Настоящее

Утро туманное.
...Иду к детям.
Дохожу до бетонного забора, снова начинается состояние изменённого сознания. Мне кажется, я могу протянуть руку и пальцами собрать из воздуха как паутину, потянув за нити, нечто огненное, как лепят снежки,  скатать в ладонях это нечто, сгусток пылающего неба, швырнуть под колёса проезжающих машин и полетит, расплескивая жидкое пламя, шаровая молния.  И вспыхнут эти тачки одна за другой, ревущий огонь до неба, я горю, зажигаю, всё это я...
Беспокоит меня это всё, зачем оно, вдруг это опасно, крыша в огне, с ума схожу вдруг? Но так от этого прёт, что не могу удержаться и снова раскачиваю, снова...

...Холодный, шелестящий голос. Бесплотный, уставший от мира, снисходительный. Это совершенно другой человек, не мой любимый, совершенно другая личность. Тот, который причиняет боль. Ему это делать совершенно неинтересно, он не испытывает эмоций, ни жалости, ни радости, ни стыда. Он очень аккуратный, отмеряет боль, управляет ей, контролирует, держит в рамках. Ровно столько, сколько нужно.
Ровно столько, чтобы я, захлебнувшись в слезах, сминала в руках постель, заставляла себя лежать смирно, не уворачиваться, но не хотела останавливать. Потому что я вижу себя в этой комнате невероятно красивую в беззащитности своей, лежащую лицом вниз, вижу себя его глазами сверху, вижу, как вздрагивает тело, как проступают следы на коже, слышу свист хлыста, звук удара, слышу свои стоны и крики, как музыку, ощущаю их как воздух, как белый свет.
Он ходит по комнате и я предвкушаю очередной удар и слышу, как он негромко говорит о слабости и силе, о том, что эти категории придуманы обществом, они относительны, условны, есть периоды слабости, но возможности возвращаются...
Ты в аффекте, говорит он, склонившись ко мне, легко касается волос, смотрит молча, как будто изучает. Помнишь ли ты слово? Да, отвечаю. Но не сразу останавливаю, мне нравится слышать как я кричу, быть в этом, подушка, комната, боль... Мне кажется, в душе ты надо мной смеёшься, плачущий мой голос, его шаги, удар. Не выдерживаю, останавливаю.  Целую его руки.

Он тёплый, ласковый, я пытаюсь спрятать лицо в его теплых ладонях, целую пальцы, я вся в слезах, и слёзы продолжают течь, капают. Он прижимает меня к себе, гладит по голове.
Вверх, вверх уносит.
Я смотрю на него. Ты не хотел... Он улыбается слабой улыбкой, глаза не улыбаются. Вставай, говорит. Одевайся. Я подчиняюсь, растерянная. Идём. Подводит меня к шкафу, кладет мне в руку хлыст, длинный. Показывает, как нужно бить, силу вкладывать в запястье. Я внимательно слушаю, пробую, слышу как со свистом он рассекает. Ничего не чувствую. В прострации смотрю, как он раздевается. Ложится.
Любимый мой, я так люблю его тело, до последней клеточки, до кончиков пальцев, люблю его. Он лежит передо мной, красивый мой, я с хлыстом, зачем так... Ты хотела, пробуй, говорит он погасшим каким-то голосом, растерянно иду  к шкафу, ставлю длинный, им больно, говорю. Беру стек. Веду по спине, скользит по коже черная кожаная петля, сжимаю рукоять, замахиваюсь, бью не сильно. Я не хочу причинять ему боль. Я его люблю.  Что ты чувствуешь? Просто боль, отвечает, ничего в ней нет особенного, ты что чувствуешь?
Не знаю, говорю, не органично мне. Стек ползет по коже как змея, которую я тяну за хвост, замах, удар, нет... Не хочу больше. Я не на своём месте. Я не хочу наверх. Прячу лицо, избегаю на него смотреть, в смятении. Повторяю, что я так не хочу, что я боюсь такое пробовать, боюсь, что мне понравится, и как с этим потом? И зачем, как мне теперь видеть в нём верх, после того как я... Уверяет меня, что он сам мне позволил.
Расстраиваюсь, что он не хочет играть. Говорит, что нужен настрой определенный, что все будет. Будет... Когда теперь?
Мне грустно.
Долго не сплю. И он не спит. Ласкаюсь к нему, мурлычем нежно, то всё отступает, проходит, не оставляя следов. Мы вместе, нам хорошо.

Делаю ему массаж. С моими руками что-то произошло, они источают тепло, тело под ними податливое, мягкое, как разогретый пластилин, мну, глажу, льнёт к рукам, и кайф такой, сладко замирает в груди, жмурюсь от счастья. Раньше я была таким пластилином, не знала, что можно наоборот. Что со мной происходит?!

Утром иду быстрым шагом, сырость, туман в воздухе.  Снова перед глазами вчерашнее : кровать, он лежит, я веду стеком по его спине... Не могу отделаться от этой картинки, она как всплывающее окно, как 25 кадр, возникает снова и снова.
Как это, когда тебе доверяют? Когда любишь и не хочешь причинять боль, но причиняешь, потому что любишь, потому что таковы правила игры? Вверх, вверх за ударами сердца летит улица, деревья, небо, я вмещаю это всё, задыхаюсь от жадности, от желания жить, заигралась совсем. Ну какой я верх?! На колени, пробую сказать тихим шелестящим, лишенным эмоций голосом. Кому мне это говорить?!
Я люблю его, я не хочу над ним власти, не хочу причинять боль никому. Что мне с собой делать? Кто я?[/more]