Из темноты к свету. Часть 3. Глава 16

            - Па!.. Папа!.. Па! – несколько раз окликнул Влад своего бывшего тестя, которого усердно разыскивал на городском рынке.

            Николай Иванович продолжал удаляться, он двигался вдоль торгового ряда и на ходу разглядывал товар. С возрастом он сделался ещё более глуховатым, и Влад вспомнил об этом. Подойдя к тестю со спины, он положил ему на плечо свою руку.

            - Па, здравствуй, - как можно спокойнее произнёс он, когда тесть повернул голову и взглянул ему прямо в глаза.

           Брови пожилого мужчины мгновенно насупились, сделав лицо строгим, а плечо машинально дёрнулось, скинув прикоснувшуюся к нему руку. Вместо словесного ответа Николай Иванович отвернулся, показывая всем своим видом, что разговаривать с ним не собирается.

            Влад осознавал свою вину перед этим человеком. Несколько лет назад он предал его дочь и ушёл жить в другую семью, оставив своего малолетнего сына на попечение тестя. Если Оля и простила бывшего мужа, допуская с ним общение по необходимости, то Николай Иванович простить зятю такой выходки не смог.

            Не сдаваясь, Влад повторил попытку и снова, положив на плечо тестя  руку, обратился к нему настолько громко, чтобы тот смог расслышать:
            - Па, Серёжка погиб – внук ваш.

            На этот раз плечо тестя реагировать не стало. Он повернулся к Владу всем корпусом, глаза его наполнились ужасом, лицо резко осунулось и, забыв про все обиды, он спросил: 
            - Как погиб? Когда?

            - Сегодня в больнице умер... в Курахово. Вчера, во время работы на стройке, он полез на высоту без ремня безопасности и сорвался с высоты одиннадцати метров, упав вниз головой.

            - А ты откуда об этом узнал? – помедлив, спросил Николай Иванович, пытаясь узнать источник информации, в надежде, что могла произойти какая-то ошибка. 

            - Сегодня утром мне Оля с Киева позвонила. Она не стала сообщать вам такую новость по телефону, а попросила меня. От матери она узнала, что ты с утра на рынок поехал, поэтому Оля попросила меня, чтобы я тебя  разыскал и первому сообщил о случившемся... Она боится, чтобы у матери инфаркт не случился, чтобы с ней кто-то рядом был, когда всё узнает.

            После такого объяснения лицо Николая Ивановича странным образом  потемнело, глаза наполнились слезами, и он весь обмяк, пытаясь сообразить, как такое могло случиться.

            Они постояли ещё немного, и Влад предложил тестю отвезти его домой на своём личном автомобиле. Николай Иванович возражать не стал, он принял предложение безропотно, так как лишился всяких сил.

            Смерть двадцатишестилетнего внука, пусть и непутёвого, произвела на деда такой удар, который редко когда проходит бесследно. С этого момента боль в его сердце больше не утихала, она медленно точила его изнутри, постепенно отравляя своим ядом и кровь, и душу...

            Высадив тестя возле двора, Влад поспешил уехать, чтобы подготовиться к их совместной поездке в село Константинополь Донецкой области на похороны Сергея. Пока они ехали, он позвонил медсестре, номер которой ему сообщила Оля. Оставив работу, женщина немедленно рванула из местной поликлиники и бегом помчалась по срочному и неотложному вызову.

            Николай Иванович вошёл в дом, но увидев на кухне жену, заговорил не сразу. Оставаясь в зимней куртке и шапке из чёрного кролика, он неспеша прошёл на кухню и, определив пакет с продуктами на столе, наконец, сказал:
            - Валя... крепись и слушай, что я тебе сейчас скажу...

            Стоя у стола, Валентина Ивановна замерла в ожидании, она смотрела на поникшего мужа и не понимала в чём дело, задаваясь одним единственным вопросом: «Странно, и от чего это я должна крепиться?»

