В шаге от судьбы. Главы 29-30

Глава 29

Да, когда-то каждое  утро начиналось у меня  с просмотра новостей  за чашкой кофе, теперь я спешила с ранней минуты звонить Мартину, чтобы успеть расспросить о прошедшем дне и пожелать спокойного сна.

Проводив дочь в школу в последний день перед каникулами, я поспешила к телефону.

Длинные безответные гудки... На западе, как полагается, наступила ночь. Мартин, вероятно, уже спит. Так чего же я сникла?
Он ждал моего звонка, всегда: "Рад слышать твой голос, Нэлли", "Я сова, не забывай. Пока не услышу тебя, не усну", "Любимая, не забывай обо мне".

Было много неотложных дел? Устал? Заболел?

Приложив холодную ладонь ко лбу, я подошла к окну. Нет, всё хорошо. Выкинь глупости из головы и собирайся на работу. Как же мне надоели зимние дожди! Если бы сейчас шёл снег...  лёгкий, пушистый, долгожданный. Я была готова к любым переменам погоды: наводнению, урагану, и даже к непривычному безветрию вблизи родного неспокойного моря, но только не к тому, что нет связи с Мартином.

Каштан напротив моего окна, подёрнулся мутной пеленой, щипало глаза. Глянув на часы, понимала, что опаздываю, хотя казалось, что время замерло.

Я ещё раз набрала номер Мартина.
Не дождавшись соединения,  стала  поторапливаться, на ходу допивая остывший кофе, скользя взглядом по мелькающему экрану телевизора, ничего не слыша, ощущая себя под вакуумом квелости.

Прихватив зонт,  вышла во двор. Выдохнув облачко пара, вытянула перед собой руку. На ладони таяли кратковременные  снежинки.
Подошла к  машине, припаркованной под раскидистыми ветвями каштана.  Прыгая с ветки на ветку, объявился мой знакомый ворон,  несколько раз пронзительно каркнув.
- Чего так разволновалась, птица? - Нащупав в кармане припасённый сухарик, бросила его под дерево, поймав на себе внимание неморгающих глаз, похожих на чёрные жемчужины.

К этим удивительным птицам Мартин  относился весьма добродушно. Вспомнилось, как во время прогулки по лесу, он обмолвился об одной неизвестной мне примете, - если слепец будет добр к чернокрылому, то непременно прозреет.
Ворон проворно спланировав с ветки, бесстрашно вышагивая, добрался до угощения, и прихватив его  клювом, улетел восвояси.
В приметы я особо не верила. Но сердце больно сжалось. Не каркала бы ты, птица...

Вернувшись с работы после полудня, не раздеваясь, я поторопилась сразу к телефону. Через полчаса вернулась радостная дочь. Закинув надоевший портфель в шкаф, она подошла ко мне, крепко обняв.

- Привет, мам. У тебя всё хорошо? Не раздеваешься...

Через силу улыбнувшись, я поцеловала её, нежно погладив по голове.

- Немного устала. Как всегда.

- Оценки все выше среднего. Можешь гордиться мной. Я в свою комнату, ладно?  - И приложив свой палец к губам, следом добавила, - говори, говори...

А я так и сидела, отрешённая в кресле, держа телефон у уха, слушая ненавистный дозвон.

Нужно что-то делать. Меня осенила догадка позвонить фрау Янзен! Наверняка, она  держит связь  с Мартином или Мартой, и ей  хоть что-нибудь известно.

Листая телефонный справочник,  с нетерпением водила пальцем по нескончаемому списку её однофамильцев.
Но мне улыбнулась удача! Наконец, нашла нужное  имя.

Монотонный голос автоответчика убеждал, что со мной свяжутся, как только хозяйка будет дома. Всё. Мне больше некого спросить о Мартине. Слёзы обиды и безысходности душили меня, не давая свободно вдохнуть. Закрывшись в своей комнате, я достала с полки книгу, бережно вынув из страниц хрупкий цветок. Книга, которая дороже всех книг на свете!  Но сейчас я не могла наглядеться на  безнадежно потемневший бутон  розы. Всё началось с неё...

"…что же мне делать, он  болен, он одинок, несчастлив, а кто там поглядит за ним, кто удержит его от ошибок, кто даст ему вовремя лекарство? И что ж тут скрывать или молчать, я люблю его, это ясно. Люблю, люблю…Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу" (*)

Прочитав несколько страниц, захлопнула книгу и расплакалась. От усталости не заметила, как провалилась в сон.

