Приволье и дочка шахтёра

В гостиной у камина я познакомилась с женщиной, родом из средней полосы России. Встреча с ней всколыхнула события далёкого прошлого. Испытывая доверие к почти незнакомому человеку, я поделилась с ней сокровенным:

«В последнее время часто брожу во сне по безбрежным полям. Различные по виду   злаки кланяются мне колосьями, а я не знаю их названий. Бреду по полю, предполагая, что это пшеница, вдыхаю её запах и улыбаюсь сквозь слёзы, как будто домой вернулась.
 
Вспоминаю часто отца, как он зимними вечерами рассказывал нам о родном степном крае с неземным ароматом трав. В такие моменты он был поэтом. Говорил о том, что в вечерние часы воздух его детства наполнен ароматом левкоя душистого, матиолы и вечерницы печальной, медуницы, резеды, чабреца. Для меня, родившейся среди шахтёрских терриконов, эти названия до сих пор кажутся сказочными.
 
Сегодня я думаю, что, если бы отец не уехал рано из посёлка Кутерля Красноармейского района Оренбургской области, не поступил в авиационное училище, не стал авиамехаником, и не было бы пяти лет войны с Германией, погрузившим, приведшим его как немца по национальности в шахтовые выработки Кузбасса, он бы стал учителем географии, или литературы, или поэтом, прославившим свой любимый край.
 
Разнотравно-ковыльная степь будила во мне желание – посетить его малую родину. Неведомая земля волновала своими бескрайними просторами, чудными названиями.
Мою мечту отец не посчитал абсурдной, поддержал в планах на лето, выделил определённую сумму денег на поездку и отправил в самостоятельное плавание по стране.
 
С того момента я почувствовала себя на ступеньку выше на пути взросления. Мне тогда было неполных шестнадцать.  Первый раз в жизни я приобрела билет на поезд. Помню, что женщина-кассир по ошибке дала мне сдачу на четырнадцать рублей больше. По дороге домой я несколько раз пересчитала деньги. Когда ошибка подтвердилась, с полпути вернулась и отдала ей лишнее. Кассирша посмотрела на меня непонимающим взглядом, но деньги взяла.
 
Я летела домой на крыльях мечты и была уверена, что поездка удастся, так как я знала примету: если совершишь хорошее дело, то тебе это вернётся троекратным добром в ответ.

Мама, большая мастерица в швейном деле, нашила мне в дорогу всё необходимое: платья, сарафанчики, блузочки, косыночки... Таким богатством я никогда не обладала. До сих пор помню фасоны платьев, и её, милую, вечерами творящую чудеса. Родители волновались, потому что мы жили в Новокузнецке Кемеровской области, и мне предстояла пересадка в городе Куйбышев, на Волге.
 
Новое всегда пугает и напрягает, зовёт и притягивает неизведанным, и я смело пустилась в путь. Вагон был общий. Двое суток езды. На моё счастье в купе оказалась пожилая женщина, которая помогала мне. Это было первое добро, которым вселенная ответила на моё открытое чувство любви к людям, которых я встретила в этой поездке.
 
Попутчица угощала меня любимой варёной картошкой и приговаривала:
– Чего стесняешься? Чай не объешь. Да, вот и хлебушка я на дорогу напекла.
А хлеб был таким запашистым, пропечённым, с какими-то добавками зёрен, молотых орешек и ещё чего-то необыкновенно вкусного и незнакомого, что я не стала отказываться и уплетала его за обе щёки.

– Такой вкуснятины я никогда не ела, – хвалила я хлеб, и не могла остановиться в его поглощении.

Женщина мне тогда и его рецепт поведала, который я по истечении лет напрочь забыла. Но, к удивлению моему, когда первый раз в Германии купила булку свежевыпеченного хлеба ржаного помола, то почувствовала запах и вкус хлеба из страны юности.

А тогда мы с моей попутчицей ели жареную курицу, запивая чаем из стаканов с чудесными подстаканниками, и на душе было светло и радостно. На полустанках я выпрыгивала из вагона то за водой, то за солёными огурчиками, яблоками и помидорами. Это была свобода полёта, которую я принимаю сейчас как подарок судьбы.
 
Поезд проследовал по территории уральских гор.  Мы увидели табличку на столбе, разделяющем Азию от Европы. Я была горда, что мне довелось увидеть эту грань, этот рубеж. В ту поездку я испытала свободу от условностей, навязываемых школой, семьёй и обществом. В то время я была стройной, но угловатой, рыжеволосой, к тому же близорукой девочкой, да ещё с комплексом неполноценности. Очки носить стеснялась, прятала без чехла в карманы, боясь прозвища «очкастая». Часто разбивала стёкла и, плача от страха, что теперь не увижу с последней парты написанного на доске, жалела отца, понимая, что ему теперь опять придётся ехать в город, искать мне нужные стёкла, оплачивать их. Я ещё не понимала цену денег, но знала, что радости это никому не доставит и что я не имею право делать кому-то больно. В эту поездку на родину отца даже стёкла в очках у меня целыми остались, и я это тоже посчитала за чудо.
 
Запомнился и ещё один момент, как за час до пересадки в Куйбышеве, познакомилась с молодым военным.
 
– Ты знаешь, мама моя, узбечка, такие чебуреки выпекает, пальчики оближешь. А манты? Ты ела когда-нибудь манты? Если в них положить к мясу побольше лука, да приправить перчиком, да на пару приготовить…

К тому времени я уже основательно проголодалась, и беляши, за которыми он спрыгнул на одном из полустанков, показались мне райским блюдом.
Парень рассказывал о своей судьбе, приглашал в гости. Был уверен, что я его маме непременно понравлюсь.  Именно он помог мне в ему родном городе Куйбышеве разобраться в путях, проводил на нужную платформу, посадил в вагон поезда, следующего в направлении Оренбурга. Я махала ему из поезда платочком, прощаясь и уже тогда понимая, что мы не увидимся больше в этой огромной стране, где множество людей встречаются и расстаются ежедневно.
 
Вокзал Сорочинска, последнего пункта моего назначения, был небольшим. Пассажиров всего несколько. Среди них не оказалось встречающих меня. Сердце дало себя сразу почувствовать, так как я к этому не была готова. Не дожидаясь встречающих я сама решила добраться по адресу, который, к счастью, у меня был.

И здесь нашлись добрые люди, которые разбирались в местных населённых пунктах. Несколько сильных рук помогли мне взобраться в кузов крытой грузовой машины. И вот в предрассветной мгле я уже на машине мчусь по оренбургским степям навстречу новым чудесам.

На развилке дороги меня высадили, показав рукой направление дальнейшего пути. На моё счастье, именно здесь, на этом перекрёстке дорог посреди бескрайнего поля колосящейся пшеницы, состоялась неожиданная встреча:

– Как зовут тебя? Ты – дочь Ивана? – услышала я неожиданный голос, прозвучавший со стороны пшеничного поля, где расположилась группа мужчин мужчин, отмечающих с утра какой-то праздник. – Так я тебя еду встречать…

 Усталость уступила место удивлению, непониманию, своего рода недовольству, но вместе с тем и радости, что прибилась, наконец-то, к какому-то берегу и не потерялась посреди безбрежных степей, засаженных различного рода злаковыми культурами».

09.04.2020
Ирене Крекер

  Продолжение   http://proza.ru/2020/04/10/957