            Но муж никак не решался продолжить дальнейший разговор. Вдруг залаяла собака, и дверь в коридор распахнулась, – к ним в дом неожиданно вбежала запыхавшаяся медсестра Рита. Вот уже полтора года она присматривала за состоянием здоровья Валентины Ивановны после того, как спасла её от неминуемой смерти.

            - Так, Валентина Ивановна, здравствуйте, вы как себя чувствуете? Давайте быстро успокоительный укольчик сделаем, - затараторила Рита без остановки, переживая, чтобы из-за слабого сердца клиентка не упала в обморок, но увидев непонимающий и растерянный взгляд женщины, она спросила: - А вы что, разве ещё ничего не знаете?

            Укол Валентине Ивановне всё же сделали и только после этого её поставили в известность о случившемся...


            Тем временем Оля позвонила работодателю и отпросилась с работы. Он вызвался собственноручно подменить её до момента возвращения в Киев. 

            Уже не один год она работала у этого хозяина, занимаясь чисткой подушек. Было у него несколько точек, но Ольгина точка была самой раскрученной и прибыльной, благодаря её стараниям.

            Вместе с девятнадцатилетним сыном-студентом она сразу же выехала к родителям на Новую Каховку, договорившись с Владом, что в Константинополь они поедут на его машине и захватят с собой отца.

 
            Как только Оля вошла в дом, Валентина Ивановна не смогла удержаться, чтобы не спросить:
            - Оля, а Люба уже знает, что у неё сын погиб, а то я у отца спрашиваю, а он ничего не знает?

            - Нет, пока не знает... Я звонила ей вчера, когда Серёжка в реанимации без сознания лежал. Он умер сегодня утром, но я не стала сообщать, чтобы в поезде она чувствовала себя поспокойнее. Она сейчас в пути, поэтому позвоню ей завтра, когда в Донецк приедет.

            - Оля, я так поняла, что обо всём тебе Ленка Серёжкина сообщила? Она просила что-нибудь Любе передать? У неё же нет номера её телефона.
 
            - Да, это Ленка мне позвонила, говорит: Сергей упал на работе с одиннадцатиметровой высоты и ударился головой, она у него стала, как гарбуз придушенный. Сказала, что бабка во всём виновата. Он пришёл под утро и был выпивший, а она давай его на работу гнать. Он идти не хотел, ему ещё в поликлинику надо было, зубы он лечил, но бабка настояла на своём, и он пошёл...  Ленка попросила меня сообщить обо всём Любе.

            - И что теперь с Ленкой будет? Одному ребёнку три года и второй не  сегодня завтра родится. Девчата бездетные замуж выйти не могут, а у неё их двое, - стала переживать Валентина Ивановна.

            - Ничего не поделаешь, значит, такая у неё судьба, - ответила Оля. – Конечно, жалко девку, она ведь ещё и без матери осталась. Надо же было ей под поезд попасть, наверняка лишнего хапанула... И чего её по тем путям носило среди ночи?..  Ещё и отец пьёт, не просыхает, того и гляди, печень отвалится...

          
            
            Люба прибыла в Донецк восьмого декабря около полудня. Выйдя из поезда, она направилась в сторону остановки, чтобы добраться до автовокзала. Её дальнейший путь лежал в Курахово, в больницу, и, чтобы встретиться с сыном, ей оставалось преодолеть последние шестьдесят километров.

            Уже вторые сутки её душа металась в неизвестности. Сон, приснившийся ей два дня назад, не выходил из головы, он не давал покоя, заставляя думать, что сына живым она может уже не застать. 

            Слабость, появившаяся от нервного перенапряжения, и желание поскорее попасть к сыну в больницу, натолкнули Любу на мысль, что ей нужно нанять такси, а вернее частника, которые здесь один за другим предлагали свои услуги.
   
            Объяснив, куда и зачем едет, Люба забралась на заднее сидение  белого автомобиля и, как только машина тронулась с места, она достала из сумочки сотовый телефон и местную сим-карту, которой всегда пользовалась, когда въезжала на территорию Украины.