Проснувшись, когда уже смеркалось, я подошла к окну, в надежде увидеть свежесть белоснежных улиц, вальсирующие снежинки в неоновом свете фонарей, первого снеговика во дворе. Но тщетно. Привычная до оскомины картина: каштан, замерзающий в вечернем  ледяном саване, и подмёрзшие лужи, неизменно отражающие лунный свет.

Ещё раз попытавшись соединиться с Мартином и фрау Янзен, я уже не знала, что предполагать... Никто не отвечал и никто не перезвонил.

В памяти вдруг всплыл далёкий, родной, тихий  голос матери : "Нэлли,  что же делать с твоим упрямством...?"
Ничего со мной не поделаешь... Наспех одевшись,  заглянула в комнату дочери. Она сладко спала, так же, как и я обычно, с раскрытой книгой в руках.

Подъезжая к дому Мартина,  с щемящей тоской в сердце не обнаружила ни одного признака чьёго-либо присутствия. Все окна скрыты опущенными жалюзи, а прежде распахнутые в любой час ворота наглухо заперты. Дом, поглощённый тьмой, выглядел безжизненным, слепым и никому не нужным.

(*) В главе использован отрывок из
пьесы А.П. Чехова «Вишнёвый сад»



Глава 30, заключительная.


На следующий день я заставила себя распаковать коробку с искусственной ёлкой. В предстоящую рождественскую ночь  я должна быть с дочерью в аэропорту. Но, тем не менее,  хотелось, чтобы и в наше отсутствие в квартире витала праздничная атмосфера.
Установим вместе ёлку,  украсим и будем собираться в дорогу.

Дочь чувствовала моё подавленное настроение, без лишних вопросов убирая за мной разноцветные осколки. Одна игрушка вдребезги, другая...

- Мам, ты неважно выглядишь. Иди, отдохни. С ёлкой справлюсь , потом приготовлю чай...

Я с удивлением заглянула в её глаза.. А ведь девочка моя взрослеет, всё понимает.

Взяв телефон,  послушно ушла в свою комнату, ничего не ответив...
Произнеси я хоть слово, не сдержалась бы от тяжёлых эмоций, переполнивших душу. Дочери  пришлось бы успокаивать и жалеть меня, а этого мне хотелось меньше всего - портить окончательно её предпраздничный настрой, особенно перед долгой дорогой в далёкую страну. Прежде я не оставляла мою девочку и часа без  должного внимания. А теперь вторые сутки слепо, беспомощно тонула в тревожных мыслях о Мартине,  отвечая невпопад на её вопросы.

Уединившись, я предприняла ещё несколько упрямых попыток дозвониться до Мартина.
А фрау Янзен, скорее всего, уехала к каким-нибудь знакомым, если не к дальним родственникам. Рождество ведь встречают в  кругу семьи или самых близких людей. Так и должно быть.

Связь же с Мартином была безнадёжно прервана.

Меня знобило от чувства вины. Как я могу куда-то лететь, путешествовать, равлекаться, когда нахожусь в абсолютном неведении, где мой любимый человек, что с ним происходит в данную минуту? Жив ли он..?

- Ну где же ты? Мартин!

Нет, мы никуда не полетим! Пока  не выясню,  не удостоверюсь, что Мартин в порядке и не нуждается в моей помощи, мы останемся дома.

Воодушивившись внезапным дерзновением, я направилась в комнату дочери, сообщить о своём решении.

Мария не заметила, что я вошла к ней без стука. Сидя на полу, она слушала музыку в наушниках.
Перед ней была раскрыта дорожная сумка, уже заполненная  вещами. Заботливо поправляя бант на шее плюшевого медведя, которого я  когда-то подарила ей на день рождения, дочь улыбалась и пританцовывала на месте. В её глазах сияло неподдельное счастье...

- Люблю вас обоих  - крепко и неразделимо... - Прошептав важные для меня слова, я незаметно вышла из комнаты.

Достав с антресоли чемодан, заглушая нелёгкие мысли вслух детской считалочкой,  решительно взялась за сортировку своих вещей.
Недавно, на этом месте,  Мартин прижимал меня к себе,  даже не подозревая, что держит в  объятиях женщину, страдающей аэрофобией.


Выдержав с трудом стремительный взлёт лайнера, я сразу же достала из сумки  пару интересных книг, таким способом стараясь отвлечься от монотонного шума  двигателей, напрягаясь каждый раз от любого неожиданного, непонятного мне звука.  На бортовом телевизионном экране регулярно транслировался наш маршрут и сводка погоды. Удивительно, но и в Москве конец декабря оказался бесснежным.

