложкою-то прямо в рот, – учит детей бабушка, – ну, вкусен медок-то, что пчёлки насобирали для вас?

Мёд со свежим хлебом из общей плошки – один из самых ярких вкусов Люсиного детства.

      Сегодня с утра идёт дождь. Его капли стучат по крыше и по стёклам окон. На улице никого, только гуси важно вышагивают , поднимаясь на небольшой пригорок с краю леса за дорогой, дождь им нипочём. Люся и Наташа грустно смотрят в окно. Мальчишки забрались на сеновал, играют в свои игры, не желая посвящать в них девочек. Бабушка перебрала смородину от мусора, хочет посушить её в печи для пирожков, которые будут печь зимой. А сейчас пирожки хороши и со свежей смородиной.
      – Не грустите, – говорит она девочкам, – ранний дождь до обеда. Скоро закончится.
И действительно, дождь заканчивается и снова ласковое солнышко выглядывает из-за тучек, лаская своими лучами всё вокруг.
      – Девочки, а кликните-ка мальчишек, – обращается бабушка к своим внучкам.
Люся и Наташа, кубарем скатившись с подоконника, бегут к мальчикам:
      – Бабушка, бабушка зовёт! – наперебой кричат они.
      – Сейчас опята повылезут, дождь тёплый был, – очень по-доброму говорит бабушка мальчишкам, – бегите, пособирайте на жарёху, – просит она.
Мальчишки радостно бегут на луг, а Люся и Наташа следом за ними.
Трава сырая, в каплях дождя, босым ногам приятно.  Вот и заветный лужок, словно по волшебству он весь усеян мелкими луговыми опятами, шляпки которых величиной с пять копеек и чуть больше.  Вскоре большая корзина полна молоденьких опят. Будут сегодня жареные опята с зелёным лучком и яйцом. Бесподобная вкуснотища! Ещё один вкус детства.

      Деревня, где жила Люсина бабушка и её старший сын дядя Серёжа располагалась в очень живописном месте. Она насчитывала всего-то дворов двадцать, не более, а детей было много. Вечерами после ужина вся деревенская детвора высыпала на улицу. В какие только не играли игры: салочки, вышибалы, штандр, казаки-разбойники, прятки и множество других. Играли до той поры, пока окончательно не стемнеет. Сил хватало лишь на то, чтобы вымыть ноги в тазике на крыльце, приготовленной бабушкой, тёплой водой, да забраться на полати, где и спали все ребятишки. В конце лета за Люсей и Валерой приехал папа и забрал их домой.
      В последний год перед школой Люсю отдали в детский сад. К тому же в их семье появилась маленькая сестричка Наташенька. После "вольной" жизни, поначалу, время пребывания в саду Люсе казалось  не радостным. Ей не нравилось спать днём, она не хотела сидеть за столиком с теми, с кем её посадили. Но пришлось смириться, а потом она и вовсе привыкла.  Летом весь детский сад выезжал на дачу, в какую-то деревушку недалеко от Уфы.
Детский сад располагался в школе, которая летом пустовала. Всё лето ребятишки проводили на природе, гуляли по окрестностям, купались в мелководной местной речке.
      Как-то Люся приболела, она кашляла и у неё поднялась небольшая температура. Медсестра положила её в медпункте и ещё одного так же заболевшего мальчика. Дети  лежали на койках грустно поглядывая вокруг, да и как было не скучать? Ведь все здоровые дети ушли с воспитателями на прогулку по окрестностям местного лесочка. Люся грустила. Ах, как ей хотелось тоже погулять со всеми вместе, попробовать спелой ежевики! Она слышала, как между собой беседовали воспитатели о том, где растёт ежевика и как она вкусна. Люся с грустью посматривала то на дверь, то на окно, но бдительная медсестра сидела рядом и читала свою книгу. Вдруг окно над кроватью  Люси приоткрылось, из него показалась детская рука, держащая небольшой бумажный кулёчек с ежевикой. Люся радостно ойкнула, взяла кулёчек и стала угощать мальчика и медсестру ежевикой, не забывая попробовать ягоды и сама. Вкус нежданной и желанной радости, вкус ягод спелой ежевики – ещё один из вкусов Люсиного детства.

      Люся взрослела, ещё совсем немного и наступит её школьная пора…

      В жизни каждого человека есть множество вкусов из далёкого прошлого и у каждого они неповторимые, свои, памятные и дорогие, возвращающие нас во времена нашего незабываемого детства. А сколько их?
Очень и очень много...

Продолжение:... - http://proza.ru/2020/04/29/1535