            - Моя сим-карта не работает! Она заблокирована! – охваченная паникой, подняла шум Люба, пытаясь позвонить. – Я не могу связаться со своей сестрой! Как я узнаю, жив мой сын или нет?

            - Подождите, не отчаивайтесь так сильно, сейчас мы заедем в салон  связи, и там вам обязательно помогут, - поспешил успокоить водитель свою взбудораженную клиентку.

            В салоне проблему решили достаточно быстро и счастливая Люба поспешила забраться в автомобиль.

            - Олечка, здравствуй. Ты мне так и не позвонила. Я машину наняла и сейчас еду в Курахово, к Серёжке в больницу...

            - Люба, поезжай сразу на Константинополь, через пару часов мы тоже подъедем. Прости, я не хотела тебя в дороге расстраивать... Держи себя в руках... Сергея больше нет, он умер ещё вчера...

            Короткий, но громкий крик заполнил салон автомобиля и, прикрыв рот рукой, Люба сквозь пальцы сообщила водителю:
            - Мой сын умер... вчера.

            - Примите мои соболезнования... Мы по-прежнему едем в Курахово?

            - Нет, отвезите меня чуть дальше, в Константинополь, я доплачу вам.

            Почти до самого Курахово Люба молчала, вспоминая все те ужасы, которые ей пришлось пережить. Когда-то сын мечтал о её смерти и яростно ненавидел её, вынуждая скрываться от него в Москве. Но вот, смерть настигла его самого...

            «Это свекровь во всём виновата, она всегда ненавидела меня! Это она Сергея против меня настроила, с младенчества внушала ненависть ко мне. Она всегда хотела моей смерти! Она хотела убить меня его руками! - терзала себя мыслями Люба. – Она же ведьма, она делает людям порчи! Она превратила в ад всю мою жизнь!»

            Возникшая внутренняя пустота парализовала все её чувства, ей не хотелось ни плакать, ни смеяться, ни есть, ни пить, душа стала бесчувственной и, казалось, что со смертью сына она окончательно умерла.

            - Сейчас будем Курахово проезжать. Вы, пожалуйста, завезите меня в магазин, мне нужно купить платок чёрный и чёрный свитер, - попросила Люба, еле выдавливая из себя слова.

            - Это место мне очень хорошо знакомо, там вещевой рынок прямо вдоль трассы тянется, купить можно, что хочешь, - поддержал водитель короткий разговор.

            На удивление, чёрный свитер и чёрный шерстяной платок были очень быстро куплены. А через полчаса их машина уже подъехала к Константинополю,  сворачивая вправо с главной трассы. Люба приближалась ко двору, в котором  последний раз была здесь лет четырнадцать назад, когда с сестрой они приезжали в этот колхоз, чтобы написать курсовые работы перед защитой своих заочных дипломов.

            Расплатившись с водителем, Люба вошла во двор и остановилась. День был пасмурным и мрачным, стоял жуткий холод с леденящим ветром. Окинув взглядом безжизненный двор с покосившимся деревянным забором, она взглянула на дом, неухоженный, с состарившейся и облущенной краской на окнах и дверях. Чувствовалось неминуемое запустение.

            «Не удивительно... Сколько же лет свекрови?.. Так, в этом году ей уже восемьдесят исполнилось, – подумала Люба. – Она пережила всех своих мужчин: и мужа, и сына, и внука».

            Люба вошла в дом через дальнюю дверь и попала сначала на кухню. Стояла полная тишина и дикий холод. Казалось, что в доме никого нет, но присутствие зловещего духа смерти она чётко ощутила.

            Это ощущение мгновенно наполнило страхом внутреннюю пустоту души, и Любе пришлось сделать большое усилие, чтобы пройти вглубь дома. Свекровь была настоящей ведьмой, и это обстоятельство пугало её ещё сильнее.