До посадки оставалось менее получаса. Меня стало беспокоить, что стюардессы немного чаще начали наведываться в салон, проверяя багажные полки, открывая и вновь захлопывая некоторые из них. Из динамиков над головами пассажиров раздался голос пилота, сообщающий о необходимости всем занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Зона турбулентности вовсе не входила в мои планы!

Дочь спала в кресле рядом, у иллюминатора, прижимая к груди плюшевую игрушку. Я заботливо поправила плед на её плечах, боясь потревожить крепкий сон, не зная как внешне скрыть свой страх.
Лайнер сильно тряхнуло, и тут же погас свет. Легкий  панический ропот волной прокатился по салону.
Моё сердце отчаянно заколотилось, вынудив крепко схватить  руку дочери. Боясь пошевелиться, я зажала в свободной руке деревянный кулончик. Мария приоткрыв глаза, сонно возмутилась:
- Уже Москва?

Пытаясь успокоиться, я зажмурилась и глубоко вздохнула. Самолёт уверенно добирал высоту и через несколько минут тряска закончилась.
В окне иллюминатора открылась потрясающая картина, на всю ширь горизонта  всеми оттенками розового
расцветала заря. Я улыбнулась новому дню. Вот оно - твоё небо, Мартин... Таким ты его и запомнил... Глубокое, прозрачное, безграничное, манящее, не отпускающее из своих объятий того, кто сумел прикоснуться к нему сердцем. Я вспомнила фотографию  Мартина, где он в шлеме, с широкой открытой улыбкой на лице, с задорными искорками в глазах,  за штурвалом военного самолёта, тот час представив моего любимого человека за штурвалом нашего лайнера. И мне стало легче.


Спускаясь по трапу самолёта, я жадно набирала в лёгкие свежий, чужой, родной мне воздух.  Дочь ликовала, и мне самой было очень трудно удержать  немыслимый восторг! Мы ступили на русскую землю, где когда-то родилась моя дорогая мама, откуда происходили неизвестные мне родственные корни.
Пройдя паспортный контроль, мы направились к транспортёрной ленте за багажом. В кружащейся веренице чужих чемоданов и кейсов, я растерянно выискивала наши вещи.

- Он очень похож на Мартина...

Я обернулась к дочери, перехватив ее взгляд.

- Ты о чём, милая?

- Там мужчина в очках, с цветами. Очень похож...

Я посмотрела внимательнее в указанную сторону. За широкой  пластиковой перегородкой толпились встречающие. Я не заметила никого похожего.

- Тебе показалось, Мария.

Мой бодрый, праздничный настрой моментально угас, вернув меня к навязчивым беспокойным мыслям. По прибытию в  гостиницу я немедленно возобновлю поиски Мартина, даже если мне придётся обзвонить весь мир.

- С ним пожилая женщина. Она машет тебе. Мам, это Мартин! Рядом с нею твой Мартин!

Я обернулась ещё раз. Ноги неожиданно подкосились, я едва успела удержаться за плечо дочери.
Фрау Янзен размахивала,  жестикулируя двумя руками, что-то громко выкрикивая  по-немецки,  привлекая к себе людское любопытство. Единственное, что я верно расслышала, отчётливо громко произнесенное моё имя.

Рядом с ней стоял с невозмутимым видом мой дорогой Мартин, сжимая в руках букет белых роз.

Слёзы безудержно катились по моим щекам. Я боялась потерять его из вида, смеясь и плача одновременно, едва ощущая, как дочь дёргает меня за руку, что-то крича мне на ухо.

Я опомнилась только когда Мартин крепко прижал меня к своей груди.

- Здравствуй, Нэлли! Милая...

Я ничего не понимала и одновременно понимала всё. Обескураженная происходящим,  уткнулась в его шею, с жадностью вдыхая знакомый любимый запах.

- Я чуть не умерла без тебя...

- В шаге от судьбы быть вместе, ты смогла бы себе позволить подобное? А как же это?

С этими словами он приблизил к моим глазам  руку, с растёгнутым манжетом на рукаве рубашки, с обрывком нити без пуговицы.

Глотая счастливые слёзы, я почувствовала, как окружающая нас реальность  удивительным образом тает, уступая место знакомой  картине: терпкие запахи леса, щебетание  птиц, живительные лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву...

- Ты мой свет, который я вижу.

Едва справляясь с комом в горле, я с нежностью прошептала:

- Я не могла дозвониться до тебя, что бы сказать...

- И я люблю тебя, моя девочка...


 09.2019 - 04.2020
"В шаге от судьбы"
 Натали Фаст