Платеро и я. Ночь

   Из деревни, красновато освещенной в праздник, лёгким ветром доносятся терпкие тоскливые вальсы. Башня видится закрытой, мертвенной, немой, грубой в блуждающем лимбе фиолетового, синеватого, соломенного... И там, за тёмными погребами предместья, опускающаяся луна, жёлтая и сонная, садится, одинокая, на реку.

   Поле остаётся один на один  со своими деревьями и с тенью своих дерев. Разнузданное пение сверчков. Беседа скрытой воды, влажной мягкости, будто бы растворились звёзды. От равнодушия своего загона Платеро тоскливо ревёт.

   Коза, проснувшись, пойдёт и её колокольчик обеспокоенно настаивает, а позже смягчается. Наконец, умолкает... Вдали, около Монтемайора, ревёт ещё один осёл... Ещё один, позже, в Вальехуело... Лает собака...

   Это такая светлая ночь, что цветы в саду видятся таким же светом, как днём. У последнего дома у улицы Фонтана, под красным мерцающим фонарём за угол поворачивает одинокий человек... Я? Нет; я в ароматной лазурной полутени, переменчивый и блестящей, что делают луна, сирень, ветерок и тень, глубоко прислушиваясь с своему сердцу, без пары...

   Глобус вертится, вспотевший и мягкий...