            Пройдя проходную комнату, Люба направилась в сторону другой проходной комнаты и замерла, увидев в ней гроб с телом сына. Рядом с гробом на одной из кроватей, приставленных друг к другу, сидела бывшая свекровь, у которой от прежнего величия не осталось и следа.

            - Здравствуйте, мама, - сказала Люба, почему-то именно так.

            - Здравствуй... Бери стул и присаживайся рядом, - сидя вся в чёрном, сказала она тихим голосом, даже не шелохнувшись. – Хоронить Серёжу завтра будем.

            Люба села у гроба напротив свекрови, всматриваясь в лицо сына, но слёз не было, только сильное чувство страха. Она пыталась разглядеть черты его лица, но почему-то узнавала их с трудом.

            Он лежал и как-то не очень был похож на того Сергея, которого она знала раньше. Последний раз она виделась с сыном четыре года назад и то, в темноте и мельком.

            - Серёжка как-то совсем на себя не похож... Нос острый почему-то и брови не такие...
            
            - Это из-за того, что после вскрытия черепа ему кожу на голове сильно стянули, чтобы сшить... Он при падении головой ударился...

            - А где Лена с Анечкой? - после долгого молчания поинтересовалась Люба.

            - Она с ребёнком к подружке ушла, поживёт у неё дня три, пока похороны пройдут. Боимся, чтобы не начались преждевременные роды, ведь она скоро родить должна. Да и холодно, - топить нельзя, когда в доме покойник.

            Больше они не разговаривали, они просто сидели и молчали, как вдруг послышался звук подъехавшей ко двору машины, а спустя короткое время, со стороны кухни раздался шум и знакомые голоса. Люба встала и поспешила выйти к отцу и сестре.

            Покинув тёплый салон автомобиля, они стали быстро замерзать в этом  доме, больше похожем на морозильную камеру. Попрощавшись с Сергеем, Влад забрал сына и уехал вместе с ним в Шахтёрск, к родной сестре, чтобы ночь провести в тепле.

            Николай Иванович решил спастись от холода другим способом, поэтому, попрощавшись с внуком, он отправился в колхозный магазин за водкой и едой.

            - Так, девчата, быстро за стол. Сейчас водку пить будем, чтобы согреться, иначе нам несдобровать, - скомандовал отец, чем очень удивил дочерей, ведь они подумали, что водку он купил для того, чтобы помянуть внука.

            Переглянувшись, Оля и Люба направились к столу.

            - А где здесь можно взять стаканы и тарелки? – удивился Николай Иванович, заглядывая по шкафам и ничего не находя.

            Все вместе они стали исследовать навесные ящики и столы, но тут вошла Тамара Григорьевна и объявила:
            - Стаканов и чашек у нас нет, тарелок тоже... Сергей всю посуду перебил, как придёт пьяный и давай всё крушить, даже на дверях ни одного стекла нет.

            Люба обвела взглядом кухню и дверь, ведущую в комнату. Всё было зашарпанным, избитым и изношенным от времени. От прошлого достатка, которым когда-то так гордилась свекровь, не осталось и следа. Теперь дом выглядел унылым и таким же дряхлым и состарившимся, как и она сама.

            - Хорошо, что я сообразил несколько стаканчиков одноразовых купить, - сказал Николай Иванович, выставляя их на стол, на котором вслед за водкой появились: батон хлеба, батон колбасы и бутылка лимонада. – Полупустой магазин, даже купить нечего.

            Тамара Григорьевна достала из стола кусок домашнего сала и тоже положила на стол, отказавшись от еды и сев в сторонке у холодной печи.

            - В тот день, когда Сергей сорвался и упал, я печь топила, - начала она свой рассказ. – Так вот, вдруг щепка отлетает и прямо мне в лоб. Я сразу подумала: что-то случилось. И точно, именно в это время он упал головой вниз.
 
            Выслушав бабку, Люба и Оля ничего ей не ответили, но каждая из них подумала: «Ведьма».


