Тяжкий груз

        Тяжкий груз
(Пристрастные заметки)
Известно, что Александр Пушкин, прочитав «Недоросль» Д. Фонвизина, крайне сожалел о том, что «в русской литературе так мало веселых сочинений». А много ли их в таджикской?

По правде говоря, не густо. Я имею в виду современную литературу, а в классической таджикско-персидской их было немало. Достаточно вспомнить «Кота и мышей» Убайда Зокони, «Удивительные события» Зайниддина Махмуда Восифи, «Четырех дервишей» неизвестного  автора, которые в переводе Марианны Фофановой, Александра Болдырева и Саими Ховари пользовались широкой популярностью и у русского читателя.  Справедливости ради надо сказать, что в 50-70-х годах большой успех имели юмористические рассказы и стихи Рахима Джалила, Пулата Толиса, Мухиддина Аминзаде, Самада Гани, Ходжи Садыка, Бурхона Гани.

Без юморесок, фельетонов и карикатур не выходил ни один номер сатирического журнала «Хорпуштак» («Ёж») и тележурнала «Калтак» («Палка»), на подмостках театров шли комедийные спектакли.

А что же в наше время?

Содружество писателей юмористического, сатирического направления сильно поредело, остались единицы, да и те печатаются редко. Впрочем, как и детские писатели. Почему так происходит? Что, разве юмор и сатира теперь не в чести?

Скорее всего, юмор и сатира попали в разряд дефицитных жанров потому, что под маской смешного и весёлого часто вскрываются язвы общества, людские пороки. А критика, как говорил один чиновник крупного масштаба, - это не шоколад, чтобы его любили. Большинство людей за критику, только если она не касается их лично.

И всё-таки спрос на юмор и сатиру всегда был и есть, потому что, как утверждал Франсуа Рабле: «Здоровый народ не может обойтись без смеха».

А таджикский народ здоров. Иначе откуда бы взялись такие немеркнущие фольклорные персонажи, как Ходжа Насреддин, Мушфики, Джуха. Я знаю немало таджиков, которые умеют подтрунивать не только над другими, но даже и над собой.

Как-то знакомый со смехом до колик в животе рассказал мне о потешном факте, который я решил переложить на бумагу, и, не претендуя на что-то большое, хоть чуть-чуть восполнить пробел в нашей литературе. Буду весьма рад, если пересказанное мною вызовет улыбку у читателя. А прежде чем изложить содержание рассказа, хочу сказать следующее. Некоторые прозвища, данные кому-либо народом, настолько подходят и соответствуют характеру, повадкам и внешнему виду своих хозяев, что кажется, что они на свет появились вместе, как близнецы. Именно к категории этих людей можно отнести и главного персонажа нашего невыдуманного рассказа.

                ***

В некоем горном селении жил человек по имени Нозим и по странному прозвищу Хар, что значит Ишак. Видимо, так его нарекли  славящиеся острословием земляки за внушительные габариты,  необузданность и драчливость. Так или иначе, сам Нозим Хар уже и не помнил, когда к нему пристало это грубое безобразное прозвище, но в детстве оно его не тяготило, и он даже невольно отзывался на него. А с годами, достигнув солидного возраста, он стал чувствовать себя оскорбленным, незаслуженно обиженным, потому как знал, что за глаза его называют все, как и прежде, - Хар. И решил он положить конец этому свинству. В один из дней, когда в кишлачной чайхане собралось много народу, он стал заклинать всех не называть его больше Хар. Мол, годы уже не те, да и дети подросли. Стыд и срам. Земляки с ухмылками на лицах посудачили, а затем бесстыдно заявили, что они согласны, но только в случае, если Нозим устроит угощение. Тот охотно согласился и велел одному своему расторопному родичу заколоть жирного барана, коих у него больше, чем у кого-либо из присутствующих. Родич, знавший скупость Нозима, удивился было, а потом смекнул, что ему уже невмоготу нести такую  непосильную  поклажу, каким является его прозвище, хоть он и Хар. Сказано - сделано. Земляки наелись вдоволь плова и шашлыков, стали хором заверять Нозима, что отныне не будут называть его Хар, но при этом подозрительно переглядывались насмешливыми взглядами друг с другом. 

И тут случилось то, чего никто не ожидал. На обочине дорожки, ведущей к чайхане, появился незнакомый человек с прутиком в руках, подгоняя впереди себя упирающегося  барана. Подойдя ближе, незнакомец, как и подобает, почтительно поздоровался и сказал:

-  Сегодня я, проходя по ущелью, прилегающему к вашему кишлаку, случайно за валуном обнаружил этого барана, который, видимо, отбился от стада. Тут подоспел какой-то прохожий, ваш односельчанин, и сообщил, что Нозим Хар вчера недосчитался одного своего барана, которых он обычно отправляет общим кишлачным стадом на выпас. Это, скорее всего, баран Хара. Я как богобоязненный человек решил пригнать барана, вернуть хозяину и совершить благодеяние. Но когда я подходил к вашему кишлаку, двое встречных мальчишек, отвечая на мои вопросы, пояснили, что у вас проживают четыре  Нозима. Скажите, какой из них Хар?

Стоявшие люди, с трудом сдерживая смешки, молчали. Обещание есть обещание, даром что ли набили животы за него? Кто-то незаметно указал пальцем на Нозима, но прохожий этого не заметил.

И тут в разговор вступился сам Нозим. Он, не скрывая своей радости, сказал:

- Нозим Хар - это я и баран мой. Ай, как я был расстроен. В этом баране ни дать, ни взять три пуда мяса и жира.

Незнакомец с некоторой недоверчивостью посмотрел на него, думая, что его разыгрывают, ведь не будет же человек сам себя называть ишаком.

Видя это, Нозим, боясь, что ему могут не отдать барана, с пущей убедительностью  заверил незнакомца:

- Да, Хар - это я. Здесь любой подтвердит это.

Все прыснули со смеху. А кто-то во всеуслышание съехидничал:

- Прозвище как банный лист, не отлепишь. Сами видите! 


Мансур СУРУШ


Рецензии