            Бутылка водки была разделена на троих и постепенно выпита. Холод немного отступил, и отец сразу же прилёг на маленьком диванчике, стоявшем у двери соседней комнаты. Он лёг, не снимая куртки и обуви, натянув на себя сверху какие-то тряпки, лежащие рядом, и уснул.

            Изредка в дом заходили незнакомые Любе люди, чтобы попрощаться с Сергеем, – внуком Тамары Григорьевны, бывшей председательницы их колхоза, а потом и директрисы школы, преподававшей химию и биологию.

            Одна из пришедших женщин очень сильно удивила Любу и Ольгу, когда вдруг стала нажимать на бабку, выговаривая:
            - Сейчас проверю, нет тут чего лишнего.

            Она перевернула в гробу всё, что только было можно, исследовала каждый угол, даже заглянула под подушку. Сёстры сразу же догадались, что именно искала женщина. Было видно, что она хорошо знает эту ведьму и знает, чем та занимается.

            Когда она приоткрыла одеяло, Люба и Оля заметили, что Сергей обут в летние тапочки в сетку, обут прямо на голые ноги, без носков.

            - Так, теперь хочу на свечи взглянуть, - продолжала досмотр пришедшая женщина, говоря двум сёстрам: – Смотрите, когда свечи поджигают, они должны быть воткнуты в банку с солью, но ни в коем случае не в пшеницу. Вы, девчата, проследите, чтобы всё так и осталось, как есть.

             Дав указание, женщина попрощалась с покойным Сергеем и ушла. Люба  как-то читала, что такую пшеницу ведьмы используют для наведения порчи, особенно часто подсыпают её в подушки, работая на чистке которых, Ольга насмотрелась всякого.

            После ухода этой женщины стало происходить что-то странное.

            Все у гроба сидели молча. Сёстры сидели на стульях друг возле друга, а бабка – на кровати по ту сторону. Сидела она, не двигаясь, одетая в чёрные одежды, длинной до пола. Волосы её оставались такими же чёрными, как и в молодости, без единой седины, что в её возрасте настоящая редкость.

            Вдруг сознание у Любы начало отключаться, и она никак не могла совладать с собой. Она отчётливо понимала, что свекровь сейчас колдует. Когда-то много лет назад, Люба уже находилась под её воздействием, это было на Олиной свадьбе. Но только тогда ей хотелось всё бить и крушить, а сейчас в голове засела лишь одна мысль: хочу спать... хочу спать... хочу спать...

            Люба резко встала и сказала сестре:
            - Давай выйдем.

            - Что-то случилось? – спросила Оля, когда они вышли, направившись в прихожую.

            - Ты как хочешь, а я больше не могу. Если я сейчас не лягу спать, то рухну прямо у гроба.

            - Со мной происходит тоже самое, - ответила Оля.

            Объявив бабке о своём решении, они отправились в большую комнату с чёрным пианино. Часть мебели в ней почему-то была сдвинута к центру. Добравшись до дивана, Люба рухнула замертво прямо в пальто и сапогах, а рядом с ней и её сестра.

            Проснувшись утром, Люба увидела свекровь всё так же сидящей у гроба.

            «И откуда у неё столько сил? – подумала она. – Это она нас усыпила! Зачем?.. Чтобы ей никто не мешал в гроб всякой гадости наложить! Наверняка ночью на кого-то порчу навела и в гроб подложила!»


            На кладбище вокруг могилы собрались люди и постепенно гроб стали опускать в глубокую яму. На какое-то мгновение у Любы прояснился ум и от ужаса, что она всю ночь проспала, а не сидела у гроба с сыном, которого больше никогда не увидит, она от боли и отчаяния закричала навзрыд не своим голосом:
            - Серёжка, прости меня!.. Прости меня!.. Прости меня!..

            Начало декабря выдалось очень морозным. Казалось, что холод усиливался ещё больше, пробирая до самих костей. Люди, бросив по горсти земли в могилу, сразу же покидали кладбище, усаживаясь в автобус, который должен отвезти их в колхозную столовую на поминальную трапезу.

            Кладбище мгновенно опустело, и у могилы Сергея остались стоять  только его дед Коля, мать, тётка, двоюродный брат Женька и любимый дядя Влад. Копатели продолжали закидывать могилу вырытой землёй ещё достаточно долго, так как она была промёрзлой.

            Люба подошла к могиле бывшего мужа, которого звали тем же именем, что и сына - Сергей. Его могила находилась напротив, рядом с могилой его отца  Фомичёва Станислава Фёдоровича.

            Она смотрела на их могилы совершенно бесчувственно, её сердце словно заледенело, в нём была полная отрешённость от всего происходящего. Может быть это происходило оттого, что на самом деле она околела от холода, царившего и в доме свекрови и на этом кладбище. А может, она просто почувствовала, что вся её прошлая жизнь вдруг поставила свою жирную точку.

            Когда могилу сформировали и разложили на ней венки, только тогда Николай Иванович и его семейство подъехали на своей машине к столовой. Люди уже почти разошлись, и поминки подходили к концу.

            К Любиному столику, когда они обедали, неожиданно подошла беременная невестка. Она просто стояла и молчала, тогда Люба сама обратилась к ней и спросила:
            - Лена, вот ты скоро родишь, а тебе есть, где жить?

            - Нет... Бабка сказала, что как только я рожу, чтоб убиралась от неё. Она меня в гибели Сергея обвиняет.

            - Не обращай внимания. Когда у неё погиб сын, она тоже обвиняла меня в его смерти, - сказала Люба, предлагая Лене присесть рядом. – Значит так, мы с Олей обсудили обстановку и решили, что после родов ты переедешь назад в Таврийск, в её однокомнатную квартиру. Там есть всё, – заходи и живи. Единственный вопрос, который надо будет решить, это вопрос, связанный с отоплением, чем мы сразу же и займёмся, как только туда приедем.

            - Тебе когда рожать? - уточнила Ольга.

            - Где-то через полтора месяца.

            - Вот и замечательно! Значит, время на установку отопительного котла у нас будет, - подбодрила Люба свою невестку.

            
            Николай Иванович, встав из-за стола, подошёл к свахе, сидевшей поодаль за другим столом, и объявил ей:
            - Всё, мы уезжаем, нам пора в дорогу, чтобы успеть сегодня попасть домой.
            - Как? – удивилась она такой неожиданности. – Вы даже не зайдёте? А я вам гостинцы приготовила.

            - Никаких гостинцев нам не надо, уезжаем мы, - категорично заявил сват, прекрасно зная, что эта ведьма могла приготовить. – Всего вам хорошего и до свидания...


            Приехав в родительский дом, Люба сразу же пришла в себя, хотя внутренняя пустота никуда уходить не собиралась, а перед глазами постоянно возникал из памяти последний сон.

            Валентина Ивановна одновременно и волновалась, и радовалась, встретив мужа с внуком и дочерьми. Все вместе они стали беседовать, рассказывая обо всех подробностях. Но больше всех Любу удивила мать, когда сказала:
            - Пока вас не было, мне сон приснился, точно так, как вы и рассказали... Вижу, сидит Сергей и ногами голыми мотыляет. Говорит мне: бабушка Валя, ноги у меня мёрзнут, носки мне надо.

            - Кто-то ещё умрёт, - машинально сказала Люба. - Видно, не просто так бабка уложила его без носков.

            - Я тоже об этом подумала, - подтвердила Оля слова сестры. – Между прочим, я сейчас вспомнила сон, который я загадывала ещё на Старый Новый год...  Стою я в Киеве на берегу реки и смотрю, что на противоположной её стороне лошадь телегу тянет, а на телеге лежит гроб, а следом за ней, на небольшом удалении, ещё одна лошадь телегу с гробом тянет...


            Выслушав мать и сестру, Люба подумала: «Так вот почему во сне на меня высыпали два ковша земли... Получается, что пережить мне придётся два удара, первый удар – смерть сына, а кто же будет вторым?..»